Кейт Ринка - Страсть Маргариты
И когда мое голубое белье полетело в кусты, а Ян резко вбил себя в мое тело, уже поздно было о чем-то думать. Все, что вспыхнуло между нами прошлой ночью, разгорелось с новой силой и вырвалось наружу диким пламенем. А внутри разлилась злость... не моя... Серафима... которую я проигнорировала, отозвавшись злостью в ответ, за то, что он вмешивается со своими неуместными эмоциями. И лишь мелькнула запоздалая мысль - как же я смогла так низко пасть!? Бросив взгляд по сторонам, я поняла, что рядом с нами уже ни души, и где-то вдалеке слышался волчий вой. Ну хотя бы, без лишних свидетелей... и я спокойно позволила Яну топтать дальше мою гордость и топить в удовольствии. Эта была та страсть, перед которой невозможно устоять, особенно мне и особенно сейчас.
Я выдохнула стон ему в губы, и мое дыхание смешалось с его в белое облако пара. Янтарь заглянул в глаза.
- Это будет достаточным поощрением? - прохрипел Ян.
Уже с трудом понимая, о чем он говорит, я решила заткнуть ему рот поцелуем. И отвечая на касания моих губ, Ян приподнял меня и начал двигаться, резко, мощно и мучительно. Я плавилась и сгорала, прижимаясь к теплому мужчине, вдыхая его манящий и живой запах... живой... я так давно не знала этой теплоты, и никогда не встречала такой животной энергии, которая вырывалась из него и накрывала с головой. И я еще никогда не чувствовала того, что чувствовала сейчас. Это разрывало на осколки чистого экстаза, раздавливало под прессом ощущений, пленяло желанием из раскаленной клетки. Это было большим, чем я могла выдержать...
Я помню, что стонала и кричала, и крик тонул в его глотке. Помню, как мои клыки нашли его жилку на шее, и кровь заполнила рот... как Ян упал на колени, прижимая меня к себе, придерживая мой затылок и позволяя пить свою кровь, и смешивая все ощущения до единых, усиливая и удваивая... и бросаясь вместе со мной за грань удовольствия, которое встретило нас фейерверком и бетонной стеной...
Чувство реальности возвращалось постепенно. Я поняла, что лежу на холодной земле под горячим телом Яна, странно ослабленная, довольная и опьяненная от чувств и крови.
- О-о-о... черт возьми! Марго, перестань, - выпалил он мне на ухо.
- Что? - не поняла я.
- Ты остываешь.
Я попыталась сосредоточиться и вернуть себе высокую температуру тела, не задаваясь вопросом, зачем мне вообще это нужно для него делать. Я парила где-то между безразличием и эйфорией, ероша пальцами его волосы, слушая частые удары его сердца и чувствуя его горячее дыхание на своей шее... пока гневный рык Серафима не разорвал затуманенное сознание:
"Марго! Рассвет!"
Я вздрогнула, широко раскрывая глаза:
- Ян!
Поняв все без лишних слов, он поднял голову и напрягся:
- Черт, уже светает.
Ян встал и помог это сделать мне, но ноги едва держали от накатывающей слабости, которой я упорно сопротивлялась, чувствуя, как щиплют кожу первые, еще бледные лучи солнца. Ян подхватил меня на руки, и сказав: "Терпи", куда-то понес. Я уткнулась ему в шею, целуя пульсирующую вену, прикрывая ладонью лицо, и просто доверилась ему. Да, собственно, мне было уже все равно, что со мной будет дальше. Было хорошо и спокойно в его руках, и за это спокойствие я была готова с легкостью... у-ме-реть!
Реакция
На этот раз мой сон был безмятежен и одинок. Я парила в пространстве, никого и ничего не чувствуя. Даже голод, словно сытый и довольный зверь, свернулся в клубок и мирно спал. Это была прекрасная иллюзия тишины и спокойствия... до тех пор, пока боль при побуждении не стала первым шагом к возвращению в реальность.
Сделав глубокий вдох, я села, распахивая глаза и ныряя в сухой лед - напротив меня в широком кресле сидел Серафим: нога на ногу, руки на подлокотниках, и ни одного признака жизни. Меня передернуло от его тяжелого взгляда, и я едва подавила в себе желание отползти от него как можно дальше. Воздух застрял в легких, кожу закололо сотнями иголок, и мне стало жутко неуютно, а от понимания причин его злости... еще хуже. Проклятье! У меня еще не было времени на то, чтобы осознать вчерашнее происшествие, как и то, как мне к нему относиться... Ян... Ян! Коварные воспоминания окатили волной трепета, стыда и удовольствия.
Рука непроизвольно прикоснулась к губам, пока мой взгляд бегал по грязным ногам, по разодранному, когда-то голубому платью и полуголой груди, которую бесстыдно открывали рваные бретельки. Дернув к себе края покрывала, на котором сидела, я укуталась в него и прижалась к спинке кровати... кровати!? Что я вообще делаю в кровати!? Хотелось бы знать, но это меня сейчас волновало далеко не в первую очередь.
Самый главный объект моих волнений сейчас сидел напротив и молчал, а это уже начинало нервировать. Я была готова к любому разговору. И я жаждала его!
- Так и будешь молчать? - не выдержала я.
Серафим не ответил, и я продолжила срываться дальше:
- Что молчишь?! - Меня все больше раздражало его безмолвие и пристальный взгляд, который сильнее разжигал чувство стыда. Но отчего? У меня же не было причин его ощущать! И только не по отношению к Серафиму. - Давай, скажи, что ты обо мне думаешь.
Серафим медленно встал и прошел к двери. Я провожала взглядом каждый его шаг, пока недоумение не заставило снова открыть рот:
- Зачем тогда приходил?
Серафим на секунду замер, но потом протянул руку к кодовому замку, нажал нужные цифры и открыл дверь. Я подорвалась и подскочила к нему, закрывая эту чертову дверь перед его носом, и смотря в серые глаза, сказала:
- Может нам стоит выяснить наши отношения? Потому что мне не очень нравится, когда на меня с таким укором смотрит вампир, который не имеет на это право.
Рука Серафима в секунду легла на мои губы, затыкая рот, так что пальцы крепкими тисками сдавили скулы. А глаза вспыхнули темно-серым гневом.
- Я имею право на гораздо большее, нежели ты предполагаешь, и я тебе это уже говорил. Ты вампир в моем подчинении, ты моя рабыня и моя собственность, если я так пожелаю. Но я дал тебе больше свободы, чем кому бы то ни было, гораздо больше. А эта роскошь не дается просто так. Ты поняла меня, Маргарита?
Так как у меня рот был заткнут, а я хотела ответить достойно и вслух, то вцепилась в руку Серафима, пытаясь ее оттащить. Но он не собирался уступать, даже когда ногти стали царапать кожу, пуская кровь. Серафим только проводил коротким взглядом алые струйки, заползающие ему за манжету, и вернулся к моим глазам.
"Отпусти!" - крикнула я в его сознании, прибегая к другому способу общения, и непроизвольно сжимая пальца второй руки на рукаве его белой рубашки.
