Бобби Хатчинсон - Возрождение любви
Она с отвращением сморщила нос.
– Здесь дурно пахнет. Вы не можете ожидать, что я буду здесь спать.
– Дело в том, что из-за лихорадки форт перенаселен. Боюсь, что это единственная свободная комната. Прошу извинить меня за пыль. Я пришлю кого-нибудь со всем необходимым и едой.
– Где здесь ванная?
Он бросил на нее один из тех взглядов, с которыми она уже познакомилась, такой взгляд, словно ее совершенно естественные вопросы были оскорбительными.
– Я позабочусь, чтобы вам принесли таз и полотенца. А сейчас я должен извиниться.
Таз и полотенца были не совсем тем, что она имела в виду, но он уже закрыл за собой дверь. К ужасу своему она услышала, как повернулся в замке ключ – ее заперли.
Пейдж двумя прыжками достигла двери, пламя свечи опасно метнулось от вихря, поднятого ее длинной юбкой.
– Вы не можете так поступать со мной! – крикнула она. – Откройте дверь! Вы не можете запереть меня здесь как какое-то животное!
Она услышала, как его башмаки застучали вниз по лестнице, и принялась кричать во всю силу своих легких и бить кулаками по прочным доскам.
– Откройте дверь, не запирайте меня здесь, пожалуйста, не запирайте меня здесь…
– Мисс Рандольф. – Его раздраженный голос с легкостью перекрыл и грохот ее ударов, и ее крики. Должно быть, он вернулся, потому что оказался у самой двери по ту ее сторону. – Выслушайте меня. Форт полон мужчин – и индейцев, и белых, и большинство из них жаждут иметь женщину. У меня на руках множество жертв горной лихорадки. Я не собираюсь иметь дело еще и с такой лихорадкой, которой вы заразите остальных мужчин. Я не хочу, чтобы здесь был бунт. Эта дверь заперта ради вашей безопасности и моего спокойствия.
– Тогда по крайней мере дайте мне ключ, дьявол вас побери! Я с таким же успехом могу запереть дверь изнутри.
Наступило недолгое молчание, потом он сказал своим низким мягким голосом:
– Мисс Рандольф, в свете предположения сержанта Камерона о вашей профессии в сочетании с тем, что было на вас надето, когда он нашел вас, я полагаю, что будет безопаснее, чтобы ключ остался у меня.
Она никогда не рассматривала убийство как способ решения любых вопросов, но сейчас она была способна на убийство.
– Вы… жалкий, глупый идиот! Мне нужен туалет.
У нее заболело горло от крика.
– Я уже сказал, что вам принесут все необходимое, мисс Рандольф. Я собираюсь это сделать как только вы перестанете занимать мое время.
Нет ли намека на смех в его голосе? Не находит ли он все это развлекательным? Кровь застучала у нее в висках, перед глазами заплясали красные точки, и Пейдж подумала, не хватит ли ее удар от злости.
Его башмаки простучали вниз по лестнице, а она привалилась к двери. Бессильный гнев накатывал на нее волнами. Она простояла так несколько минут, голова упиралась в доски двери, все ее тело трепетало. Она всегда считала себя разумной женщиной и не могла припомнить, когда вот так теряла самообладание. Но она и никогда не оказывалась в столь странной ситуации, и это пугало ее.
Она прошла к кровати и присела – больше сидеть было не на чем. От матраса поднялось облако пыли.
Потом она снова встала и начала борьбу с толстыми ставнями на узких окнах, но открыть их не смогла.
Она оказалась арестанткой. За один короткий день она проделала путь от высоко уважаемого женщины-врача до такого состояния. Она попыталась логически проследить путь, который привел ее сюда, возвращаясь мысленно к тому моменту, когда она вступила в круг. Оставался невероятным тот факт, что потеряла сознание она в одном мире, а очнулась в другом, отстоящем на сто одиннадцать лет в прошлом.
Ей показалось, что прошло много времени, когда она вновь услышала стук башмаков, поднимающихся по лестнице. В замке повернули ключ, и в комнату вошел Болдуин с простынями, одеялами и полотенцами в руках. На одной руке у него висел зажженный фонарь, и этот сравнительно яркий свет сделал комнату повеселее.
Вслед за Болдуином в комнату ввалился бородатый седой старик с морщинистым лицом и озорными черными глазками. Он сильно хромал, одет был в черные потертые штаны, пропотевшую белую рубашку и жилет, такой узкий для его живота, что пуговицы, казалось, в любой момент могут отлететь. Опоясан он был ярко-красным шарфом, в руках нес кувшин, эмалированный таз и некий предмет с крышкой, в котором Пейдж распознала ночной горшок.
– Бонжур, мадам.
Он дружески кивнул ей, ухмыльнулся и доброжелательно подмигнул ей, устанавливая кувшин и таз на столе, где Болдуин уже поставил фонарь. Потом деликатно отнес ночной горшок в дальний угол за сваленными там седлами.
– Урман Леклерк, а это мисс Рандольф, – коротко представил их друг другу Болдуин. – Через полчаса Арман принесет вам обед. Я полагаю, что у вас есть все, что вам сейчас нужно.
Когда доктор входил в комнату, он только бросил на нее мимолетный взгляд, а теперь уже повернулся к двери, пропуская Армана впереди себя.
– Подождите, пожалуйста, подождите минутку. – Пейдж вскочила на ноги. – Вы можете хотя бы открыть это окно? Я задохнусь здесь, если не будет свежего воздуха.
Болдуин подошел к окну и снял запоры, державшие ставни, и распахнул окно. Снаружи было темно, но свежий холодный воздух ворвался в комнату, разгоняя пыльную духоту. Пейдж вздохнула с облегчением, почувствовав, что может наконец дышать.
Мужчины вышли, не сказав более ни одного слова, а Пейдж придвинула стол к двери. Она не хочет, чтобы они могли входить, когда захотят, сказала она себе.
Прежде всего она воспользовалась ночным горшком. Потом стянула с себя блузку, юбку и нижнее белье, вылила тепловатую воду из кувшина в таз и вымылась с головы до ног. Пальцами она расчесала волосы, жалея, что у нее нет с собой щетки. Снова облачившись в туалет Клары, она почувствовала себя освеженной и попробовала выбить пыль из матраса, прежде чем застелила домотканые простыни и грубые шерстяные одеяла.
Между бельем лежала длинная белая ночная рубашка ручной работы, выделанная из хлопчатобумажной материи так превосходно, что когда Пейдж погладила ее рукой, то ощутила, что та словно из шелка. Отлично сшитая, она была явно мужской по покрою, и Пейдж восхитилась такой выделке. Она приложила ее к себе и решила по тому, как подрублен подол, и по длине рукавов, что она, вероятно, принадлежит доктору Болдуину.
Она никогда раньше не встречала мужчину, который спит в ночной рубашке.
Она вдруг поняла, что задумалась над тем, кто же шил эту рубашку, и пришла к выводу, что у такого безусловно интересного мужчины, как доктор, есть, наверное, немало женщин, готовых исколоть себе все пальцы ради него.
Осторожный стук в дверь, сопровождающийся звуком отпираемого замка, известил о прибытии ее обеда. Пейдж отодвинула стол от двери и Арман Леклерк вручил ей поднос и поставил на стол кофейник, из носика которого выбивался пар.
