Франциска Вульф - Рука Фатимы
– Я беременна, – напомнила она. – Не знаю, что вы…
Он приветливо улыбнулся ей.
– Поверь, с твоим ребенком все в порядке. Если будешь принимать лекарство, как я прописал, маленький тигр больше не станет преждевременно рваться на свет. Пусть спит, пока не пробьет его час. – И поклонился.
Маффео проводил врача до двери. Пока мужчины о чем-то тихо говорили на своем странном языке, Беатриче задумалась над словами, сказанными Ли Мубаем. Откуда он знает, что у нее преждевременные схватки? Как догадался, даже не обследовав ее? Что же, он ясновидец? Погрузившись в свои мысли, она не заметила, как подошел Маффео.
– Ли Мубай передаст травы со слугой. Перед обедом ты уже сможешь принять лекарство.
– Спасибо, – рассеянно поблагодарила она.
Только сейчас ей пришло в голову, что Ли Мубай уже был здесь и, верно, осмотрел ее. Значит, никакой загадки и чародейства нет… Все так, как часто бывает во врачебной практике, И она почувствовала облегчение. Лишь в глубине души осталось подсознательное легкое разочарование: намного интереснее лично на себе испытать волшебство и телепатию.
– Что еще я могу для тебя сделать? – спросил Маффео.
– Спасибо. Ничего не надо. Хотя… есть одно пожелание. Ты можешь кое-что сделать для меня. – Снова вспомнила, что не задала ему всех вопросов, вполне уместных в ее положении. – Ты мне еще не рассказал, где я нахожусь и как сюда попала?
– Понимаешь ли, я…
Беатриче немного отодвинулась и похлопала ладонью о край кровати.
– Пожалуйста, сядь со мною рядом. Так легче разговаривать.
Маффео улыбнулся.
– Сразу видно, что ты не из Шангду, а с другого конца света. Ни одна китаянка или монголка не позволила бы малознакомому мужчине сесть на ее постель. Тем более если он чужестранец.
Беатриче почувствовала, что краснеет.
– Прости меня, я не хотела нарушить ваши обычаи.
– Нет-нет, не думай так. В твоем жесте нет ничего дурного. Он напомнил мне о родине и о детстве.
Маффео, улыбаясь, присел на край ее кровати, и ей показалось, что он вдруг снова погрустнел.
– Мы с моим братом Никколо и моим другом Джинкимом, братом и наследником великого хана, были на охоте. Тебя увидели в степи. Лежишь на холоде, в траве – беспомощная, одна-одинешенька. Далеко вокруг ни деревень, ни караванного пути. Не знали, что с тобой и делать, куда доставить. Вот и привезли в Шангду. Здесь ты сейчас и находишься – во дворце великого и всемогущего Хубилай-хана.
Беатриче перевела дух – чудо все-таки произошло. Катапультировалась, можно сказать, на одну из страниц мировой истории. Марко Поло, Хубилай-хан… звучит настолько фантастично, что не верится – неужели это наяву? Такое еще невероятнее, чем лично встретиться с Авиценной. И все-таки она здесь: лежит на китайской кровати и говорит с человеком, который утверждает, что он дядя Марко Поло. Безумие!
– А вам известно, как я здесь очутилась? – спросила она, едва опомнившись от услышанного.
– Известно ли это нам? Нет. – Маффео, улыбаясь, покачал головой. – У каждого из нас троих есть свое мнение, каким образом благородно одетая женщина европейского вида, к тому же беременная, попала туда, где мы ее нашли. Джинким считает это колдовством, проделками демонов. Никколо думает, что ты дама из свиты великого хана – сбежала или похищена работорговцами.
И он весело покачал головой, показывая всем своим видом, что всерьез не принимает ни одну из этих версий.
– А ты, Маффео, что ты лично думаешь об этом?
Беатриче напряженно ожидала, что он ответит, – сердце едва не вырывалось из груди. Она сжимала руки, чтобы Маффео не заметил, как они дрожат. Сама не зная почему, считала крайне важным его мнение.
Может быть, все дело в его отеческом отношении к ней, поэтому так хочется услышать его ответ? Но в глубине души понимала: нет, это не единственная причина ее волнения.
Маффео долго смотрел на нее. Под его взглядом она чувствовала себя прозрачным стеклом или пациентом на приеме у рентгенолога, пришедшим узнать, нет ли у него туберкулеза. Глаза его и впрямь напоминают рентгеновский аппарат. Уверена – если бы в душе у нее обнаружилось небольшое скрытое пятно или малейшее затемнение, о котором сама она даже не догадывалась, Маффео его сразу определил бы. Наверное, так Иисус распознал Иуду Искариота во время Тайной вечери, предугадав его предательство еще до того, как Иуда его задумал.
Не говоря ни слова и ни на секунду не отводя от нее глаз, Маффео опустил руку в карман широкой блузы и достал оттуда какой-то предмет. С трудом оторвавшись от его взгляда, Беатриче посмотрела вниз – и обомлела: вокруг все снова пришло в движение. Невидимая рука подбросила ее кровать к потолку, и она повисла в воздухе. У Беатриче перехватило дух: на ладони Маффео спокойно, как высокогорное озеро, лежал синий прозрачный сапфир – камень Фатимы…
– Как… – с трудом выдавила она, словно очнувшись от многочасового забытья, – откуда у тебя камень и…
– Не будем сейчас об этом, – прервал ее Маффео, вложил камень ей в ладонь и бережно зажал пальцы. – У нас впереди много времени. А сейчас тебе надо отдохнуть. – Он поднялся и направился к двери. – Когда принесут травы, я сразу передам тебе. Что-нибудь понадобится – крикни или хлопни в ладоши. Старая китаянка Минг, одна из моих служанок, немедленно исполнит все, что ты прикажешь. Только наберись терпения. Старуха туго соображает и плохо говорит по-арабски, так что возможны всякие недоразумения… не всегда забавные, иногда очень досадные.
Маффео вышел. Она с удивлением смотрела ему вслед. Но вот взгляд ее устремился на камень Фатимы.
Лежит у нее на ладони, сверкает, словно невидимая рука зажгла его изнутри… Кончиками пальцев она бережно погладила знакомые очертания. Знает ли Маффео, что сапфир – причина того, что она оказалась здесь, среди монгольских степей? Догадывается ли, что она явилась сюда не только из другой части света, но и из другого времени?..
Беатриче вспомнила выражение темно-карих глаз Маффео и решила: нет, не догадывается, а знает!
Раздались шаги и голоса. Кто-то вошел в комнату. Беатриче вздрогнула и села в кровати. Она чувствовала себя скованной и разбитой, язык прилипал к гортани, как будто во рту долго-долго не было ни маковой росинки. Увидев Маффео, она испугалась. Почему он вернулся так скоро – ведь только что ушел…
У нее тысячи вопросов к Маффео. Но их надо задавать, оставаясь в этом времени – в Средневековье. Если возникнет малейшее подозрение, что она из другого времени, – ее сожгут на костре как ведьму. Такая судьба ей уготована в средневековой Европе. О том, как обошлись бы с ведьмой славящиеся своей жестокостью монголы в царстве Хубилая, страшно и думать. В рассказах о нем и его преемниках, содержащихся в исторических книгах, превзойдены все ужасы средневекового мракобесия в Европе. Если уж монголы пытали кого-то, то о сожжении на костре можно было только мечтать.
