Эшли Дьюал - Смертельно прекрасна
Я усмехаюсь, и мы медленным шагом направляемся к дому.
— Расскажи о себе, — неожиданно прошу я, поглядывая на парня.
— О себе?
— Ну да.
— Я даже не знаю. — Хэрри смущенно снимает очки и потирает стеклышки.
— Чего ты? Секретничаешь?
— Нет, просто в моей жизни нет ничего интересного. Я всегда был здесь, в Астерии.
— Это плохо?
— Это жутко скучно. — Он смотрит на меня, кривя губы. Глаза у него орехового цвета, очень интересные. Я вдруг отмечаю, что без очков он само очарование. — Люди в Астерии древние, как тачка моего деда — пикап шестьдесят девятого года! Он порхает, но рычит на каждом повороте. Так и жители нашего райского городка. Делают все то же самое, что и жители других городков, но постоянно сетуют и перемалывают косточки.
— Я смотрю, никто не любит это место. — Я глухо усмехаюсь.
— Я не могу сказать, что не люблю его… Я просто живу, и все. Наблюдаю. А люблю я за людьми наблюдать. Пожалуй, это единственное развлечение.
— Наблюдать за людьми? Теперь ясно, чего ты шел за мной. Мне уже уносить ноги?
— Издеваешься?
— Имею право, Хэрри-руки-ножницы.
— Просто, вот, знаешь, жизнь в Астерии как дешевый, растянутый сериал! У тебя есть любимые герои, а есть те, кого ты терпеть не можешь. Так ведь?
— Допустим.
— За кем-то я наблюдаю с удовольствием, а кого-то перематываю.
— Я жду развязки этой великолепной метафоры.
— Сестры Монфор, — громко выдыхает Хэйдан и воодушевленно взмахивает руками, — мои любимые персонажи.
— Ого, — я недоуменно нахмуриваюсь и гляжу на парня настороженно. — И почему?
— Ари, твои тетушки самые странные женщины из всех, с которыми я встречался.
— И как встречался? По очереди? Или сразу с обеими?
— О, ну, что за шутки, — возмущается он, а я прыскаю со смеху, — я не это имел в виду!
— Надеюсь.
— Слушай, знаю, ты сейчас думаешь: что этот ненормальный кретин вообще несет?
— А ты читаешь мысли. Может, тоже из нашей семейки Монфор, м?
— Но они действительно замкнутые, скрытные, — Хэрри проводит пальцами по густым каштановым волосам и отворачивается, — я серьезно.
— Многие люди замкнутые и скрытные, Хэйдан.
— А многие люди каждый месяц в полночь укатывают на машине в лес?
Я растерянно вскидываю брови и переспрашиваю:
— Что делают?
— Однажды я видел, как Мэри-Линетт достала из гаража две металлические балки.
— Знаешь, я не думаю, что металлические балки используют в вуду магии.
— Она каждая килограмм по двадцать пять весит! — Хэрри глядит на меня огромными глазами, а я покрываюсь дрожью. — Но твоя тетя ничего не почувствовала, просто подняла их и унесла на задний двор, будто переносила корзинки с цветочками.
Мне становится не по себе. Я натянуто улыбаюсь и отмахиваюсь.
— Что ты выдумываешь. Чушь какая-то.
— Ничего я не выдумываю.
— Откуда ты вообще об этом знаешь? Круглосуточно что ли следишь за ними?
— Нет, я ведь не маньяк.
— Уверен?
— Слушай, Ариадна, я вообще не собирался ни за кем наблюдать. Веришь? — Хэйдан останавливает меня, прикоснувшись к локтю, и виновато поджимает губы. — Так вышло. Я просто однажды заметил нечто странное и не смог об этом забыть.
— И что ты заметил? — Сбивчиво спрашиваю я. Понятия не имею, хочу ли я услышать ответ. Но пути назад нет. — Что так тебя поразило, что ты устроил слежку?
— Не хочу рассказывать.
— С чего вдруг?
— Не знаю. Это пугает меня, наверно. — Хэйдан потирает пальцами лицо и хмыкает. В его глазах мелькает усмешка. — Я ведь трус. И всегда им был. Года в три ехал на карусели такой, паровозике, и думал, черт подери: мне конец. Мы все умрем.
— Хэрри, рассказывай.
— Но…
— Рассказывай! — Я смотрю парню прямо в глаза и стискиваю зубы. Он должен прямо сейчас объяснить мне, в чем дело. Прямо. Сейчас. — Давай.
Хэйдан застывает на несколько секунд, а затем послушно отрезает:
— Я опаздывал на воскресную службу. Все уже собрались в церкви. На площади было тихо и пусто. Правда, потом я заметил человека у дверей. Это была твоя тетя Норин. Меня в то время еще не волновали все эти штучки, и рассказы людей не волновали. Я подошел к ней, хотел поздороваться… А потом увидел, как она пытается достать до дверной ручки.
— И?
— У нее не получалось.
— В каком смысле?
— Не знаю, как это объяснить. Правда, не знаю! Она протягивала пальцы, но какая-то сила не давала ей прикоснуться к двери. Будто бы стена.
— О чем ты говоришь, — испуганно шепчу я.
— Она рычала, твоя тетя, ее лицо…, оно было бледное.
— Рычала?
— Скорее шипела, как змея. Отчаянно пыталась прикоснуться к двери и злилась, что у нее не получается. Я жутко испугался. Сказал что-то, она меня заметила, резко вывернув в мою сторону голову. А потом побледнела еще сильнее, хотя, признаться, я и не думал, что кожа у людей бывает такого цвета, и убежала.
— Убежала.
— Да.
Мы молчим. Хэйдан смотрит на меня, я смотрю на него, а сказать нечего. О чем этот парень толкует? Он что — спятил? Это ведь невозможно. Чушь.
— Интересная пилотная серия в твоем сериале. — Наконец, выпаливаю я и продолжаю идти в сторону дома. Хэрри бежит за мной.
— Ари, подожди.
— Ты сам себя слышишь? Моя тетя рычала? Пыталась прикоснуться к дверям церкви, но не могла? Что это вообще за выдумки?
— Но это правда! — Горячо восклицает парень.
— Правда? Это бред.
— Зачем мне тебе лгать?
— Откуда я знаю! Разве человеку, который увлекается сталкерскими штуками, можно доверять? Нет. Вряд ли.
— Ничем таким я не увлекаюсь. Я просто хочу понять, что видел.
— И какие предположения?
— Ну…
— Что?
— Ты сама знаешь.
— О чем знаю? — Неуклюже врезаюсь пятками в землю и лихо оборачиваюсь, едва не столкнувшись с парнем лицом. — Что тетя Норин — ведьма, которой Господь Всемогущий не позволяет пересечь порог церкви?
— Я понимаю, звучит это странно.
— Не просто странно, Хэрри. Попахивает сумасшествием. Но…, окей. — Я прохожусь ладонями по волосам и сглатываю. — Допустим, ты не врешь. Тогда выходит, что и я…
— Наверно. — Нерешительно соглашается парень. — Чисто теоретически.
— Чисто теоретически мне бы сейчас ударить тебя, Хэрри Эбнер Нортон, и уйти.
— Но ты ведь не сделаешь этого.
— Возможно. Я подумаю.
Озадачено оглядываюсь и прикусываю губу. Итак, кажется, парень спятил. Но он же не может спятить одновременно со мной, а я ведь тоже вчера видела нечто довольно-таки странное. Так, вдруг мы не ошибаемся?
