Франциска Вульф - Сердце Фатимы
– Я… я… – забормотал Али. Саддин сказал то, в чем он не мог признаться самому себе. – Клянусь бородой Пророка, – вскричал он, – откуда я это мог знать?
Кочевник опустился на подушку и провел рукой по волосам.
– О Али аль-Хусейн! Какой же ты глупец! Ты так ничего и не понял. Наверное, не сладко тебе пришлось все эти годы! – Он понимающе взглянул на Али. – Беатриче никогда бы не оставила тебя. Даже ради меня!
– О, только не говори, что между вами ничего не было. Я видел все собственными глазами. Она целовала тебя! В моем собственном доме!
– То, что было между мной и Беатриче, – это совсем другое. Мы с самого начала знали, что наши отношения не вечны – мы были лишь путниками, которые после длинной утомительной езды через пустыню добрались наконец до оазиса и окунулись в прохладное озеро. В таком озере долго не поплаваешь – замерзнешь. – Саддин улыбнулся. – Всемилостивейший Аллах отпустил нам ровно столько времени, чтобы мы не успели опостылеть друг другу.
Али почувствовал, как что-то сжалось у него внутри.
– Завидую тебе, Саддин, – тихо проговорил он.
Кочевник пожал плечами:
– У каждого своя дорога, которую указывает Аллах.
– Да, только некоторым выпадает слишком тяжелый путь.
– Ты так думаешь? – Саддин бросил короткий взгляд на Али. Он вдруг нахмурился, словно почувствовал внезапную боль. – Я не рассказал тебе еще одного. Фидави повинны в гибели двух детей – одного из моих сыновей и дочери. Она была немного старше Мишель. Я не смог ее спасти. – Он потер лоб. – Конечно, оставив Мишель в пустыне, я уберег бы свою семью и друзей от многих бед. Но все вышло иначе. И что мне остается делать? Рвать на себе волосы, в отчаянии бить себя в грудь – и все потому, что Аллах, наградив меня рассудком и волей, заставил принять это решение? – Он посмотрел на Али, и странная улыбка заиграла на его губах. – Я не прошу тебя о помощи, Али аль-Хусейн, и сделаю все, чтобы навести казвинских фидави на мой след. Позаботься о Мишель. Прими девочку под свою защиту, как если бы это был твой собственный ребенок.
У Али снова закружилась голова.
– Поднимемся на башню, – сказал он, вставая. – Мне нужен свежий воздух. Я должен…
– Разумеется, – Саддин вскочил на ноги. – Но, умоляю, ненадолго. У нас совсем нет времени.
Али оперся на кочевника, как слабый немощный старик. Они поднялись наверх и оказались на площадке башни. Город был погружен в ночную тишину. Черный силуэт минарета устремился в небо, точно указующий перст.
Али жадно вдыхал прохладный воздух. Сколько бессонных ночей он провел здесь, наблюдая за звездами, в то время как его мысли занимала Беатриче. Она одна.
– А если я не приму ребенка в свой дом? Что тогда? – спросил Али.
Саддин вздохнул.
– Не знаю, – тихо выговорил он. – Честно признаться, я был уверен… – Он умолк, опершись на парапет, который доходил ему до пояса. Мне казалось, я убедил тебя. – Он взглянул на Али. – Или я неправ?
Тот в задумчивости уставился в небо. Он боялся встретиться взглядом с Саддином. В черных глазах кочевника не было ни злобы, ни презрения – только растерянность и отчаяние.
– Видишь ли, Саддин, у меня сейчас столько неприятностей, что я не хотел бы втягивать в это ребенка. Кто знает, может, через месяц или даже раньше мне придется покинуть Казвин. Ребенок будет вынужден скитаться. Я живу как на пороховой бочке. Стоит только эмиру проявить неудовольствие моим носом или сказанным словом – и все, я уже предатель, и меня надо преследовать. Я… – Он сделал глубокий вдох, подавляя тревожное чувство где-то под ложечкой, которое называлось совестью. – Я просто боюсь, что эта задача мне не по силам.
Саддин закрыл глаза и покачал головой. Он выглядел оглушенным, словно пытался оправиться от мощного удара.
– Фидави убили четверых моих людей, принесли много горя моей семье. Я не имею права снова подвергать их опасности. – Он поднял глаза к небу, и Али заметил, что в них блеснули слезы. – Мне придется продолжить свой путь по пустыне, не задерживаясь более двух дней на одном месте. Кто знает, может, нам повезет? Аллах позаботиться о том, чтобы фидави сбились с нашего следа. Возможно, их даже удастся прикончить…
– Саддин, я…
Али осекся, услышав за спиной легкий хлопок, как будто что-то упало на каменный пол. Саддин обернулся.
В этот самый момент через стену башни бесшумно перемахнули две тени.
– Фидави! – в ярости прошипел Саддин. – Эти ублюдки нашли нас. Если ты все еще сомневаешься, подойди к ним ближе. Кто знает, может, тебе удастся проскочить мимо этих призраков.
Али перевел дух. Только сейчас он осознал, что в глубине души верил Саддину.
– Что же нам делать? – в отчаянии спросил он.
– Беги к девочке. Закрой дверь на засов. Я постараюсь удержать их здесь.
– А ты? Что с тобой…
– Подумай о Мишель. Поторопись!
Али отступил к двери и оглянулся. Лунный свет отражался в смоляных волосах Саддина. Его одежда сверкала белизной, словно ниспосланный Богом ангел спустился на землю, бросая вызов темным силам ада, подстерегавшим его здесь. Али бросился вниз по крутой лестнице, едва не сбив с ног Махмуда.
– Господин, ужин… – Слуга осекся, заметив выражение лица Али. – Что случилось, господин? Где ваш гость?
– Он там, на башне. Идем скорее к девочке. – Али с трудом переводил дух.
– К девочке? Зачем? Она спит и…
Но Али его не слушал. Он мчался дальше, ухватив слугу за рукав. Объясняться было некогда. Во всяком случае, не сейчас, когда всем угрожает опасность.
Он совершенно запыхался, когда наконец добежал до комнаты для посетителей. Страх, что фидави его опередят, похитят или, того хуже, убьют Мишель, придал ему силы.
Распахнув дверь, он с облегчением вздохнул: ребенок мирно спал.
Стараясь унять волнение, Али склонился над девочкой. Лицо ангела, обрамленное нежными золотистыми волосами. Увиденное его потрясло. Саддин прав. Эта малышка, вне всякого сомнения, дочь Беатриче. Он вдруг все решил: девочка останется у него, несмотря ни на что.
Али тихонько тронул ее за плечо.
– Мишель, – прошептал он, – проснись.
Девочка шевельнулась и, открыв глаза, удивленно уставилась на него. Али подумал, что малышка, по всей вероятности, не понимает его. Как же ей объяснить, что они должны бежать?
– Али. – Он указал на себя пальцем и протянул ей руку. – Идем. Поторопись.
Девочка сморщила лоб.
– Саддин? – Она взглянула на Али своими голубыми глазами – такими же, как у Беатриче.
– Он скоро придет. А сейчас мы должны спрятаться.
Али не знал, поняла ли его девочка. Однако в ее взгляде было столько доверчивости, что у Али перехватило дыхание. Сейчас он пойдет к Саддину и скажет ему, чтобы тот не волновался: Мишель останется с ним. Если потребуется – даже навсегда.
