Самая яркая звезда на небе (ЛП) - "Tippilo"

И всё же следующий день принёс волну облегчения, когда она проснулась в уюте собственной кровати. Её поприветствовала знакомая обстановка спальни, залитой тёплым утренним светом.

Несмотря на непрекращающуюся боль, преследующий её вакуум и неотступавшую от неё томительную пустоту, Гермиона вернулась к жизни, максимально приближенной к нормальной. Она гуляла по коридорам с друзьями, ела в Большом зале и ходила на занятия.

К уроку нумерологии в её первый день занятий ей уже было тяжело. Том сидел возле неё и утешительно держал руку на её колене. Он почувствовал её напряжение, а также мурашки и боль, пробегавшие по её телу. Он бросал на неё опасливые взгляды, но она оставалась непоколебимой в сохранении своей скукоживающейся независимости. Гермиона удерживала внимание на лекции и игнорировала преследующий её холод в костях.

В конечном итоге в её конспекте остались пробелы, и ей всё равно пришлось одолжить его у Тома.

На следующий день она почувствовала себя энергичнее. В тот вечер она сидела в библиотеке с друзьями и закончила домашнюю работу, смеялась с Гасси и целовалась с Томом в коридоре, хоть он и держал руки при себе.

Гермиона подумала, что всё возвращается в свою колею. Возможно, зелье всё же более эффективно, чем они думали. В ней теплилась надежда, что она сможет дожить до лета, стоя на ногах.

А потом она проснулась утром четверга, покрытая пóтом. Её мышцы свело судорогой. Голова кружилась. Снились кошмары. Гермиона попыталась пошевелиться, но вскрикнула от этого усилия.

Что случилось?! Она заперла зелье внутри своей прикроватной тумбочки на замок, который нельзя взломать. Никто не мог добраться до него, но она чувствовала странный привкус на языке.

Гермиона перевернулась и попыталась встать, не обращая внимания на накрывшую её волну тошноты, сидя на краю кровати в ожидании, что она спадёт. Солнце уже встало. Полотенца Гасси не было на месте. Должно быть, она в Ванной старост. Постель Сони пустовала.

Гермиона схватила палочку, чтобы отпереть ящик тумбочки, но её руки дрожали, а рёв в ушах отражался по всему сознанию. Она не могла достаточно сосредоточиться даже для простейшей магии.

Ей нужно попасть в больничное крыло.

Правдами и неправдами Гермионе удалось добраться до Общей гостиной. Слёзы скатывались по лицу. Боль в теле нарастала с каждым движением. Чувство, будто её бок проткнули клинком, усиливалось с каждым шагом.

Зрение теряло и возвращало фокус.

Только не галлюцинации! Пожалуйста, нет!

— Гермиона?

Она неуклюже спустилась по последним ступенькам, с облегчением почувствовав, как её подхватила пара рук. Она крикнула от контакта с её чувствительной кожей.

— Мерлин! — сказал голос. Она не могла его опознать. Мужской. Резкий по краям.

Она плакала, пока юноша поднимал её в своих руках.

— Аластор, что случилось?

— Не знаю, я её такой нашёл. Я несу её в больничное крыло.

Её голова пульсировала от боли, пока друг нёс её через замок. Она узнала вкус крови во рту, но, в отличие от прошлого раза, когда проснулась с такими симптомами, её не вырвало кровью. И она не потеряла сознание.

Время шло одновременно быстро и медленно. Мадам Блейни дала ей зелье. Наложила припарку на шрам. Аластор Муди сидел возле неё. Гасси принесла её школьные принадлежности и поставила портфель возле её койки. Она не задержалась надолго, поспешив на последние минуты завтрака. Но Аластор остался, желая составить Гермионе компанию, несмотря на то, что она настаивала, что ему тоже нужно поесть.

— Мистер Муди, Вы опоздаете на свой первый урок, — сказала мадам Блейни. Гермиона поднялась на подушках. Её мышцы всё ещё ныли, но она начала восстанавливаться. Её сердце сжалось от зависти. Два дня занятий, а она снова застряла в больничном крыле.

Аластор проверил карманные часы с расширившимися глазами:

— Чёрт! У меня с собой ничего нет!

— Гасси принесла мои вещи, — пожала плечами Гермиона, кивнув на портфель. — Очевидно, мне они сегодня не понадобятся.

— Спасибо, Гермиона, — Аластор взял её сумку и забросил через плечо.

— Можешь сказать Тому, что случилось? — она представляла его реакцию, когда он не увидел её этим утром за завтраком — катастрофа.

— Да, скажу.

····★· ﾟ ⁂ ﾟ ·★····

Том проводил каждую свободную секунду за чтением о проклятьях. Он изучал стеллажи в библиотеке и корпел над книгами. Он отказывался смириться с тем, что Гермиона умирает. Она вела себя так, будто уже слишком поздно. Будто она уже сдалась.

Никогда.

Он не потеряет её. Не когда он только вернул её.

Он вздыхал, перелистывая страницы «Проклятий и катастроф», за завтраком. В книге не было ничего полезного, ещё труднее было от того, что она не могла опознать ударившее в неё проклятье. Как он может что-то излечить, не зная, что это?

Том поднял взгляд и нахмурился, посмотрев на свои часы. Завтрак почти закончился. Где она? Она выглядела лучше, когда он проводил её накануне в башню Гриффиндора. На её щеках появился румянец. Но никого из её друзей тоже не было.

Вскоре появилась Августа, быстро запихнув хлеб в рот, а затем вылетела за дверь. Гермионы всё ещё не было.

Том прожигал взглядом стол Гриффиндора, складывая книгу в портфель. Она оказалась в больничном крыле? Новое зелье не работало? Тому нужно больше времени, чтобы найти лекарство! Он должен спасти её!

Возможно, он встретит её на уроке…

Том шёл на зельеварение в раздражённом оцепенении. Если она продолжит увиливать, он выследит её за обедом. Он не остановится, пока не найдёт её. Она всегда держала его в неведении! Это сводило его с ума! Он не мог смириться с этим. Не тогда, когда ставки были так высоки.

Будто читая его мысли, к нему подошёл Аластор Муди. Том сузил глаза, глядя на юношу.

— Где она?

— В больничном крыле. Я отнёс её утром, потому что она практически лишилась чувств, спускаясь в гостиную Гриффиндора.

Ей должно было стать лучше с новым зельем! Что с ней происходит?!

— Отнёс её?

— Она не могла идти.

Одна мысль о том, что Аластор Муди нёс его ведьму через весь замок, раздражала его, хоть и знал, что Гермиона его не привлекает. Том хотел быть рядом с ней! Это он должен быть возле неё, когда ей кто-то нужен!

Чёрт возьми!

Он стиснул челюсть и коротко кивнул Аластору в знак признательности.

Райнхардт установил свой котёл возле Тома, оба молчали. Том не стал отвечать ни на один из вопросов Слагхорна о Волдырном отваре и принялся за своё зелье спустя рукава, полностью погрузившись в мысли о Гермионе. Что с ней происходит?

Урок продолжался. Унылое убийство времени. Всё как всегда. Скоро он увидит её. Ему нужно дождаться окончания сдвоенного зельеварения. И всё.

Как долго ей осталось? Она переживёт этот год?

Его тело жгло. Сердце билось в ушах. Реальность навалилась от того, что в классе что-то взорвалось. Ученики кричали. Урок погрузился в хаос. Том заново сосредоточился, но он знал, что твёрдо держал свою магию под контролем. Что бы ни случилось, это не он. Это что-то ещё.

Том осмотрелся и увидел, что большие волдыри покрывают половину учеников. Больше всего досталось Аластору Муди. Он лежал ничком на спине, весь его перед был залит наполовину сваренным Волдырным отваром.

Абраксас вздохнул, наблюдая за развернувшейся сценой. С лица Райнхардта смыло все краски. Люди корчились от боли, кто-то кричал. У некоторых были раны от осколков котла.

— Что случилось?! Что случилось?! — кричал Слагхорн, перебегая и осматривая раненых учеников.

Было очевидно, что произошло. Котёл Аластора Муди взорвался, распылив Волдырный отвар по всему классу. Удивительно, если честно. Муди — хороший ученик. Если чей-то котёл и должен был взорваться, Том бы поставил на Норриса или Августу Крауч.

Слизеринка хныкала в углу, убаюкивая поврежденную руку. Половина лица Августы Крауч сползла от контакта с зельем. От рубашки Аластора Муди остались одни лохмотья, на груди образовывались волдыри.