Люси Монро - Лунное притяжение
Ярость Талорка была настолько сильной, что его волк буквально рвался наружу, желая перегрызть горло этой суке.
— Вы смеете подвергать сомнению мою честь?
Он не ждал, пока барон переведет вопрос для своей глупой жены. Его король вынес требование, но у Талорка не было никакого намерения отправлять посланника с окровавленной простыней к этой английской твари.
Он прошел вперед, схватил свою невесту и направился с ней к дому. Талорк зашел внутрь и так сильно хлопнул дверью, что загрохотали стены.
Глава 4
Талорк повернулся лицом к невесте:
— Твоя мать — сука.
— Она больше мне не мать, — ответила Абигейл подавленным шепотом, ужас сковал ее тело. — Сэр Рубен сказал, что теперь я — Синклер. Вы не отрицали это.
— Между тобой и этой правдой стоит только один барьер.
— Моя девственность, — это были не слова, а лишь лёгкое дыхание, сорвавшееся с её губ.
— Да.
Рука Абигейл полетела к горлу, и она диким взглядом осмотрелась:
— Вы возьмете меня прямо сейчас?
Вряд ли. В этом вопросе он не будет действовать ни по указу короля, ни, тем более, по прихоти английской леди. Но прежде, чем он успел сказать об этом, его невеста уже падала в обморок.
Используя сверхъестественную скорость волка, Талорк поймал ее прежде, чем она приземлилась на пол. Проклятье, она очень уязвима. В отличие от сестры. Эмили назвала бы его козлом и отправила бы к черту прежде, чем он посмел бы взять ее девственность спустя пару минут после свадьбы.
Талорк должен был чувствовать отвращение к такому проявлению слабости его новой жены, но вместо этого он чувствовал сожаление, что именно он стал причиной такого расстройства.
Это чувство потрясло его, но еще более удивительным было то, как это отозвалось в сердце волка. Ни один из них не хотел ей навредить. Талорк осторожно положил ее на меньшую из двух кроватей в доме. От другой исходил неприятный запах барона и его жены. Узкая же кровать, на которой спала Абигейл, источала только ее запах и свежесть.
Затрепетав, глаза Абигейл открылись, а тело моментально напряглось от беспокойства.
Их пристальные взгляды встретились. Ее глаза вспыхнули, а затем наполнились печалью:
— Значит, так тому и быть.
— Тебе столь отвратительна перспектива, разделить со мной постель?
— Немного страшит. Я ничего не знаю о мужчинах.
— Этого и следовало ожидать.
— Вы не понимаете. Ни моя мать, ни моя горничная, никто ничего не рассказывал мне. — Стало очевидно, что её пугало лишь незнание.
— Хочешь, чтобы я рассказал тебе, что должно произойти?
Ее темные глаза расширились от удивления, но они светились надеждой.
— А вы расскажите? — прошептала она, но Талорку не составило особого труда понять ее просьбу.
— Да.
Хотя ее щеки стали ярко красными, она кивнула и, сглотнув, проговорила:
— Пожалуйста.
— Хорошо, — это был вопрос гордости и для него и для волка, который жил в нем. — Я начну с поцелуя. Тебя когда-нибудь целовали, Абигейл?
Он, конечно, сомневался в этом и, возможно, придется убить того, с кем она целовалась, но он должен был спросить.
Абигейл отрицательно покачала головой.
— Это хорошо. Я не хотел бы сразу отправиться в Англию на охоту.
Ее глаза расширялись все больше и больше по мере того, как Талорк в мельчайших деталях описывал то, как он будет трогать ее до, во время и после того, как лишит ее девственности. Он ничего не упустил из того, что она будет ощущать, или, как он ожидал, должна будет ощущать.
Во время своего рассказа, Талорк переплел их пальцы и, поэтому, он совсем не был удивлен, когда она схватила его настолько крепко, что он почти поверил, что в ней была сила криктов. Но она, ни разу не остановила его и, ни разу не отвернулась, пока он описывал все в подробностях — ее пристальный взгляд с отчаянной напряженностью все время был устремлен на Талорка.
Когда он закончил, в течение нескольких секунд она пристально смотрела на него.
— Правда? — спросила она, наконец, шепотом. — Вы действительно все это сделаете? — Щеки Абигейл были настолько красными, что ушибы от ударов ее матери был почти не заметны.
— Сделаю.
— Вы будете осторожны.
— Я же сказал тебе, что буду. Может, будет немного больно, но я постараюсь уменьшить эту боль насколько возможно. Это — моя обязанность как твоего мужа.
— А английские мужья столь же внимательны?
Талорк пожал плечами:
— Они англичане.
— Я тоже англичанка.
— Ты — моя.
— Я полагаю, что так и есть. — Абигейл выглядела удивленной от своего собственного признания.
— Ты все еще боишься?
— Немного.
Он кивнул.
— Ты и должна немного бояться в пору своей невинности, но я буду заботиться о тебе. Начиная с этого момента.
Абигейл вздрогнула, но ничего не сказала. А затем решительно кивнула.
— Встань.
Она вопросительно на него взглянула, но повиновалась.
Талорк вынул нож из своего ботинка. Этот был более острым, чем тот, который он держал за поясом.
Абигейл сделала шаг назад, но в ее глазах был не страх, а скорее замешательство.
Талорк вытянул свою руку над правым краем простыни, а затем надрезал тонкую, короткую линию вдоль своей ладони. Как только капли крови окрасили белое полотно, Абигейл открыла рот, но не произнесла, ни звука. Она смотрела в замешательстве.
— Твоя мать хочет доказательства кровью. Я предоставлю их ей, но я не буду брать тебя на чужой земле.
Абигейл с пониманием кивнула, и затем по ее прекрасным чертам разлилось облегчение. Она пристально посмотрела на Талорка и протянула свою руку:
— Надрежьте, также, и мою руку.
Очень мало было в мире вещей, которые могли потрясти его, но эти ее слова врезались в него, как удар Найэла.
— В этом нет необходимости.
— Есть.
Талорк покачал головой.
Абигейл упрямо положила свою руку прямо на его, ладонью вверх:
— Мы должны разделить это так же, как и разделим что-то другое. Позже.
Все его тело моментально среагировало на ее прикосновение и на неожиданные слова, вырвавшиеся из ее невинных губ. Рычание одобрения прозвучало от волка, и Талорк резким кивком головы дал согласие.
Он положил свой нож на ее маленькую, белую ладонь:
— Ты уверена?
Абигейл кивнула.
— Так тому и быть, — он только уколол ее, но этого было достаточно, чтобы ее кровь смешалась с его кровью на простыне.
Когда было уже достаточно крови, чтобы засвидетельствовать, что он взял ее невинность, Талорк размазал рукой пятна, как будто здесь действительно проходил половой акт. Потом, он поднес ее ладонь к своему рту. Смешав слюну волка со своей, он провел языком по ее ране. Кровотечение немедленно остановилось, но он не выпускал ее руку. Аромат ее кожи и вкус крови на его языке были совсем не похожи ни на что-то, что он когда-либо знал. И то, чего он совсем не ожидал, так это удовлетворение волка, как после удачной охоты.
