Глаз Горгоны (СИ) - Вайшен Нина

Голубая подсветка потухла, кнопка щёлкнула, заставив меня вздрогнуть и вынырнуть из тяжёлых мыслей. За дверью слышались мужские голоса. Наверняка болтали охранники, которых Зиг предусмотрительно отправил меня стеречь. Я не могла упрекнуть его за это, учитывая, что Зиг всё ещё меня подозревал. А, может, он так хотел меня защитить? Очевидно же, что кому-то очень выгодно выставить меня диверсанткой.

Заварив чайный стик в кружке, я села на диван и уставилась в чёрный экран устройства, лежащего на журнальном столике. Зиг оставил мне его на экстренный случай. Но хотелось связаться просто так. Пригласить, например, Зига на завтрак и поблагодарить ещё раз за спасение от Крюгера. Дурацкий повод, конечно. Хотя мне подумалось, что Зиг бы не отказался от встречи.

За дверью тамбура вновь послышались голоса. На этот раз речь была как будто эмоциональнее. Я на носочках подкралась к двери, но всё ещё не могла внятно разобрать слова, словно что-то их заглушало. Я прислушалась, сжав ручку кружки сильнее. Припала ухом к прохладному металлу.

Чёрт! Всё равно ничего не слышно. А между тем разговор явно был о чём-то важном, судя по повышенной интонации. Хм… В голове вспыхнула догадка. Наверное, здесь установлена какая-то система звукоизоляции. Но как же её выключить?

Я покрутилась на месте, глазами изучая гладкую поверхность стен возле двери. Какой-то отдельной кнопки не было, но на консоли рядом светились разные датчики. Я вгляделась в названия: «вызов персонала», «связь с администрацией»… О! Активирован режим «не беспокоить». Перехватив кружку с чаем одной рукой, я нажала на светящуюся красным кнопку, и она позеленела. Раздался звуковой сигнал.

Блин!

— … Лускетти снял с… Тореаса? — долетели обрывки фразы снаружи, а потом уже чётче: — Мне показалось или что-то пищало?

Я задержала дыхание. Вспомнила все молитвы, какие когда-то учила в воскресной школе. В коридоре воцарилась секундная тишина, а затем… послышался шелест открываемой гермодвери и мужской смех. Твою мать, не просто смех, а смех моего оператора! Он что… в соседней каюте у Ланы?!

— О, — Дин, видимо, удивился, что возле нашей каюты стоят охранники. Значит, у Ланы он в гостях куда дольше, чем следует. Иначе бы давно знал о случившемся. — Простите, а что происходит?

— Вернитесь к себе, сэр, — строго сказал один из охранников.

— Ну, вообще-то, это моя каюта, — возразил Дин с лёгким недоумением.

— Значит, вернитесь не в свою каюту, пока с вами не поговорит начальник безопасности, — отрезал охранник, после чего, кажется, гермодверь зашелестела, закрываясь. Охранник вздохнул и сказал с раздражением: — Всё из-за этой журналистки. Она взорвала челнок ради репортажа, а нам теперь геморрой на пятую точку! А Тореас почему-то решил, что на станции действует имперский диверсант.

Вот же… зараза! Всё-таки они хотят повесить на меня взрыв!

— Ну, он же не просто так это выдумал, — отозвался второй охранник. — Я работаю с Тореасом с самого открытия станции, и он никогда не говорит то, в чём не уверен.

— Не знаю. Зачем тогда Лускетти увольнять его? Тайсон сказал, что на Тореаса будут подавать иск за халатность. Привёл журналистку на важный объект, и там сразу всё бабахнуло. Хочешь сказать, совпадение? Хотя, — мужчина отчего-то хохотнул. — Может, Тореас просто потащил эту фифу уединиться? Всё-таки не зря говорят, что воздержание приводит к проблемам с потенцией. А в случае Тореаса и не только!

По коридору разлился пахабно-издевательский смех. А я скрипнула зубами, тихо процедив ругательство.

— Ну с чего ты взял, что он воздерживался? Может, он там в тихую…

— Он всё время всё проверял, как помешанный, откуда у него время на развлечения?

— А ты за койкой его следил, что ли? — усмехнулся второй охранник и добавил уже серьёзнее: — Но как-то уж строго Лускетти обошёлся с нашим начальником. Даже журналистку в карцер не посадили.

Стоп, что? Карцер? Я отпрянула от двери, расплескав горячий чай на пол. Немного кипятка попало на руку и, зашипев от боли, я постаралась как можно тише убраться вглубь тамбура. Поставила кружку на журнальный столик, села на диван и уставилась на ковёр в цветочек.

Зига из-за меня уволили и посадили в карцер. Вот и позавтракали вместе… Голоса небесных тел, что теперь делать? Приступ вины стал таким невыносимым, что я заскулила и уткнулась в подлокотник дивана, дважды стукнувшись об него лбом.

Потом быстрым движением я схватила устройство со стола. И почему-то набрала на голоклавиатуре дурацкое «У тебя всё в порядке? Проверка связи».

Вообще глупо это. Вероятно, что Зиг меня теперь ненавидит. Но я волновалась за него. Работа была для него важна. Эта станция была для него важна! И так хотелось поддержать Зига, я даже была готова припугнуть Лускетти жалобой сенатору на Крюгера. Потребовать, чтобы Зига выпустили немедленно…

Только вот короткое сообщение ударило в глаза наотмашь, и у меня всё опустилось внутри.

«Нет».

Больше ничего. Я вглядывалась в экран, его чернота делала сердцу больно. Вчитывалась в ответ снова и снова, пытаясь понять, насколько Зиг зол или расстроен. А, может… Мне почему-то казалось, что что-то случилось. Хотя что могло быть страшнее карцера? Только…

Смерть?

Нет, Фиби, прекрати себя накручивать! Зиг же ответил, значит, он в порядке. Просто злится, что из-за тебя и твоих выходок у него теперь неприятности.

Однако зудящее беспокойство не давало нормально дышать. Я должна убедиться, что в карцере с Зигом всё в порядке. И к нему не отправили какого-нибудь Крюгера. Пусть Зиг лучше ещё больше разозлится на меня, накричит или вообще прикажет запереть меня в соседней камере, чем я буду томиться в неизвестности.

Я метнулась в свою комнату, взяла планшет и отправила сообщение Дину:

«Мне нужна твоя помощь. Сделай что угодно, но убери охрану от двери нашей каюты!»

Ответ пришёл спустя несколько секунд:

“Фибс, что происходит? Что ты натворила?”

“Без вопросов! Сделай, как прошу. Я потом всё объясню.”

Дин ничего не написал. Я подкралась к двери, обула кроссовки и вслушалась в голоса охранников, разговаривающих уже о чём-то своём. Тут в коридоре началась какая-то возня, открылась гермодверь. А затем…

— Помогите! — вопль Дина претендовал на лучший крик о помощи в истории мирового кинематографа. — Да не стойте же, помогите!

— В чём дело, сэр? — спросил мужчина, который высмеивал Зига.

— Кажется, она умирает! Да помогите же! — Дин причитал так, словно и вправду кого-то хоронил. — У моей девушки анафилактический шок!

Я едва успела прислонить ладонь ко рту, чтобы не засмеяться во весь голос. Даже не знаю, что веселило больше: актёрская игра Дина или то, что он назвал Лану своей девушкой. Но как бы там ни было, этот спектакль расшевелил охранников. Я услышала поспешный топот, ругательства и короткие приказы по связи, требующие немедленного появления медика.

— Быстрее! Она там, в ванной! — крикнул Дин, а потом соседняя гермодверь закрылась, заглушая звуки.

Бинго! Если меня не запрут в карцере, расцелую Дина.

Я нажала на кнопку открывания двери и шмыгнула в опустевший коридор. Практически галопом понеслась в сторону лифта, снова вспоминая молитвы. Если и на этот раз меня пронесёт, то я окончательно уверую. На пути мне практически никто не встретился, только целующаяся парочка и компания девиц в перьях, что выступали на фуршете.

В лифт я буквально заскочила с разбега. Быстро нажала на кнопку девятого этажа и прижалась вспотевшей спиной к стене. Пока кабина спускалась, я отправила Зигу новое сообщение: “Прости меня, пожалуйста”. Он ничего не прислал в ответ, и я занервничала сильнее.

Чем он может быть занят в карцере? Явно же не пасьянс собирает… Значит, точно должен был увидеть уведомление. Правда, оставался ещё вариант, что Зиг настолько злится на меня, что не хочет даже отчитать за использование устройства для экстренной связи, как обычный комлинк.

Дверь лифта открылась, и я выскользнула на этаж. Пошла в направлении допросной. Насколько я помнила карту, карцер должен был быть где-то там.