Темный Падший (ЛП) - Джаспер Эль

Как только я выхожу из квартиры, мое внимание привлекает кто-то. Снова.

Я слышу, как кричит мужчина. Сердитые крики. Я чувствую, что в воздухе витает высокий уровень тестостерона. Насилие. Я осматриваю улицу и тротуар передо мной.

— Вон там, — говорит Эли, наклоняясь влево.

Впереди в ночное небо вонзаются старинные шпили собора Святого Эгидия. Молодой парень кричит и ругается прямо перед собором. Он хватается за голову, оборачивается и пинает ногой металлический мусорный бак. Опрокидывает стол и стулья в уличном кафе. Две молодые женщины, идущие ему навстречу, переходят улицу и спешат к нам. Избегая неуправляемого парня. Они напуганы. Как и несколько других прохожих.

Что-то притягивает меня к нему, и я прячусь за спиной Эли и перехожу улицу. Позади меня раздаются три проклятия, и я бросаю быстрый взгляд через плечо на Тристана, Джейка и Эли.

«Я поняла. С этим парнем что-то не так. Продолжай идти.» Я говорю это Эли и Джейку. Я отворачиваюсь, прежде чем проверю, послушали ли они меня, и направляюсь прямо к парню.

— На что, черт возьми, вы смотрите? — кричит молодой человек проходящей мимо небольшой пешеходной группе. Они все спешат перейти от него на другую сторону улицы, и он смеется.

Я прохожу через толпу и направляюсь прямо к нему. Он снова хватается за голову, умоляет, ругается и опускается на землю, приседая. Так же быстро он снова встает и начинает расхаживать. Ему лет двадцать, если не меньше. Трудно сказать. Коротко стриженные каштановые волосы, рост около пяти футов десяти дюймов. Крепкого телосложения.

Он не сдастся без боя.

Когда парень замечает меня, его глаза расширяются.

— Помоги мне, — говорит он. Это едва слышнее шепота.

Менее чем за долю секунды его голубые глаза темнеют, становясь почти черными. Улыбка медленно растягивается и искажает его привлекательные черты, превращая их во что-то ужасное. Лицо ему не принадлежит. Это чертовски странно, и мне интересно, видит ли это кто-нибудь еще, кроме меня.

— Думаешь, сможешь спасти его? — Раздается надтреснутый голос, не его собственный.

— Я знаю, что смогу, — отвечаю я и бросаюсь вперед, хватая его за обе руки. От соприкосновения моей кожи с его кожей по моей руке пробегают мурашки. В голове начинает пульсировать. Перед моими глазами рой черных, как чернила, крыльев. Но я не могу сказать, что это за рой. Я вижу длинные тонкие крылья, кости и разорванную плоть. Это не птицы. Не летучие мыши. Я несколько раз моргаю и сосредотачиваюсь. Сильно. Сквозь туман в глазах я смотрю парню в глаза.

Затем все кружится и искажается. Я одна, и… ледяной дождь хлещет меня по глазам и щекам, пока я бегу изо всех сил, быстро, мышцы на бедрах горят почти так же сильно, как легкие. Я крепко сжимаю кожаную рукоять меча, бросаю быстрый взгляд назад, ничего не вижу, но не замедляю шага. Я слышу их повсюду, вокруг себя, тысячи шепотков раздаются одновременно, и это заставляет адреналин работать на полную мощность. Я бегу быстрее. Собор Святого Эгидия — единственное известное мне место, куда можно пойти. Но разве Собор Святого Эгидия все еще здесь? Черт меня побери, если я знаю, но у меня такое чувство, что это не так. Это всего в нескольких кварталах отсюда, и это ближайшее убежище, если не срезать путь. Кратчайшие пути — это тени. Здесь, в этом месте, в тени? Каким-то образом я знаю, что они правят, и они слишком могущественны, и их слишком много, чтобы я могла справиться с ними одним клинком. Я в этом новичок. Я привыкла сражаться с новичками и опытными кровососами. Не… что бы это ни было. Как я сюда попала? Я оглядываюсь по сторонам, и хотя вижу Эдинбург, я вижу, что там, где я только что прошла с Эли, Джейком и Тристаном, все… по-другому. Я нахожусь в другом мире? Здесь все еще освященная земля? Полагаю, я очень скоро это выясню.

У бордюров, на тротуарах, в выбоинах и булыжной мостовой скопились коричневые, обледенелые комья слякоти, и я пробираюсь по большой луже, направляясь вверх по улице к древнему собору. Слякоть? Когда выпал снег? И где, черт возьми, этот парень? Я бегу от фонаря к фонарному столбу, и с каждым шагом мои ботинки становятся все тяжелее, пока я стою под фонарями. Я почему-то знаю, что здесь всегда пустынно и почти темно; как на негативах, снятых кинокамерой, все окрашено в оттенки сепии, и всегда есть тени. Я нахожусь на разрушенной земле. Я прибыла туда в ту секунду, когда прикоснулась к тому сумасшедшему мальчишке на улице. Я очень мало знаю о Падших, но подозреваю, что они контролируют мое окружение. Эти крылатые существа — демоны? Джоди? Должно быть, это что-то придуманное Падшими, потому что я сомневаюсь, что это сами ангелы. Джейк сказал, что они не любят пачкать руки, верно?

Этот парень здесь. Должен быть. Невинная душа, которая полагается на меня. Это все, что имеет значение. И он где-то здесь. Я собираюсь найти его…

В поле зрения появляется собор Святого Эгидия, что странно, ведь до этого я стояла прямо рядом с ним. Я бегу к нему так быстро, как только могут нести меня ноги. В тот момент, когда мои ноги ступают на территорию церкви, перешептываний становится все больше, так что они начинают напоминать рой разъяренных пчел, которых кто-то только что побил палкой. Они идут за мной. Ублюдки. Я взлетаю по дорожке, миную каменный кельтский крест, накрытый потрепанной и выцветшей фиолетовой тканью, подскакиваю к тяжелым двойным дверям и хватаюсь за ручку. Не заперто, но дверь заклинило. Шепот переходит в насмешливые голоса, будто они играют со мной.

— Черт возьми! — ругаюсь я, кряхтя, и снова и снова ударяю плечом в дверь. — Давай же! — Я кричу, кряхтя. Когда это не срабатывает, я пинаю ее — сильно, снова и снова, носком ботинка сильно ударяя по дереву. Наконец, она поддается, и я вваливаюсь внутрь.

В тот момент, когда мое тело переступает священный порог, шепот смолкает. Однако я этому не доверяю и подхожу к первому, что попадается на глаза и может преградить путь к двери: разбитой, истлевшей каменной статуе ангела.

Как-то неожиданно.

Я опрокидываю его, то, что осталось от крыла, рассыпается, и я тащу его к дверному проему. Я прислоняю его к дереву. Я тащу задницу по проходу.

Не могу сказать, что чувствую себя здесь в безопасности; церковь пуста и, по какой-то причине, заброшена. Я знаю, что она старая, и, хотя я никогда не была внутри, у меня такое чувство, что здесь есть нечто большее, чем прогнившие скамьи и разбитые статуи. Габриэль и Джейк посоветовали мне прийти сюда. Теперь я не уверена, что сделала правильный выбор. Я оглядываюсь по сторонам. Несколько оставшихся скамей перевернуты; на полу разбросаны потрепанные сборники церковных гимнов. Замысловатые каменные балки наверху сломаны и крошатся, как и большие колонны, обрамляющие проход. Алтарь представляет собой лишь груду каменных обломков. То, что когда-то было прекрасными витражами, теперь разбито вдребезги.

Там, у задней стены, я вижу его. Сердитый ребенок. Парень. Он не ребенок. Всего на несколько лет моложе меня. Он скорчился на полу, уставившись на меня, тяжело дыша, сердце бешено колотится у него в груди. Я слышу, как все это отдается у меня в ушах. Я подбегаю и опускаюсь на колени, не сводя с него глаз. Только тогда его дыхание успокаивается, а сердцебиение замедляется.

— Меня зовут Райли, — говорю я, и он смотрит на меня в ответ.

— Что-то внутри меня, — бормочет он. От ужаса его глаза кажутся безумными.

— Как только я смогу, то вышибу все дерьмо — эту штуку — из тебя. — Сначала он просто смотрит на меня с невинным видом. Затем его голубые глаза снова становятся черными, и он улыбается жутковатой улыбкой. — Да, я знаю, что ты все еще там, — говорю я и хватаю его за запястье. — Пошли.

Парень открывает рот, и тот растягивается в кривом зевке, как раз перед тем, как из его горла вырывается пронзительный крик. Я новичок в этом деле — до сих пор не знала, что могу даже обнаружить демона, или Джоди, или что там еще, черт возьми, это такое, не говоря уже о том, чтобы надрать кому-нибудь задницу, — так что я решила попробовать. Молю Бога, чтобы это сработало.