Слеза Василиска (СИ) - Шитова Екатерина

Я заметил, что у Василиска подрагивают руки.

– Да. То есть нет. То есть вначале да, а теперь… Теперь мне кажется я схожу с ума, потому что…

Голос мой прозвучал хрипло и неуверенно, в горле пересохло от выпитой накануне водки. Я с трудом подбирал слова, мялся и смотрел в потолок, как пятиклассник, вызванный к доске строгим учителем.

– Да говори уже, иначе я тебе сейчас врежу так, что мало не покажется!

Василиск толкнул стул, он с грохотом упал на пол, я вздрогнул и заговорил – быстро, сбивчиво.

– Она как будто не умерла. Мне кажется, что она с самого начала, как попала в морг, подаёт мне какие-то знаки. Её тело не костенеет, не разлагается, оно постоянно бьётся в судорогах. Жанна мертва по всем признакам, но ее тело… Оно не похоже на труп. И потом эта сестра, похожая на нее, как две капли воды. С этой своей жуткой историей про вампиров. А сегодня вообще произошло такое, о чем мне, санитару морга, и говорить-то сложно. На соседней каталке лежал труп, который я сам лично готовил к похоронам. Так вот, этот труп вдруг встал и сказал, что мне нужно идти к тебе за помощью.

От волнения и от жара печи мои щеки зажгло огнем. Я прошелся по сторожке туда и обратно.

– Мужик, или как там тебя… Василиск… Только не сочти меня сумасшедшим…

Он не дал договорить. Надев меховой тулуп и шапку-ушанку, он резким движением распахнул двери сторожки.

– Пошли, – тихо сказал он, обернувшись ко мне.

Лицо его было бледным и суровым. Я замешкался на пороге.

– Слушай, ты, может, сначала объяснишь мне, что вообще происходит?

– Потом! Все потом! А теперь пошли быстрее! – воскликнул он и потянул меня за рукав куртки.

– Куда? – опешил я.

– В морг!

***

Петрович спал на диване. Из его открытого рта вырывался жуткий, свистящий звук, больше похожий на предсмертные хрипы, чем на храп. Я разбудил его и, поблагодарив, отправил домой. Видно после стольких день пьянства голова у старика была совсем чугунная, потому что он не обратил внимания на Василиска, стоящего у стены, будто его здесь и не было.

– До завтра, Антоша. Завтра надо как-то уже добраться до этой бабенки в холодильнике. А то пока я спал, мне все мерещилось, что она там стучится.

Петрович засмеялся, и в глазах его блеснули слезы.

– Не обращай внимания. Это уже все, конец, это уже наступающая “белочка”, – он утерся кулаком и взглянул мне в лицо, – Хочешь совет, Антошка?

Я автоматически кивнул. Мне вдруг стало жаль этого одинокого старика.

– Не пей. Даже не смотри в сторону водки.

Губы у Петровича сжались в одну тонкую полоску. Он взял мою руку и потряс ее.

– Все мы, алкоголики, приходим к водке разными путями. Но заканчиваем все одинаково. Одинаково плохо. Так что не пей, Антоша.

Он пошатнулся, я поддержал его за локоть, но он обиженно отдернул руку и торопливо вышел из морга. Закрыв входную дверь на засов, я вернулся в ординаторскую, но Василиска там уже не было. Я выбежал в темный коридор и увидел его – он стоял, прислонив ладонь к двери холодильника.

– Она там?

– Да, там, – недовольно пробубнил я, – только давай ты не будешь тут хозяйничать! Договорились?

Я подошел к двери холодильника и открыл засов, но заходить внутрь первым у меня никакого желания не было. Василиск медленно открыл тяжелую дверь, включил свет и замер. Из-за его широкой спины я ничего не видел, и это разозлило меня еще сильнее.

– Ну, что там? – нетерпеливо спросил я, подталкивая мужчину в спину.

Он прошел в холодильник, и я вошел следом за ним.

– Что за черт? – прошептал я.

Почувствовав внезапную дрожь в коленях, я схватился за стену. Я смотрел прямо перед собой и не мог понять, как такое возможно.

– Я, наверное, чокнулся. Больше объяснений у меня нет.

Трупы аккуратно лежали на каталках. Похоронная одежда на мужчине была идеально расправлена, Жанна лежала на своей каталке, прикрытая моей многострадальной белой простыней.

– Когда я уходил, здесь все было не так…

Я стал размахивать руками, показывая Василиску, что здесь происходило. Наверное, это выглядело весьма странно, потому что он вдруг резко приложил палец к губам.

– Ччч! Тише, парень! Давай потом, теперь это уже неважно.

Он подошел к Жанне, склонился над ней и стал шептать что-то. Слова звучали непонятно, я стоял, как дурак и все пытался понять, кто привел трупы в порядок. Может, Петрович все-таки заходил в холодильник, просто не помнит об этом? Или это у меня поехала крыша?

Василиск перестал шептать, откинул простыню и медленно провел ладонями по обнаженному телу Жанны. Я отвлекся от своих мыслей и встрепенулся. Ревность была словно острая булавка, она больно колола в груди. Ладони Василиска замерли на животе – там, где у Жанны была набита татуировка дракона. Это было уже слишком! Это была моя женщина, только я мог видеть ее обнаженной! Только я мог прикасаться к ней!

– Убери от нее свои руки! – закричал я, сжав кулаки, – мне плевать, что вас раньше с ней связывало. Теперь я ее парень. А ты никто.

Василиск обернулся ко мне, у него был странный взгляд – далекий и растерянный, как будто в мыслях он был далеко, не здесь. Я же был в бешенстве, то сжимал, то разжимал кулаки.

– Убирайся отсюда, пока я не надрал тебе морду!

Василиск взял в руки простыню и бережно накрыл ею тело Жанны.

– Пойдем в кабинет, парень, я расскажу тебе, что к чему, – наконец, сказал он.

– Скажи мне сначала, она мертва? Что ты ей шептал?

Василиск нахмурился и тихо произнес:

– Да, она мертва. Я прощался с ней.

Последняя наивная надежда на чудо разбилась на мелкие осколки. Я резко развернулся, вышел из холодильника и, дождавшись, когда оттуда выйдет Василиск, с грохотом захлопнул дверь. Едва мы переступили порог ординаторской, я повернулся к нему и, сцепив руки за спиной, выжидающе посмотрел на него. Он несколько раз прошелся от стены до стены, а потом сел на стул, указав мне рукой на диван.

– Присядь, парень, – тихо сказал он, – разговор будет долгим.

Я сел на диван, достал пачку сигарет, но Василиск наклонился и выхватил ее у меня из руки.

– Не надо дыма, – прошептал он, – дым затуманивает разум.

– Хорошо, – сквозь зубы процедил я и убрал сигареты, – говори уже, не тяни.

Он пристально посмотрел мне в глаза. Мне показалось, что зрачки его медленно сужаются и превращаются в тонкую вертикальную полоску. Я протер глаза, похлопал себя по щекам, чтобы прогнать сон. Но веки стали вдруг такими тяжелыми, что у меня не хватало сил поднимать их.

– Это все началось тогда, когда я был молод… – начал Василиск.

Я закрыл глаза лишь на секунду. Клянусь! Но открыть их уже не смог. Голова моя упала на грудь, и я провалился в глубокий сон.

Глава 7

– Мил человек! Мил человек! Ты живой ли хоть?

Голос звучал совсем рядом, почти что над ухом. Я взмахнул рукой, чтобы отогнать от себя надоедливый, неприятный звук.

– Вижу, живой. Слава Богу! А то как не приду, все спишь и спишь, спишь и спишь! Просыпайся уже, соня-засоня!

Я еле-еле продрал слипшиеся веки и непонимающим взглядом уставился на маленькую, сухонькую женщину, стоящую возле меня.

– У меня отпевание в церкви на девять назначено! Парни гроб-то уже выгрузили! Отдай моего покойничка, будь добр.

Я соображал очень медленно. Мысли ползли в голове улитками. Но лицо женщины я вспомнил. Это была вдова мужика, лежащего в холодильнике рядом с Жанной.

– Жанна! – застонал я, вспомнив, что заснул вчера в самый неподходящий момент. Василиск только-только начал рассказывать мне что-то важное о нем самом и, наверняка, о Жанне.

Я огляделся – кроме меня и вдовы в ординаторской больше никого не было. Куда же подевался сам Василиск?

– Не Жанна я. Анна. Анна Иванова, а покойника, мужа-то моего, Степаном звали. Ну, очухался ли ты? Я, смотри, жаловаться на тебя буду!

– Простите меня, Анна Ивановна, – ответил я взволнованной женщине, – сейчас мигом все сделаю. Готов ваш муж. Все, как положено.