Леди-капюшон (СИ) - Вальман Анна
И тяжелого рока раскаты.
Я ветер готов обогнать,
Чтоб это ощущать!
Истинные дети земли.
Мы рождены свободными быть,
Рождены свободными быть!
Можем горы покорить!
Хотим вечно жить!
Мы рождены свободными быть!
Ритмичная музыка из двух колонок лилась ей в уши, принуждая чувствовать темп, так же как она ловила звуки сердец всех, кто был на близком расстоянии от нее. На мелодичном припеве сердца людей начинали биться в унисон, потому что они, желая того или нет, пропевали их в глубине гортани, напрягая свои голосовые связки. Их тела отвечали на вибрации и люди пританцовывали даже, сидя на стуле. Тела вампиров были безмолвны. Только Морис не стесняясь барабанил по столу рукой.
Элину она нашла быстро, но к удивлению Дианы, та села не с супругом у барной стойки, а прошла к столу Семена и Мориса. Некоторое время они разговаривали, затем девушка протянула руку и дала взять у себя пробу крови. Морис, исчез с образцом, чуть не столкнувшись у выхода с бородатым. Оба торопились и, любезно расшаркавшись, исчезли за дверями.
Новые знакомые Дианы ехали из Ольсдорфа и завернули в бар, думая, что уже находятся в пригороде Дерри, а увидев, винтажный Ricatech с обновленной системой поиска песен, решили задержаться. Разговоры о музыке приятно развлекали ее фоном, но из-за них она не могла услышать, о чем говорила Элина с Семеном.
Нехорошие подозрения закрались ей в душу сразу, как она увидела ярко накрашенную девушку в миниюбке за этим столиком, а через пару минут они подтвердились. Зародившееся предприятие Элины развалилось без поддержки Виолетты, и она пришла сюда за стартовым капиталом.
Семен, проверив телефон, встал и направился в уборную, вальяжно дав Элине знак следовать за ним. У Дианы внутри все перевернулось: ну чего ей стоило подбодрить девчонку и помочь матери. Эгоистка! Ну повырезала бы буклетики и поскладывала бантики, все равно ведь в потолок плевала. А теперь из-за нее доведенную до отчаяния молодую мать толкал на панель супруг-алкаш. Из-за своего плохого настроения она просто взяла и потопила чей-то последний спасательный круг.
Девичьи кулачки сжались под столом. Отказавшись от напитка, любезно предложенного приятелями, посреди разговора Диана выбралась на улицу. Нога снова ныла, превращая колено в источник ее сосредоточенного болезненного сознания. Ночной воздух спутывал волосы, и, закрыв глаза, девушка прислонившись к стене бара, наблюдала за потрепанными путанами, против воли представляя миловидную Элину среди них, в дырявых колготках и с вываливающимся из декольте бельем.
Она машинально сунула руки в карман: справа пачка презервативов, слева рваная упаковка медицинских масок и рисунок. У Тима есть его комиксы, у Элины ее духи, у мамы тоже могло что-то быть, что несет хоть какой-то смысл в эту не наделенную смыслом изначально жизнь. Но ее непутевая дочь и это отняла. Злясь на саму себя за разговор с матерью на кухне, Диана думала пойти домой. Потом поняла, что та, наверняка, уже спит, и поговорить с ней удастся только утром. Зависнув у бара под фонарем, разбитая морально, она раскрыла рисунок и уставилась на невероятную версию себя: бесстрашную, уверенную в себе, положительную. Эта Диана 2.0 которая дает тебе шанс, а не отбирает. Из общего у них только лицо.
Дверь под вывеской хлопнула, и, глядя себе под ноги, из нее вышла, пошатываясь, Элина, а следом ее дрянной мужик, прихвативший бутылку из бара. Нагнав жену, он бесцеремонно схватил ее за предплечье и, потянув на себя, выхватил из её кармана аккуратно сложенные банкноты. Девушка пыталась протестовать, а в итоге просто побрела за ним следом, кутаясь в тонкую ветровку, не замечая ничего вокруг.
Эгоизм твердил: “Диана, это не твое дело!” А голос внутри возражал: “Это не справедливо. Не справедливо!” Она спрятала рисунок в карман и двинулась за ними.
В переулке пара снова поссорилась, и Феликс ударил жену бутылкой по руке, рыча оскорбления. Своими словами он выставлял ее продажной потаскухой за надетую мини-юбку, язвил и унижал. Хотя сам просто ждал в баре, пока Элина низводила себя.
Собрав решимость в руках, тенью Диана скользила за супругами с другой стороны дороги, а затем обогнала их, стаскивая с себя верхнюю одежду. Если ее не узнают, то и родителям не предъявят: вывернув куртку на изнанку подкладкой вверх, Диана застегнула ее под горло и завязала капюшон покрепче, чтобы не слетел. Маска закрыла лицо по самые глаза.
Она собиралась вернуть эти деньги Элине и ее дочери.
Феликс не выглядел здоровенным, потому что сутулился, но, когда Диана преградила ему путь, она на мгновение даже испугалась, с такой злобой он смотрел.
— С дороги! — Проворчал мужик, толкая ее плечом, и Диана, вывернувшись, выбила почти допитую бутыль из его рук.
— Тебе не стоит так обращаться с ней. — Процедила девушка. Ошеломленная Элина вжалась в стену позади нее еле дыша. Скачущий пульс и шаткая походка, похоже, говорили о нервном срыве.
Вид разлитого на осыпающемся бордюре портвейна отрезвил мужчину, и он внимательно всмотрелся в невысокого противника.
— Ты кто, блять, такой, чтобы учить меня разговаривать с моей женой!? А?
Кулак пролетел мимо Дианы словно в покадровой съемке. Она уклонилась и врезала ему по челюсти снизу вверх.
Удар получился не очень сильный, но болезненный, и соперник, взревев, кинулся на обидчика. Диана уже хотела разыграть прием коленом в пах, как от неожиданного сильного удара по голове запнулась. В живот обрушился град ударов, изо рта выбило слюну вперемежку с кровью, и девушка в капюшоне ударилась коленями о тротуар, держась за ребра.
— Дай сюда. — Феликс выхватил из рук жены тяжелую стеклянную бутыль, которой она приложила Диану по затылку.
В глазах Элины она прочла ту же ярость, с какой смотрел ее супруг. Остервенелые удары посыпались градом на растерявшуюся девчонку, закрывающую голову руками.
Тупая боль пронзила висок, лишая сознания на короткий промежуток. Поток оскорблений посыпался сверху, и пинки по почкам выбили из Дианы последние силы.
— Бабки бери и уходим, — громко прошептала Элина, скрываясь за поворотом, и Диану лишили наличности. А через какое-то время уставший от физической активности мужчина потерял к ней интерес, оставив девушку подыхать на обочине.
Червем она поползла в темный угол, чувствуя, что не сможет добраться до дома. Разбитое лицо и поломанные пальцы адски болели и не хотели самостоятельно срастаться. Кость торчала из правой руки. Об нее разбили бутылку. Изрезанная куртка слабо защитила ее, и спина была вся испещрена колотыми ранами, из которых сочилась кровь.
Забившись в тень мусорного бака, сквозь опухшие веки Диана посмотрела в светлеющее небо. Если к утру она не найдет открытый подвал, она погибнет. Силы оставляли ее, и немеющие пальцы ног говорили о том, что кровь утекает быстрее, чем восстанавливается.
В нос ударил сильный рыбный запах и в голове застучал ритм человеческого сердца. Диана попыталась всадить челюсти в непонятно откуда взявшуюся угрозу, но ей помешала маска. Беспомощное тело бесцеремонно взвалили на плечо и понесли по улице. Сквозь маску и заслоняющие обзор, ниспадающие волосы под капюшоном, Диана видела бетонные плиты и редкие фонари. Этой дорогой она однажды уже ходила в доки.
Стук. Стук. Стук. Сердце человека билось размеренно, уверенно. Будто он не нашел умирающую женщину в подворотне, а нес домой недоеденный за обедом сэндвич. Нелепо было колотить по спине поломанными конечностями, теряя последние силы, и Диана принялась молить оставить ее в переулке. Сказать, куда ее несут и зачем. Или хотя бы назвать имя. Мольбы превратились в стон, а стон в плач, и, теряя надежду, Диана замолчала и смиренно закрыла глаза.
Оказавшись наконец в горизонтальном положении, девушка едва могла лежать без боли, все тело каменело, а голова была один сплошной наливающийся свинцом синяк. Диана довольно быстро поняла, что пришли ее вовсе не спасать: в помещении без окон, больше напоминавшем гараж с лестницей, ее привязали ремнями к снятой с петель двери.
