"Стерва" для Ледяного Дракона (СИ) - Призрачная Татьяна

— Ты чокнутая!

— Да, и заметь, ты со своим дружком в этом постарался. Так что давай, помогай сестре. А то пойду с глазами в кучке, растрепанными волосами по деревне и всем буду говорить, что сошла с ума.

— Ты не сделаешь!

— Почему? Я замуж не хочу. И раз ты не хочешь зарабатывать на выкуп для себя, то и ты жениться не собираешься. Можно куролесить, приключения себе искать, сколько пожелаешь.

— Я хочу жениться!

— Тогда надо начинать работать! А то тебе дом строй, деньги на выкуп зарабатывай.

— Как дом строй?

— Да, для начала на бане потренируешься! А потом и дом себе смастеришь. Но это все планы на будущее. Сейчас надо отшлифовать вот этот гребень так, чтобы он был гладким, как ледяная пластина.

— И все?

— Нет, конечно! Потом обсудим завтрашние дела. Ты читать-то умеешь?

— Конечно! — с обидой ответил брат.

— Ну, вот. Ты шлифуешь гребень, я пишу тебе задачи. Потом обсуждаем.

Брат было видно, что в душе психовал так, что готов был разнести в пух и прах всю мастерскую, но вместо этого пытался перебирать инструменты в поисках подходящих.

— Ты здесь бывал?

— Конечно! Я же парень. Отец меня еще совсем мальцом сюда принес. И я рос у его ног, играл в молотки. Потом сам мастерил себе игрушки.

— Прекрасно! Что с гребнем?

— Сейчас сделаю, — вытащил большой камень, небольшие напильнички и какие-то грубые тряпочки из большого ящика Негорад.

Честно, не ожидала, что этот повеса сможет разобраться в инструментах и что-то сделать руками. Приятно удивилась этому. И даже мелькнула гордость, как за настоящего брата, который превзошёл ожидания, возложенные на него. Но долго размышлять об этом не стала, взяла лист бумаги, карандаш и стала накидывать список дел на завтра.

«Стерва»

— Держи! — как раз, когда я закончила список, протянул мне гребень брат.

— Неплохо, — привычно не нахваливая, приняла работу, — а у тебя руки тем концом вставлены, — осмотрев хорошо предмет, констатировала я, — Почему применять их не хотел?

— Я и сейчас не хочу. Это ты заставила.

— Вот и зря, дело, которое ты делаешь, любить надо, гореть им.

— Я эти делом не занимаюсь! — продолжал стоять на своем брат.

— Не занимался! — поправила настойчиво, — Раньше, когда ты был беспечен, неопытен и глуп, ты не занимался своим делом, не развивал его и не пытался встать на ноги. Но сейчас, когда в дом постучалась беда, ты прозрел и стал подумывать о своей жизни здраво и серьезно.

— Что ты говоришь? Какая беда?

— Обычная. Самая обычная беда в моем лице. И деваться некуда. Придется засучить рукава. И вот для чего: подбить окна тут, замазать все щели и трещины, перебрать инструменты — сделать перепись для чего нужны, в каком состоянии, подмести, убрать пыль, прочистить дымоход, чувствуешь, печь дымит. В общем, подготовиться к труду самим и помещение. Кстати, у тебя нет друзей, кто хотел бы поработать?

— Нашла дураков!? Кто же хочет работать?

— Вот видишь, какие друзья у тебя. Не друзья, а так, одна видимость. Подумай, нужны ли они.

— Совсем спятила? Мы с рождения дружим!

— У тебя теперь времени не будет на ерунду.

— Кто тебе сказал, что я буду помогать?

— Я сказала. И не помогать, а работать.

На этой неприятной для брата теме я встала, погасила печь, и пошла к выходу, прихватив гребень.

— Рукастый, засранец, — пробубнила себе под нос, разглядывая работу.

В доме нас уже ждала мать. Она тут же подбежала ко мне, стоило только зайти.

— Что? Где Негорад?

— Съела его! — почему-то огрызнулась я.

Женщина посмотрела на меня укоризненно. Помотала головой и пошла в помещение, что принято называть кухней. Я поплелась за ней.

— Вот, — положила на кухонный стол гребень, — ты можешь гордиться своим сыном, даром что недоумок, мог бы быть толковым мастером.

— Стефа! — рассердилась мать, — нельзя быть такой высокомерной, грубой и категоричной.

— Женщинам наших земель не престало быть такими? — спросила с обидой и претензией.

— Вообще, любому человеку, в любом месте и в любое время не престало быть таким, — поставила на край стола тарелку с чем-то хозяйка и отошла от стола, скрестив руки на груди.

— Ты его защищаешь, — с раздражением бросила я.

— Конечно! Он мой сын.

— А я?

— А ты не сын, ты дочь, а ведешь себя как отец.

— Гены проснулись от удара по голове, — решила объяснить перемены в моем поведении, что так пугали мать.

— Не лучшее, что могло произойти.

— Откуда ты знаешь? Ты даже не знаешь, что будет дальше. А уже расстраиваешься. Ты научилась заваривать чай, в твоем сыне обнаружились таланты, а твои золотые руки завтра обретут славу. И это всего за один день. То ли еще будет! — потерла руки в задорном предвкушении я.

Мать в это время разглядывала гребень, гладила его. Расчесывала кончик ее косы.

— Мам, а в кого мы с Негодяем такие светлые? — обратила внимание на ее красивые темные волосы.

— Ты решила называться иначе, но Негорад ни о чем подобном не просил, так что будь добра, — пожурила меня женщина, а светлые вы в отца. Он был почти белым.

— От седины? — вспомнила, что он был старше.

— Нет, просто волос был такой светлый, что от солнца светился. Вот и вы унаследовали. Зачем ты брата напрягала? — помотала гребнем Кремлина.

— Не сломается, не переживай. Нужен завтра будет, чтобы волосы хорошо расчесать, потому что не получится мыть их и маслом мазать. Сушить долго. А нам на рынок надо. Или где там у нас все покупают? Сегодня заплетешь меня специальным образом? Сладкое что-то есть у нас?

Дальше мы спокойно поужинали. А точнее поели в гробовой тишине, так как вернулся Негорад и всячески пытался продемонстрировать свое несогласие, усталость, обиду и много других негативных эмоций по поводу моих затей. Кремлина поначалу тоже вздыхала и сочувствовала, а к концу, видимо, устала. И после окончания трапезы отправила в приказном порядке старшего ребенка спать, будто ему мало лет и он неразумен.

— Когда вы будете жить мирно? — вздохнула женщина, завивая на веревочки мои пшеничные волосы, — и зачем мы устраиваем на твоей голове бардак?

— Это не бардак, это маркетинговый ход. Завтра ты будешь набирать заказы на гребни. Или край — послезавтра.

— Но гребни и так продаются.

— Да, но теми гребнями только волосы выдирать. А этим можно расчесаться.

— Твоя правда. Он очень удобным стал. Но пока не понимаю, как твои веревки в волосах помогут нам продавать гребни?

— Завтра, моя дорогая мамочка, все будет завтра! А сейчас спать! Я безумно устала, — поймала руку женщины и поцеловала, прижимая к щеке, ловя ее нежный и в то же время растерянный взгляд в зеркале.

Уснула я тогда быстро. Можно сказать, провалилась в сон.

Глава 11

Радигост

— Властитель, — вошел ко мне в кабинет дядя.

Я точно знал, что сейчас пойдет речь о том, о чем я бы не хотел говорить. Мой старший родственник делал так всегда. Для начала пытался расположить меня к себе, выказать максимальное почтение и согласие с моим статусом, с тем, что в этих Землях принимаю решения только я по праву рождения. Но только он всегда не учитывал тот факт, что такое работало только с нашими соседями. Это они, так же как мой дядя имели чувства, в их груди билось горячее пылкое сердце, которое зачастую затмевало разум. А вот со мной это плохо работало. Разве что на заре моей юности.

— Ты опять забыл, Леонорий, что я — не ты. У меня нет мании величия, — начал было я привычный ответ на его подхалимство.

Но в этот самый момент вспомнился прошлый вечер, когда Стехана испугалась меня в обличии дракона. «Что это было, если не тщеславие?» — мелькнула мысль. «Надо встать на колени» — вспомнились слова, что я сказал девушке. А ведь никто не вставал никогда передо мной на колени. Зачем мне это от нее?

— Она есть у всех, даже у тех, у кого сердце спит. Когда-нибудь оно у тебя проснется. Как у твоего деда. Да и отец твой под конец своей жизни тоже был не так холоден. Ты думаешь, как они погибли с твоей матерью?