Наследство тетушки Люцинии (СИ) - Радовская Рия

ГЛАВА 8

В родном времени Аурелии бытовая артефакторика не считалась чем — то выдающимся. Туда шли середнячки, хотя встречались среди них люди с отменной фантазией, порождающие идеи на грани гениальности. Но встретить двести с лишним лет назад дом, целиком напичканный подобными гениальными изобретениями, Аурелия не ожидала. Пусть даже это не какой-нибудь рядовой дом, а особняк самих Агидара!

В ее времени большинство секретов этого выдающегося рода были утеряны. Остались уникальные охранные артефакты, созданные для королевской семьи, разработки для армии и флота, несколько удивительных устройств связи (кстати, великолепного браслета сэньи Люцинии среди них не было). Такой ассортимент наводил на вполне понятные мысли, и Агидара считались артефакторами, работавшими на корону, на армию, на службу безопасности, но не создавшими ничего для oбычной жизни, для простых смертных. Оказывается, просто не все сохранилось…

Вот уже третий день Аурелия ходила по приютившему их дому с абсолютным ощущением, что попала в счастливый сон. И совсем не потому что быт в особняке был до мелочей продуман и устроен идеально. Просто в этом самом идеальном обустройстве было задействовано столько интересного для эксперта-артефактора, столько оригинальных, изящных решений буквально бросались в глаза, что хотелось забыть обо всем на свете и тщательнейшим образом изучить каждую мелочь. И пусть ее не трогают, ради Создателя! Никто.

А приходилось вести светские беседы с Руисом и Симантусом, впрочем, довольно интересные. Симантус, к слову, оказался не зельеделом, как она вначале подумала, а юристом, поверенным семьи Агидара и, похоже, близким другом сэньи Люцинии, а зелья были его страстью и увлечением. Разжевывать азы ментальных техник Дану, демонстрировать безупречные манеры за столом и, самое ужасное, кататься по столице! Спасибо хоть, что ворота хозяйственного двора выходили на соседнюю улицу, вполне сухую и даже чистую.

Нет, Аурелия ничего не имела против поездки к личному портному сэньи Люцинии и повторного визита в «Огастес и сыновья», где на этот раз уже не нужно было себя ограничивать — разве что рамками приличной для девушки скромности. Но без катания в открытой коляске по тряским мостовым, оставшимся в столице ещё от средневековья, она прекрасно обошлась бы! Однако Люциния решила, что гостям из далекой провинции, конечно же, интересно полюбоваться на великолепную Таргоду, с ее проспектами, которые через двести лет станут действительно впечатляющими, а пока вызывали у Аурелии легкую жалость, магазинами, витрины и ассортимент которых, несомненно, должны были изумить настоящую Тамирию, но не ее, и, разумеется, королевским дворцом — который Аурелия видела не раз и не только снаружи, но пришлось изображать благоговейный восторг деревенской простушки.

К завтраку они с Даном обычно спускались порознь. В столовой в восемь утра всегда был накрыт стол, но любители поспать могли появиться и позже. Как тот же Иниго, которому вечно доставалось за это от сэна Симантуса. Аурелия даже подозревала, что Уго, устраивающийся после завтрака в кресле у окна с чашкой кофе, специально дожидался сонного Иниго, что бы от души развлечься. Прямо эдакий черный ягуар в засаде, подстерегающий несчастную жертву.

Об отпрыске семейства Таустус она за это время узнала крайне мало, они обменивались приветствиями утром в столовой и пересекались за обедом. Но Иниго, как и в первый вечер, всегда предпочитал отмалчиваться. В остальное время они ходили по особняку явно разными путями, умудряясь вообще не натыкаться друг на друга. Из едких кoмментариев сэна Уго и случайных оговорок Руиса Аурелия поняла, что время в доме «тетушки» этот претендент на наследствo предпочитает проводить в подвалах, чем очень раздражает сэна Уго, который там же обустроил лабораторию и экспериментирует с зельями. Но Иниго не интересовался зельями, зато был нежно и страстно привязан к коллекции камней покойного хозяина дома — фонса Агидара.

Этим утром все шло как обычно и ничто не предвещало неприятностей рoвно до того момента, когда, спускаясь к завтраку, Аурелия услышала из столовой незнакомый голос:

— А что же ваша невеста, сэн Адан? Она из тех очаровательных милашек, что предпочитают спать до обеда? Мне казалось, девушки из провинции привыкли рано вставать и много работать. Или у нее выдалась на зависть бурная ночь, и бедняжка совсем обессилела?

— Я рекомендовал бы вам, сэн Дартамиан, — ответил ему почему — то Симантус, — для разнообразия следить за тем, что вылетает из вашего рта. В приличных домах именнo так и принято делать, если вы позабыли.

— О, да ладно вам, сэн Уго. Что я такого сказал? Или вы настолько закоснели в своих юридических дебрях, что знаете лишь одно значение слова «бурный»? А! Я понял! Это вы чем-то надышались над своими котлами. А я всегдa говорил, что слишком большая тяга к зельеделию не доводит до добра!

— Большая тяга к идиотизму тем более не доводит.

— Моя невеста и ее распорядок дня никаким образом не касаются вас, сэн Дартамиан, — ровно и вроде бы спокойно, но с отчетливыми нотками ярости произнес Дан. Пора было спасать положение, и Аурелия заговорила с порога.

— А «провинциальную бедняжку» крайне интересует, почему ее манера проводить ночи так взволновала достойного сэна. Приветствую, сэны, вижу, я пропустила что-то поистине выдающееся?

— Явление образчика выдающейся наглости и глупости, — фыркнул Уго, — но его вы как раз не пропустили и имеете несчастье лицезреть и слышать во всей красе.

— О, сэнья Тамирия, доброе утро. Как я рад вас видеть, — поднялся с поклоном Руис. Он, видимо, вообразил, что она достойна королевских почестей — вскакивал при каждом удобном и неудобном случае, чем заметно раздражал Дана и забавлял Уго и Люцинию. Которой, кстати, за столом не было. Стоило догадаться — вряд ли этот Дартамиан стал бы при ней упражняться в сомнительном красноречии.

— Не знаю, насколько утро доброе, но, безусловно, занимательное, — Аурелия села к столу, и Руис тут же налил ей кофе, на какое-то мгновение опередив опоздавшего к кофейнику Дана.

— Я смотрю, вы пользуетесь всеобщим вниманием, прекрасная сэнья, — с ухмылочкой произнес этот так до сих пор и не представленный ей Дартамиан. — Столько кавалеров на одну даму, впору позавидовать.

Аурелия демонстративно оглядела его. «Образчик глупости» оказался молодым, почти юным парнем, в чертах которого, пусть и немного, угадывалось сходство с Даном. Значит, родичи они не слишком дальние. Только черты более угловатые, заoстрившиеся, и лицо более тонкое с почти женским овалом. Одет сo вкусом, украшения прямо указывают на знатность и высокое положение. Общее впечатление, кроме вызывающих манер, портили только карие глаза с белесыми ресницами и бровями. Тоже контраст, как и у Дана, только в обратную сторону. И гораздо менее привлекательный.

— Вы завидуете? — Она приподняла брови в показательно вежливом удивлении. — Боюсь, присутствующие кавалеры не оценят вас в качестве дамы. Увы. Поищите в других местах.

Руис, как раз наливавший кофе и себе, едва не пролил мимо чашки. Быстро поcтавил кофейник и послал ей восхищенный взгляд. А Дартамиан покраснел так резко, что, находись здесь Иниго, наверняка не выдержал бы столь значимой конкуренции.

— Будь вы мужчиной, я бы вызвал вас на дуэль!

— Будь мужчиной вы, не позволили бы себе таких вульгарных намеков в адрес незнакомой девушки. Так что, может быть, дуэль дам? — предложила Аурелия, сделав крохотный глоточек кофе. И послала предостерегающий взгляд Дану — тот сжимал кулаки и, кажется, очень сожалел, что не успел или не сообразил первым бросить вызов. — На веерах или на шпильках? Полагаю, как оскорбленная сторона, вы могли бы выбирать, вот только… ах, какая печаль! Оскорбленная сторона, пожалуй, все же я. Поэтому, — еще глотoк, поставить чашку и слегка, самую малость, повернуть голову, — или вы немедленно извиняетесь, или оружие, время и место дуэли выбираю я. Думаю, это будет… занимательно.