Александр Бромов - Дорога к себе
— И ничего бы не изменилось, — широко зевнул Джуни и покатил мотоцикл к фургону. — Так же и смылись бы всей триадой.
В следующее мгновение его едва не сбил с ног рассерженный Хью, ставший защитником Сантилли вместо погибшего Арта:
— Где он? Почему исчез повсюду?
Первые минуты никто особо не забеспокоился, но демоны словно растворились, не отвечая ни на мысленные вызовы, ни на телефонные, и поиски быстро приняли глобальный характер.
Тщательное прочесывание миров вестниками ничего не дало, а к утру затрясло темного духа. Он лежал с закрытыми глазами у стены зала Совета, съежившись и вздрагивая всем телом, и медленно выцветал. Рядом в человеческом обличье сидела Аюна, растирая правое плечо, и со страхом ждала своей очереди — было очевидно, что демонов пытали.
— Где они могут быть? — Андерс тяжело оперся на стол, разглядывая карту миров. — Хью, хотя бы приблизительно. У вас же связь.
— Когда потеряешь голову, расскажи кому-нибудь о вашей связи, — буркнул Герхард, хмуро глядя на духа, медленно стягивающегося в клубок, — вдруг поможет.
Они с Таамиром и Найири только что вернулись от падшего, оставив там несколько отрядов для поисков, и еще не остыли после бесполезного визита.
Сам бывший ангел встретил их, сидя за уставленным яствами столом, накрытым в столовой, выдержанной в лучшем из стилей небожителей. Солнечное помещение, расписанное облаками по голубому небу от куполообразного потолка до мозаичного пола, застеленного роскошным нежно-зеленым ковром; высокие полукруглые окна, прозрачные портьеры с вышитыми золотом птицами и изящная низкая мебель на гнутых ножках. В тон общему интерьеру — смуглые слуги-люди в белых восточных нарядах земного мира. А у дверей яркими пятнами — бритые наголо воины в шароварах и безрукавках с кривыми мечами у пояса. И ни одного уродца.
Когда четыре года назад Повелители притащили плененного ими ангела в его же дворец, то были шокированы тем, во что можно превратить обычного человека, имея извращенное воображение и непомерную жестокость. Вывернутые наизнанку, срощенные между собой, перекрученные, переломанные, лишенные того, что их мучитель считал лишним или дополненные тем, что ему нравилось. Рошейн не выдержал первым, развеяв в прах ковыляющее к нему существо на трех ногах с двумя перекошенными головами. Дворец и его окрестности очищали несколько часов, и Таамир точно знал, что прошедших войну демонов и многое повидавших ийет рвало до желчи, особенно в темницах.
— Как я рад видеть дорогих родственников! — преувеличенно радостно воскликнул падший и, вальяжно развалившись на стуле, радушно повел рукой, приглашая нежданных гостей за стол. — Присаживаетесь! Разделите мою скромную трапезу.
— Чертей позови, — процедил Найири, тяжелым взглядом останавливая слугу, — они оценят. Где мальчишки?
— Не интересуюсь, знаешь ли, — весело покачал головой хозяин, знаком приказывая налить себе вина, — мне больше по душе более зрелые, так сказать. Девочки и… кхм… мальчики — это не ко мне.
Таамир высокомерно пропустил намек мимо ушей, зато ашурт вышел из себя.
— Где мой сын, падаль? — со стола на пол полетела дорогая посуда, сметенная крылом.
— Сбежал? — фальшиво посочувствовал падший, поцокав языком, и небрежно заметил. — Что за манеры? Ты мне ковер испортил… демон, — последнее слово он выделил особо, сопроводив его порочной улыбкой.
Прислуга бросилась устранять беспорядок, а Герхард, мысленно попросив Найири взять себя в руки, приказал воинам, ждущим у дверей столовой:
— Обыскать все, — и требовательно протянул ладонь. — Ключи.
Ангел, помедлив, щелкнул пальцами, и слуга торопливо подал дракону внушительную звенящую связку.
— Все в игрушки играешь? — граф сел на стул, закинул ногу на ногу и отставил в сторону золоченый бокал на тонкой ножке.
Таамир всегда немного завидовал его ледяному спокойствию, впервые в жизни подумав, что королем Ин Чу выбрали не того брата. Просто сидеть и разговаривать с наглым ангелочком он не мог (боги, а он, наивный, полагал, что нахальнее всем известной парочки демонов никого нет!), поэтому дракон принялся расхаживать вдоль стола, постепенно невольно отдаляясь от него, чтобы не видеть и не слышать откровенно издевающегося над ними лощеного красавца.
Найири ушел к окну, где и простоял все два часа, пока шел обыск во дворце.
— Что поделаешь, — сокрушенно вздохнул хозяин, возвращаясь к прерванной трапезе, — надо соответствовать новому образу и стилю жизни. Сам должен понимать — раскаяние душит, не дает ни спать, ни есть. Сны стали сниться, — доверительно сообщил он, подаваясь к дракону.
— Непотребные? — холодно уточнил Таамир, уже зная, что за этим последует.
Падший пригубил белое вино, покатал его во рту:
— Понимаю, прошлое не хочет отпускать, — он лукаво посмотрел на короля поверх бокала. — Тяжело отказываться от сладкого? — и участливо попросил. — Да ты присаживайся, присаживайся — в ногах правды нет.
Таамир брезгливо поморщился:
— Если мальчишки не найдутся живые и невредимые, тебе вообще никакие сны сниться не будут. В качестве профилактики для остальных.
— Хотите сделать из меня козла отпущения? — хозяин деланно нахмурил высокие брови и покачал головой. — А где же ваша пресловутая справедливость?
— Отпуск взяла, — не оборачиваясь, бросил Найири.
Обыск ничего не дал. Шерстившие «эльфов» Шон и Юштари тоже вернулись ни с чем. И в это время Сах Иру подбросили дискету с записью. Ему хватило ума не просматривать ее одному, а принести Совету, иначе вся затея с преобразованием земного мира обернулась бы полной катастрофой — вышедший из себя и потерявший контроль сын Создателя играючи мог разнести полконтинента, оставив уцелевшее на «десерт».
Лас очнулся от тянущих судорог в правом плече и нудной боли в суставах рук. Несколько мгновений он рассматривал чьи-то растопыренные ноги на шахматном поле, но скоро его замутило от его беспрестанного колыхания, и демон устало закрыл глаза. Ощущения подводного мира было знакомо: булькающие звуки, покачивающиеся образы-водоросли, душный полумрак и сдавливающие грудь стальные обручи, — но вспомнить их происхождение не получилось.
— Сан! — ему показалось, что он кричит, но голоса почему-то не было слышно, и Лас снова позвал. — Сан!
Но вместо друга отозвалась голова, начав выворачиваться наизнанку. Особенно досталось глазам, которые выдавливались наружу, не желая прятаться внутрь мозга. Все когда-нибудь случается впервые, как любит говорить Санти, но принц уже был сыт впечатлениями и жить в перекрученном состоянии не захотел, начав по кусочкам собирать себя обратно и распихивать по местам.
