В плену у страсти роковой. Дочери Древней Руси (СИ) - Сушко Любовь

Я не могла отправиться домой, я не могла назвать своего имени, потому что слишком многие люди могли пострадать. Никто из наших никогда прежде не бывал в Москве, я казалась первой. И здесь было лучше и тише, чем в Новгороде, но все рано или поздно кончается, разве не так. Я ждала теперь отца, единственного человека, который знал, где меня можно найти.

Сколько людей могут погибнуть, и все только из-за того, что в душе татарина вспыхнула любовь, страсть, с которой он никак не может сладить.

Отец появился весной. Как раз перед тем, когда мой ребенок должен был увидеть свет. Он говорил, что матушка тоже рвалась приехать, но он ничего не говорил о Михаиле. И я никак не могла его спросить о нем. Но молчание становилось невыносимым.

– Он женился на дочери хана, – буркнул отец, когда узнал, что произошло, у него не было выхода, ему нужно было защитить свой город.

Отец замолчал и отвернулся. И это стало еще одним страшным ударом для меня. Я ни в чем его не винила, но я не могла представить себе, что он женат на дочери хана. Мало того, что он даже не пытался защитить меня, так еще и это. Но я вдруг избавилась от чувства вины перед ним. И только дочь не давала мне покоя.

Сначала должен был родиться мой сын, а потом я буду думать, что мне делать дальше. Обо всем остальном я успею подумать потом.

Мальчик появился на свет на заре. Он принес мне немало мучений. Только предательство сжирало мою душу. Я знала, что ни за что не останусь там, где был мой муж. Я даже смотреть на него и встречаться с ним не хотела. Зато без Ратмира я уже тосковала. Хотя даже думать об этом было тяжело.

Отец приехал, когда малышу исполнился год. Мы были уверены, что все улеглось и забылось. Но мы радовались рано. Татарин на этот раз его выследил, он догадался, что во всем виноват мой отец. Тогда они к вечеру и нагрянули в город.

Боярин Семен, у которого я жила все это время и сообщил нам о том. На нем лица не было. Раздумывать мне было некогда. Я передала отцу ребенка. И мы поняли, что я буду делать, я умоляла его поскорее скрыться и спасти своего внука и весь остальной мир.

– Я вернусь к ним, никто больше не пострадает, – говорила я обреченно

– Это я во всем виноват, – буркнул отец.

– Ты позволил появиться на свет ему на нашей земле, я жила спокойно это время, чего еще желать, а теперь пусть будет так, как будет.

Я поцеловала его в первый раз за все время и отправилась к городским воротам. Люди провожали меня с радостью и облегчением, они верили, что опасность миновала.

Татары стояли на приличном расстоянии от нас. Я поехала к ним одна. Я больше ничего не боялась. Я и сама оказалась между своими и чужими, и не была ни с теми, ни с другими. Повернуть коня я больше не могла, он летел только вперед. Но моя собственная жизнь не была мне больше дорога. Где-то оставалась моя дочь, с отцом моим был сын. А я возвращалась молча в орду, понимая, что там будет теперь мой дом. Но мой конь отшатнулся в сторону. Я едва удержалась в седле. Ратмир отделился от остальных и бросился ко мне, подхватил на лету. Он подхватил меня, хотя я могла и разбиться. И возможно, это бы спасло мою душу. Смерть иногда не самое страшное из того, что с нами случается

.

Глава 8 Страсти земные

Первое, что увидела я, когда пробудилась – шатер и Дашу рядом. Словно никуда и не уезжала, а только снился сон о Руси.

И в тумане вспомнилась Москва, перепуганные люди, и татары, стоявшие рядом. Теперь мне не нужно было притворяться и привыкать к новому миру. Есть какая-то прелесть, когда повторяешь снова, то, что уже случалось однажды. Ратмир не сердился, так, только был нетерпелив, и предупредил, что бежать бесполезно, он меня найдет и вернет, где бы я ни пряталась. От этой силы и власти стало дурно. Я только сожалела о том, что наши мужи были совсем другие.

– Я сожгу этот мир, если понадобится.

Мне хотелось сказать, что-то о том, что дурное дело не хитрое, но сил не оставалось на пустую перепалку.

И только дети, сын – у отца на руках, и дочка непонятно, где, вот что убивало меня. И я спрашивала себя, наступят ли на моей несчастной земле времена, когда наши дети будут с нами, и перестанут нам сниться пустыми, но страстными ночами.

Я вглядывалась в звездное небо и хотела там разглядеть того, кто допускал такое, ведь это происходило не только со мной, а и со всем моим миром тоже – какой ужас, какая досада и горечь. Не может быть судьба такой непредсказуемой и страшной, не должна быть, но была.

И словно насмешка, вспоминались те безоблачные дни, когда я была рядом со своим мужем, уверенная, что люблю его больше жизни, и жить мы будем рядом долго и счастливо и умрем в один день. Ничего не сбывалось, ничего не могло сбыться. Пылкие глаза и ласковые руки татарина – это все, что с усмешкой подбросила мне судьба вместо тех полузабытых грез. Я знала, что Михаил защитил свой город (я уже не считала его моим) от их набегов, хоть на что-то сгодились наши жертвы и предательства.

Мне хотелось только знать, сколько времени мне тут придется жить. Иногда я завидовала Рязанской княгине, которая вместе с ребенком, бросилась с городской стены, когда появились татары, но сама я так поступить никогда бы не смогла. Я знала, что не смогу вернуться к Михаилу, что бы и как бы тут не происходило, все было изувечено, растоптано и сожжено навсегда. Я не знаю, что случилось с ханской дочкой в Чернигове. Служанка ли ее какая отравила или болезнь одолела., или это просто было наказание свыше. Только в орду пришло известие о том, что она умерла.

Хан отправил туда своих воинов, вряд ли с миром. Но Ратмир оставался в те дни со мной, не знаю, как ему удалось такое. Я закрывала глаза в его объятиях, как всегда пылких, и видела, как горел любимый мой Чернигов. Все жертвы и мои и Михаила оказались напрасными.

Тогда я поняла, что наши боги отступили от нас, а чужого, его просто не существует, да и не будет никогда больше в этом мире, иначе бы такого со всеми нами не происходило. Сообщили, что князь погиб, странные чувства теснились в душе моей. Мне казалось, что он перехитрил сам себя, за это теперь и поплатился жестоко.

Почему я не могла успокоиться? И что мне было делать дальше. Если бы кто-то мне в самом начале поведал, что такое может быть, я бы никогда не поверила ему, но так было.

Глава 9 Новые беды

Я знала, что моя дочь осталась совсем одна, и даже представить не могла, как может сложиться ее судьба. Я даже, доводись нам встретиться, вероятно, и не узнала бы ее теперь. Жизнь в чужом мире, и врагу лютому не пожелаешь такого, но почему это случилось теперь с нами?

Он говорил о ребенке, о сыне, но я не могла родить его, у меня больше не было детей, и тайно я тому была даже рада, хоть в этом суровый бог помог мне. В такие времена, в таком мире не должны рождаться дети, особенно у тех, кто оказался в плену. Он был лучшим из них, но он оставался чужаком, в чьей власти я оставалась.

Не все князья русичей были так покорны и спокойно принимали волю татар.

Я помню Михаила Тверского здесь в орде, более надменного и яростного мужа и не было в мире этом. Мне хотелось сначала как-то помочь ему, но когда он взглянул на меня с высоты своей, то я просто отошла в сторону, казалось, что это он был ханом тут. Какая самонадеянность, татары не простили ему спеси, да и никто бы не простил, это точно.

Почему с врагами нашими было легче и проще, чем со своими. Душила обида и боль. Они не защитили нас, и они нас словно в чем-то обвинить хотели, когда мы оказались в таком плачевном положении. Хотя возможно это от бессилия и бесконечных поражений, ведь великодушны бывают только победители. Я пыталась, но не могла его оправдать в те самые дни.

Мы сталкивались с князем снова, он много времени провел в орде, пока ждал своей участи. Он надеялся, что спасет свой город и свою жизнь. Но надо было знать татар, чтобы убедиться в обратном, я их хорошо знала, а он нет. Мне довелось увидеть и его раболепие перед ханом, куда гордость его в один миг делась, и не понять даже этого.