Желанная герцогиня (СИ) - Любимка Настя
Я настраивалась на него все то время, что приводила себя в порядок: мылась, переодевалась, кормила Илюшку…
Я думала, думала и пока ни к чему конкретному прийти не могла.
— Анастейзи, девочка… — я смотрела на Тирхана и понимала, что ему надо дать самоотвод от Радана.
Всего день прошел, а он уже выжат словно лимон.
У нас есть всего десять минут перед тем, как нужно будет спуститься вниз на ужин. Но все мы собрались в моих покоях, чтобы поделиться мыслями.
— Я всякого на веку повидал, но сейчас, хочу сказать, если бы лично не проверял вашего мужа на предмет магического вмешательства, был бы уверен, что он под длительным приворотом. Он безумен, помешан на этой женщине и своих желаниях так, что…
Я широко улыбнулась. Чем заставила учителя замолчать и удивленно на меня посмотреть.
— Вот это мы и докажем, Тирхан. Что мой муж — безумен. А что с этим знанием будет делать король, меня уже не касается.
— Да ничего он не сделает! Его светлость не утратит свой титул, и мужем твоим останется, и рожать от него дальше заставлять будут. Только опекуна ему приставят из числа королевских ближников. — В сердцах воскликнул учитель.
— Послушайте последние новости. — Спокойно произнесла я, и потянула Тирхана на софу, пусть посидит, пусть успокоится.
Вон как близко все принимает.
Интена качала Илюшку и переглядывалась с Люси. Но обе ловили каждое мое слово. Я делилась всем, что мне успел поведать в вестнике лэдор Геварский, а также те знания, что дал дух касаемо моего мужа. И обозначила свой план.
Я видела, что поначалу мое предложение вызвало бурю негодования. Нет, не потому что жалели подонка Радана, а потому что это могло повлечь за собой множество ненужных проблем. Вплоть до того, что меня могли заставить неотлучно находиться при муже. А это означало переезд в герцогство Дарремское.
Чего не хотел никто из нас. Однако, когда первый порыв сошел, включились мозги и последовали различные предложения на тему того, какие варианты может нам навязать король, когда его посланники зафиксируют тот факт, что Его светлость тронулся умом.
Как объяснил Тирхан, люди, считающиеся здесь сумасшедшими, делились на три категории: говорящие устами богов, угасшие разумом (частично, полностью, при определенном факторе) и непредсказуемые.
К первым относились дурачки при рождении, вроде юродивых на Руси, к которым относились с жалостью, да не обижали, зная, что их устами могут и боги говорить. Не всегда, конечно, но могут. И точка. А потому издеваться над таким себе дороже, вот покормить — значит получить благословление.
Ко второму, как я поняла по словам Тирхана, чаще всего относились те, кто утратил разум в следствии деменции (в любых ее проявлениях), или после травмы, то есть те, кто когда-то был крепок умом, понимал и чтил устои, законы, а после определенного инцидента или в силу возраста впал в такое состояние, при котором переставал отличать реальность от вымысла.
Вот таких сумасшедших тщательно проверяла комиссия из лекарей и от их вердикта зависела дальнейшая судьба не только несчастного, но и всего рода или семьи.
Если такого человека признавали буйным, агрессивным, и совершенно невменяемым даже после всех лекарских манипуляций (особенно, если его сумасшествие результат травм или определённого фактора, который являлся катализатором безумию), то его отвозили в один из местных монастырей. На постоянное место жительства. А если точнее — доживать.
Гуманизм? Нет. Не слышали.
Если же лекарям удавалось добиться хороших результатов, то больного оставляли на попечение семье, однако лишали права голоса и принимать решения по любому поводу, вплоть до покупки леденца на палочке, должна была семья.
И последняя категория. Непредсказуемые. Я бы к ним отнесла маньяков всех видов и мастей. То есть отклонения у такого человека были, однако, доказать, что он безумный еще та задачка. К примеру, он исправный налогоплательщик, отличный купец, управленец, но при этом ему нравится убивать. Людей (про животных молчу, тут как бы охота процветает и узаконена). Однако ему достает ума прятаться и прятать свои наклонности садиста и убийцы. Конечно, колпак может поехать совсем и тогда о его деяниях становится известно широкой массе, но…
Кому нужны крестьяне, особливо, если пропадают по десять-пятнадцать человек в квартал, а налоги платятся, земли вверенные процветают? Вот начни такой сумасшедший пачками высшее сословие на тот свет отправлять, вот там, конечно, начнут и проверку, и наказание последует незамедлительно…
Из всех категорий нам придется доказывать именно второй с подкатегорий определенный фактор, который и вызывает помутнение рассудка, заставляя творить различные бесчинства, видеть то, чего на самом деле нет.
По мне, так мой муж еще тот маньяк и садист. И у него давно от вседозволенности крыша поехала. Но тут, простите, монархия. Аристократы для всех остальных, кроме короля, те же цари и боги, так что мои моральные принципы и этика тут не вызовет ни понимания, ни одобрения.
Вообще, я очень ждала второго вестника от лэдора Геварского, если он подтвердит, что муж обязан в короткие сроки вернуться в свои земли или пред очи короля, то нам, по сути, ничего делать не придется. Спеленать этого придурка и отправить за границу моих земель, так сказать, поспособствовать скорейшему выполнению приказа Его Величества.
А то, что муж там может рассказывать… Он толком тут ничего не увидел, царит осень, которая для Радана была уже холодной, промозглой и грязной, учитывая то, что он южанин и на его территории еще позднее лето. Моих земель он толком не видел, что здесь растет знать не знает, какой урожай дает — тоже. Впрочем, его это никогда не интересовало.
Моя задача сделать так, чтобы и впредь не заинтересовало, если мне все же придется ждать королевских посланников, а не выехать им навстречу.
И то, что деревенька не выглядит ветхой, ну так за лето могла герцогиня хоть одну деревню привести в более-менее нормальный вид? Денег-то мне дали, провизии какой-никакой, да подарки к крещению сына ценные. Вот пусть думают, что все имеющееся дура и вложила, оставив себя зимовать с минимумом.
— Святая Ночь, — напомнила я, глянув на часы, времени оставалось мало, пара минут и пора спускаться, а мы еще не все обсудили. — Что это и главное, чем мне грозит?
— Прости, Анастейзи, но я не могу ответить тебе на этот вопрос. — Вздохнув, покаялся Тирхан. — Я никогда не слышал ничего подобного ранее. Вся информация, имеющаяся у меня, вряд ли отвечает ситуации. Это точно не праздник и не день почитания Священной Пары. Это какое-то сакральное знание, доступное, видимо, только королевской семье…
— Рры! — морф, хранящий молчание всю нашу беседу, оживился и буквально перебил Тирхана своим рычанием.
Да так, что мы едва угомонили волка. Понятно было только то, что волку откуда-то известно то, что неизвестно нам. Но вот сообщить морф нам ничего не может. Рычание никто из нас еще переводить не научился.
— Тогда откуда о ней знает лэдор Геварский? — когда морф перестал рычать, спросила я.
— Полагаю, что ваш муж сболтнул лишнего во время своего визита в Придорожье, но детальнее не обозначил. А лэдор Геварский понадеялся на мои или твои знания, девочка. Нужно дождаться второго вестника….
— Значит сейчас нам необходимо разговорить Радана и молиться, чтобы эта самая Святая Ночь была не сегодня, а лучше не в ближайшие дни. Потому что моя интуиция буквально кричит о том, что Святая Ночь связана с продолжением рода. Уж не знаю как именно, но…
— Кар!
— Я права? — и когда морф успел ипостась сменить?
— Кар!
— Я знаю вино, от которого Его светлость хмелеет быстрее, — тихо сообщила Люси. — И в багаже леди Сарвенды, оно было… если вы прикажете…
— Умница, девочка, — похвалил Люси Тирхан, — а я добавлю толику магии в вино. Она не навредит, но уберет тревожность и агрессию, вызванную винными парами.
— Я мигом! — Пообещала девушка, а я мысленно просчитывала сколько времени потребуется Люси для того, чтобы доставить от старосты вино. Примерно двадцать минут. Учитывая, что ужин обычно длится не меньше часа, успеваем.
