Элизабет Ричардс - Феникс
Сигур и Гаррик покидают Пограничную Стену, возвращаются в гетто по другую её сторону. Мгновение спустя поднимается ужасный шум — это вопль скорби тысячи Дарклингов. Эш закрывает глаза, выражение боли на его лице.
— Ты сделал для них все, что смог, — шепчу я.
— Этого оказалось недостаточно, — тихо отвечает он.
— Что мы теперь будем делать? — спрашиваю я.
— Нам остается только одно — готовиться к сражениям и защите гетто, — говорит Роуч, — мы будем давать отпор Стражам так долго, как только сможем, но это будет делом нелегким без наших запасов оружия.
Мы все переглядываемся, думая об одном и том же: как мы собираемся защищать Дарклингов от всей мощи войск Пуриана Роуза? Мы к этому не готовились. До вчерашнего дня мы думали, что «Закон Роуза» подразумевал только удержание Дарклингов отдельно от людей, а не отправку их — и миллионов других — прочь в Десятый штат, где они будут порабощены и истреблены.
— Сражаться или умереть, пытаясь. Верно? — бормочет Жук.
Роуч с другими взрослыми разговаривает с Джуно, а я прижимаюсь к Эшу, пытаясь оставаться спокойной, хотя осознание происходящего обрушивается на меня. Как полукровку, Эша отправят в Десятый штат, как и всех остальных Дарклингов. Это только вопрос времени, когда Стражи начнут отправку. Сколько времени у нас есть? Месяц? Неделя? День?
— Все было впустую, — шепчет Эш.
— Нет, не впустую, — говорю я. — Мы выступили за то, что было правильно.
Эш проводит пальцами по моей щеке, его глаза блестят.
— Мне так жаль, — шепчет он.
Я хмурю брови.
— Ты сделал все, что мог.
Себастьян идет к нам и ухмыляется. Поверить не могу, что когда-то целовала эти отвратные губы. Он, уставившись, смотрит на Эша.
— Значит, проголосовал против? — Себастьян качает головой. — Я-то думал, что Натали тебе дороже голосования. Похоже, я ошибался.
О чем это Себастьян говорит?
Эш, защищая меня, делает шаг ближе.
— Если ты её хоть пальцем тронешь, я...
— То, что? — Себастьян выгибает бровь.
Эш ничего не отвечает.
— Ой, сильно сомневаюсь, — говорит Себастьян, а потом поворачивается ко мне. - Просто знай, что это можно было предотвратить.
Я смотрю, как Себастьян удаляется. У меня голова идет кругом.
— Братан, о чем это он? — спрашивает Жук.
Эш бросает на меня обеспокоенный взгляд, и у меня начинает скручивать живот, когда до меня доходит, почему он последнее время ведет себя так странно.
— Ты у них на крючке, да? — спрашиваю я его.
Эш потирает затылок.
У Жука отвисает челюсть:
— Чувак?
— Роуз сказал мне, если я не проголосую за его закон, он... — Эш смотрит на меня. Его черные глаза переполнены стыдом.
У меня сжимается сердце. Ему ничего не надо произносить вслух, все и так понятно без слов.
— Натали, мне так жаль, — спешно говорит он. — Но что я могу? На меня полагаются столько людей; я не мог их подвести. Я...
Я его нежно целую.
— Все хорошо. Я все понимаю.
Моя жизнь не может стоить больше миллионов жизней. Если бы нам пришлось поменяться ролями, то я бы сделала то же самое. Это свидетельствует о том, насколько сильно он меня любит, если даже думал проголосовать за «Закон Роуза», чтобы защитить меня.
— Почему ты не рассказал мне об этом? — мягко спрашиваю я. — Я бы не отговорила тебя голосовать «ПРОТИВ». Я не боюсь Пуриана Роуза. — Последнее было ложью, но я не хочу, чтобы Эш знал, что именно сейчас мне страшно до чертиков. Что уготовил мне Роуз?
Эш притягивает меня к себе и крепко обнимает.
— Я не позволю ему обидеть тебя. Я умру, прежде чем позволю этому случиться.
Я смотрю ему через плечо на три креста возле Пограничной стены. Я нисколько не сомневаюсь в его словах. Я знаю, что он умрет, лишь бы спасти меня — и он уже так сделал.
К нам присоединяется остальная наша семья.
— Мы должны вернуться домой до темноты, — говорит Самрина.
Жук с Роуч направляются в сторону Легиона, чтобы обсудить с Сигуром стратегию обороны, в то время как Эми с мрачным выражением лица помогает Джуно и Стюарту упаковывать на сцене оборудование.
Эш смотрит на Пограничную стену.
— Тебе нужно идти с Жуком, — говорю я.
— Не хочу тебя оставлять, — говорит он. — Пойдем со мной? Для тебя так будет безопаснее.
— Если я так нужна Стражам, то они смогут заполучить меня и неважно, где я буду, — говорю я. — Кроме того, я хочу посмотреть как там Полли и убедиться, что с ней все в порядке.
Если у моей сестренки один из её плохих дней, как утверждает Дей, тогда она нуждается во мне.
Эш бросает еще один быстрый взгляд на гетто.
— Все хорошо. Иди, — говорю я. — Я же знаю — вам много предстоит обсудить.
— Роуч и сама может с этим справиться, — отвечает он. — Я останусь на твоей стороне.
Я улыбаюсь, в тайне благодарная, что он остается со мной.
Городская площадь почти опустела, потому что большинство людей поспешили разойтись по домам, когда стало ясно, что голосование прошло точно не в нашу пользу. Двери и ставни по всему городу были заперты, пока люди ждали, что же сделает правительство Стражей в отместку за наше публичное неповиновение Пуриану Роузу.
Улицы кишат гвардейцами Стражей, и я сомневаюсь, что они снова покинут город. Они сооружают контрольно-пропускные пункты, что является тревожным сигналом. Они определенно не хотят, чтоб народ покидал город. Что же они нам подготовили? Эш прижимает меня к себе, а Гарольд с Майклом идут по бокам. Мы спешим к Высотке, придерживаясь переулков, чтобы не попадаться на глаза гвардейцам. И даже, несмотря на это, я постоянно нервно оглядываюсь по сторонам, боясь, что в любой момент из тени может выскочить один из людей Пуриана Роуза и схватить меня.
У меня ёкает сердце, когда я краем глаза замечаю золотисто-коричневый хвост, который исчезает за крышами. Кот. Господи, да меня чуть удар не хватил. Скорей бы уже оказаться дома.
Когда мы добираемся до Высотки, район погружен в зловещую тишину. Занавески задернуты, свет выключен не только в высотных зданиях, но и шлакоблочных лачугах. Детишки не играют на мощеных мостовых. Я чувствую себя нарушителем в своем же доме. Мы добираемся до Церкви Плюща, где Эш живет с отцом. Гарольд прощается с нами и не задает вопросов, когда Эш остается со мной.
Мы поворачиваем на Шлаковую улицу, и меня чуть не сбивает с ног волна жара. Мужчины, женщины и дети вбегают и выбегают из своих домов. Все держат в руках кувшины и кастрюли, из которых во все стороны выплескивается вода. В воздухе висит едкий дым. В начале улицы стоят двадцать мужчин, все в копоти, передавая по цепочке ведра с водой и выливая их на источник пожара. На наш дом.
