Вороны вещают о смерти (СИ) - "Darknessia"

Скоро тропа привела на окраину села. Мы миновали последние дворы с новыми избами, лишь слегка выцветшими за несколько лет. Чуть дальше начинался лес.

Землянку волхва не так просто было заметить среди молодых деревьев. Она выглядела как обычный холм, покрытый травами и кустарником, и только маленькая темная дверца говорила о том, что это жилище. Перед входом из земли торчали два старых растрескавшихся столба с вырезанными в дереве знаками. На каждом по коровьему черепу. Они глядели на всех приходящих пустыми черными глазницами и то ли предостерегали, то ли благословляли.

Кузнец первым подошёл к землянке, постучал. Ветхая дверь заскрипела и зашаталась под его массивным кулаком, а с веток ближайшего дерева вдруг взметнулись с криками потревоженные вороны.

– Заперто на щеколду снаружи, – указал он, когда мы с Яромиром подошли ближе. – Может…

Бушуй смолк, втянул ноздрями воздух. Тут и я почуяла запах, от которого немедленно захотелось оказаться как можно дальше.

– Будто падалью несёт, – нахмурился Яромир, а я затаила дыхание и припала к низкой двери.

– Послушайте. Что это?

Изнутри доносился тихий утробный гул, неприятный и навязчивый. Чем больше я к нему прислушивалась, тем отчётливее он становился. Вскоре уже казалось, что гудит в голове. Безотчетный страх на несколько мгновений сковал мышцы, но я все же потянулась медленно к щеколде.

Широкая и горячая ладонь Бушуя перехватила мою.

– Не случится ли худого, если мы зайдём без разрешения?

– Надо… – выдавила я, хоть и догадывалась, что мы там обнаружим.

Тогда кузнец сам сдвинул щеколду и толкнул дверь.

Глава 8. В темноте

В нос тут же ударило зловоние. От тошнотворно приторного духа защипало глаза и запершило в горле. И в следующий миг из проема вылетел рой жирных черных мух с разноголосым жужжанием. Мы живо отскочили с их пути. Только когда рой рассеялся, а гул сотен крыльев затих, с шумом выдохнули скопившееся внутри напряжение.

Я мягко отвела руку Яромира в сторону – юноша заслонил меня, едва почуяв опасность. Закрыла нос и рот рукавом рубахи и заглянула в землянку.

Крохотное помещение тонуло во мраке, лишь слабый свет из открытой двери падал на утоптанный земляной пол. Посреди лежал покойник. Груда тряпья шевелилась. Я отшатнулась, увидев сотни бледных копошащихся в теле опарышей. Отошла подальше, туда, где зловоние не вышибало дух, хоть и все ещё чувствовалось. Яромир стоял рядом и аккуратно придерживал меня за локоть.

– Рябина, – тихо проговорил он. – Лица не разобрать, но одежда его, и бобровый воротник на плечах. Что происходит, Огниша? Ты уже знала, что волхв мертв, когда мы шли сюда?

– Были догадки…

– Объясни!

Подошёл и остановился рядом мрачный кузнец Бушуй. Мы переглянулись с ним. Не нужно было никаких слов, чтобы понять друг друга. Смерть волхва означала, что у его сына не осталось шансов.

– Не хотел я верить тебе, Огнеслава, – тяжело вздохнул Бушуй. – Но теперь вижу… Над всем селом проклятие, или лишь над нашими семьями?

– Только волхв знал ответ. Наверно, он догадался, что среди нас колдун, хотел помешать.

Яромир обратил ко мне встревоженный взгляд.

– Колдун? Думаешь, это правда?

– Я до последнего не верила. Но слишком много совпадений.

– Пойду, – сказал кузнец, отворачиваясь. – Нужно рассказать старейшине.

– Бушуй! – окликнула я его. Мужчина остановился, глянул через плечо. – Я не оставлю попыток помочь твоему сыну.

Он коротко кивнул и побрел прочь, сгорбившись больше обычного. Я долго глядела ему вслед, а сердце сжималось от тоски в ответ на чужое горе и в страхе перед неизвестностью.

Установившуюся тишину разбил требовательный голос:

– Что это значит? Как ты собираешься помочь?

Я обернулась к Яромиру, пожала плечами и направилась к дому, но не через центр села, а окружной тропой. Озадаченный юноша побрел следом.

– Постой, провожу тебя.

– Не стоит.

– По селу бродит колдун, а ты говоришь “не стоит”?

Он схватил меня за руку, заставив обернуться, и одарил сердитым взглядом.

– Если на мне проклятье, так оно возьмёт свое, и не важно, буду я одна по лесу бродить, или запрусь на чердаке.

Выдернула руку и отвернулась, но Яромир снова пошел за мной. Уже мягче и спокойнее добавил:

– Я же волнуюсь, Огниша! Ты мне не чужая. Прошу, давай поедем в город или в соседнюю деревню, найдем волхва, и он снимет порчу!

– Нет, Яр. Я справлюсь с этим сама. Вон сколько в селе жителей, и каждому нужна помощь.

– Да чем ты поможешь им, а? Тебе самой хоть раз кто помог? Я видел, как тебе было трудно после смерти отца. Заботы о хозяйстве и матери легли на плечи, да ещё и работа на общих полях. Я видел, как ты трудишься от зари до поздней ночи, пока твои подружки играют на лугу.

– Никто мне ничем не обязан, – холодно отрезала я. – И ты в том числе. Я благодарна, что ты помогал мне прошлым летом и с сеном, и с дровами, приносил сыр и мед, и дичь… – Я запнулась, когда поняла, сколь многое он для меня сделал. Стало совестно, ведь я-то не сделала ничего.

– Но?

Кажется, шанс на счастливое будущее сам просился ко мне в руки, а я упорно отталкивала его, предпочитая тернистый непроторенный путь, лишь бы он был моим собственным.

Вздохнула и подняла на Яромира извиняющийся взгляд.

– Но сердцу не прикажешь.

Оставшийся до дома путь мы провели в гнетущем молчании.

Дождавшись сумерек, я взяла заранее заготовленный факел, спрятала за пазуху кремень и кресало и пошла к лесу. Слухи про колдуна расползутся быстро, в этом не было сомнений, так что теперь посещать Чернолес нужно с особой осторожностью. Если хоть одна душа заметит, как я захожу на территорию нечисти, тут же примут за колдунью – и на костер, даже разбираться не станут. Люди скоры на суждения, особенно напуганные.

Ветер усилился к ночи и теперь тоскливо завывал в кронах деревьев. Он пригнал облака. Молодой месяц то и дело прятался за ними, лишая землю последних крох бледного света. Я пробиралась на ощупь. В кромешной тьме едва могла различить массив леса перед собой на фоне лишь чуть менее темного неба. Корни и кочки на пути заставляли спотыкаться, колючие кустарники цеплялись за рукава и подол рубахи, но факел зажечь я пока не могла. Следовало пройти как можно глубже, скрыться за деревьями, чтобы случайный наблюдатель из села не заметил огонь.

Навьи духи встретили привычным шепотом и смехом. Пока что я их не видела – как и ничего вокруг – но знала, что по ночам увидеть их гораздо проще, чем при свете солнца.

Вдалеке между деревьями мелькали желтовато-оранжевые болотные огни. Они походили на пламя свечи или на светлячков. Поднимались к ветвям, на миг пропадая из вида, когда прятались за листьями, огибали древние стволы и опускались к самой земле. Я завороженно наблюдала за их танцем, позабыв обо всем прочем, пока не споткнулась об очередной корень. Зажала конец факела между коленями, высекла искру.

Пламя вспыхнуло, осветив белый призрачный лик – я вздрогнула от неожиданности. Дух тут же отпрянул подальше от огня, а я огляделась.

Десятки навьих духов парили над землёй, окружив меня полупрозрачным кольцом. За столько лет они утратили индивидуальность, забыли, как выглядели прежде, и теперь походили друг на друга, как братья и сестры. Из-за больших темных провалов на месте глаз и рта казалось, что духи постоянно и беззвучно кричат. Их волосы и белые одежды развевались сами собой, будто в потоках незаметного для живых ветра из самой Нави.

В первые мгновения сердце ушло в пятки от такого количества нечисти и от их пугающего облика. Я замерла в ожидании: не набросятся ли на меня. Ведь ночь – их время. Ночью они становятся сильнее. Но духи парили над землёй в нескольких шагах от меня, не приближались, но и не отдалялись. Сквозь шелест листьев и скрипы деревьев слышался их шепот.