Страж (ЛП) - Андрижески Дж. С.

Ревику говорили, что они выглядят как потрескавшийся хрусталь, если смотреть на них достаточно близко. Ему также говорили, что его радужки имеют едва заметный сине-зелёный оттенок, по крайней мере, при правильном освещении, но большинство людей не подходили достаточно близко, чтобы заметить это.

У Ревика были черты лица, которые могли бы принадлежать европейскому человеку, хотя гораздо больше напоминали евразийского человека или человека из Восточной Европы, который приобрёл более тёмную кожу многих этнических меньшинств в разных частях Азии.

То, как его опознавали в этом отношении, по-видимому, зависело от того, кто смотрел, а также от контекста и от того, в окружении людей какой национальности он оказался.

Это также несколько отличало его от многих видящих, большинство из которых всё же больше походили на китайцев и различные этнические меньшинства, которые их окружали, но в этом плане Ревик отличался не так сильно.

Было довольно много видящих, которые выглядели похожими на него — то есть, напоминали некую восточноевропейскую, азиатскую или евразийскую полукровку, с относительно смуглой кожей.

Другие конфигурации были гораздо более редкими среди видящих.

С человеческой точки зрения, видящие обладали известными вторичными характеристиками примерно следующих людей или этнических групп, в порядке убывания: китайцы, выходцы из Юго-Восточной Азии, индийцы, ближневосточная, восточноевропейская и/или евразийская смесь, японцы, некоторые вариации коренных американцев и, наконец, светловолосые и светлокожие европейцы.

Черты, которые считались южноафриканскими и среднеазиатскими, южноамериканскими и коренными австралийскими, были самыми редкими из всех, причём о последних почти не слышали.

Однако его внешность считалась средне распространённой, и это несколько помогло Ревику, особенно учитывая его проживание на Западе.

Часто люди не сразу идентифицировали Ревика как видящего.

Единственное, что действительно выдавало его расу для обычного гражданского человека — это его рост, и многие люди были такими же высокими, как он, особенно в нынешние дни, с резкими улучшениями в питании и здравоохранении за последние сто или около того лет.

В результате всего этого Ревик привык относительно незаметно передвигаться среди людей.

Чёрт возьми, он даже был тщательно обучен именно этому.

По той же причине он был не в восторге от того, что оказался посреди официального банкета в дипломатическом квартале Лондона, в окружении людей, явно прошедших военную подготовку, которые могли знать достаточно, чтобы задаться вопросом, кто он такой и что он там делал.

Он обрадовался ещё меньше, когда нынешний глава британской оборонной программы выкрикнул его имя через весь переполненный зал.

Вплоть до этого самого момента Ревик с радостью прятался в углу у окон во всю стену главного приёмного зала, который также служил лекционным залом, когда курсы действительно проходили. Он полностью ожидал, что до конца вечера останется более или менее в том же углу, с несколькими вылазками в бар, чтобы развеять скуку.

Никто не знал, кто он такой, и он намеревался, чтобы это неведение продолжалось.

Он уже заметил нескольких людей, которые знали достаточно, чтобы бросить на него более пристальные взгляды, обратить внимание на его глаза и рост, отметить форму его лица, длину его конечностей. С тех пор Ревик специально старался избегать этих людей, и к счастью, не видел, чтобы кто-нибудь так смотрел на него, по крайней мере, уже минут двадцать.

Благодаря своей выучке Ревик научился оставаться незамеченным, особенно людьми, особенно когда у него не было особой цели находиться там, где он был.

Сейчас он применял это обучение на практике, и пока что, казалось, оно работало.

По крайней мере, он наконец-то немного расслабился.

Он значительно расслабился по сравнению с тем, что чувствовал, когда лимузин впервые высадил его у тротуара перед старым зданием, и Ревик обнаружил, что его сопровождают вверх по лестнице и окружают атрибутами официального британского военного ведомства.

С его точки зрения, он выполнил свой долг, придя сюда.

Он пришёл. Это, насколько он понимал, было его единственной задачей на сегодняшний вечер.

Он присутствовал тут исключительно как декорация.

Поэтому, когда Дюренкирк произнёс его имя в микрофон, Ревик сильно вздрогнул, немедленно перейдя в режим «сражайся или беги». В процессе он расплескал напиток, который ему удалось заполучить из бара… также ни с кем не разговаривая, если не считать нескольких невнятных слов в адрес бармена.

Теперь он просто стоял тут, чувствуя себя так, словно кто-то только что включил прожектор и направил прямо на него.

— Дигойз Ревик? — произнёс британский экс-лорд адмиралтейства, говоря в микрофон ещё громче. — Он здесь, не так ли? Я мог бы поклясться, что видел, как он входил раньше…

Щурясь от яркого света, Дюренкирк поднял руку, чтобы прикрыть глаза, затем махнул одному из своих помощников.

— Пойди поищи его, ладно? Он хороший парень.

Ревик почувствовал, как к его шее приливает тепло.

Он оглянулся на людей, стоявших неподалеку от него, и понял, что, хотя некоторые по-прежнему не замечали его присутствия, другие смотрели на него с любопытством, вероятно, из-за пролитого напитка.

Одна женщина, возможно, лет пятидесяти, улыбнулась ему. Она была высокой для человека, одета в белое платье до пола, которое подчеркивало её изгибы наряду с седеющими волосами.

Ревик остановился, чтобы посмотреть на неё, чувствуя, как её бледный, человеческий свет излучает пульс искреннего сочувствия к нему. В том же шёпоте её присутствия он почувствовал, что она тоже ненавидит толпу и была здесь только потому, что её муж… нет, её сын… притащил её сюда.

Ревик также почувствовал от неё острую вспышку раздражения, направленную на Дюренкирка за то, что он выдал расу Ревика перед всеми этими людьми.

Она подумала, что это был дерьмовый манёвр, если выражаться её словами.

В ту долю секунды передачи информации Ревик мог бы расцеловать её.

Кратковременная теплота, которую он почувствовал к ней, вызвала удивительно сильный прилив эмоций в его свете. Слишком много эмоций и слишком много света, учитывая, где он находился. Ревик знал, что поведение в манере видящего рядом со всеми этими людьми не принесёт ему никакой пользы.

По той же причине он не улыбнулся ей в ответ.

Он просто отвёл взгляд.

Собравшись с духом, он допил остатки своего напитка и поставил его на край ближайшего подоконника, прежде чем поправить смокинг, который был на нём. Призвав на лицо нейтральную маску разведчика, он направился в переднюю часть комнаты.

Он знал, что должен был это сделать.

Лучше подняться туда своим ходом, чем позволить одному из помощников Дюренкерка найти его и подвести — как какую нибудь бродячую собаку.

Он ни на кого не смотрел, пересекая комнату.

Тем не менее, сейчас он чувствовал на себе взгляды всех присутствующих в комнате.

— А, — сказал Дюренкирк, улыбаясь ему с почти комичным облегчением. — Вот и он. Поднимайся сюда, парень. Дай новым членам взглянуть на тебя!

Ревик напрягся, но не сбился с шага, и выражение его лица не изменилось.

Снова сказалась выучка, наверное.

И всё же комментарий про «парня» немного разозлил его, даже зная, как мало это значило. Он знал, что едва ли стоит напоминать экс-Лорду Адмиралтейства, что он, вероятно, был на добрых тридцать лет старше этого человека… если не больше.

Опять-таки, напоминать людям, кем он являлся, не принесёт ему никаких поблажек.

Ревик знал, что реагировал слишком чувствительно.

На человеческий взгляд, он выглядел молодо.

Конечно, он выглядел молодо по сравнению с Дюренкирком, которому, должно быть, было за семьдесят, что приближалось к эквиваленту шестисот или семисот лет у видящих.

В любом случае, и что более важно, с точки зрения видящих, ярлык молодого парня всё равно применялся к нему, что, вероятно, и являлось настоящей причиной раздражения Ревика.