Лика Верх - Академия темных. Игра на выживание
— Так, так, так… — Протянул магистр, быстро скользя взглядом по аудитории. Я невольно вздрогнула, когда его взгляд обратился ко мне. — Адептка Савелье. — Двинулся в мою сторону плавными движениями, как хищник, загоняющий свой обед в клетку.
— Самое время обсудить некоторые вопросы.
Что ж за день сегодня такой? У всех вопросы, хоть кто‑нибудь сказочку поведал, что ли.
— Ну, не стоит так бояться. — Магистр сел на край моего стола, при всем своем желании убежать от него подальше, я продолжала твердо сидеть на месте, молясь про себя, чтобы все обошлось. Надеюсь, Боги меня здесь услышат. — Лучше расскажи мне кто ты, как здесь оказалась, и где сама Ирэне Савелье?
Черт. Это конец. Витор же предупреждал…
Сглотнув подпустивший к горлу комок, решила начать издалека:
— Я… так я… вот и я. — Всегда отличалась прекрасным талантом к сокращениям.
— Еще раз повторяю, не надо бояться. — Это все равно что кот, держа мышку на тарелке и поливая соусом, сказал бы «не надо бояться».
— Да я… не боюсь вовсе. — Врать тоже надо уметь. — Я просто не понимаю суть Ваших вопросов.
Вторая часть прозвучала менее уверено.
— Не понимаешь… Я объясню.
«Позови меня тихо по имени…»
— Когда ты подошла на полигоне, я заметил некоторое несоответствие.
«Ключевой водой, напои меня…»
— Твой магический фон сильно отличается от фона Савелье.
«Отзовется ли сердце безбрежное…»
— Но это можно объяснить, а вот твое поведение во время боя…
«Несказанное, глупое, нежное…»
— Далеко от объяснений.
«Снова сумерки входят бессонные…»
— Савелье никогда не стала бы стоять и ждать, когда на нее нападут.
«Снова застят мне стекла оконные…»
— Во — первых, она хороший боевой маг для своего возраста, во — вторых, сильно гордая.
«Там кивает сирень и смородина…»
— Ты меня вообще слышишь?
«Позови меня, тихая Родина…»
Видимо, магистр догадался что его словам я не вняла.
— Кто ты? — Лицо магистра оказалось в паре сантиметров, а глаза не мигая пронизывали насквозь.
— Ирэне Савелье. — Песенка меня отвлекла, страх ушел и ответить я теперь могла спокойно.
Глаза магистра и без того черные почернели еще больше.
— Врешь. — Вру. Нагло. Но Вы мне выбора не оставляете!
— Простите, магистр, я, правда, искренне не понимаю смысл Вашего допроса. — Лицо его напряглось. — Вы утверждаете, что я — это не я, когда я и есть я, а не то что Вы думаете будто я не я, а кто‑то другой.
Глаза напротив прищурились, левый начал немного подергиваться. Меня уже было не остановить.
— И, честное слово, мне до глубины души обидно, что Вы меня не признали, магистр. — Где бы мне чувство меры приобрести? — Вы уважаемый человек, и не узнать меня, простую адептку… непозволительная роскошь для магистра Вашего уровня.
— Молчать! — Рык сотряс помещение, задергался и правый глаз. Я, не будь дурой, замолчала.
Осознаю, за грань вышла, но слово не воробей, как говорится.
— Значит, Савелье? — Уточнил он.
— Я. — Некоторое время он продолжал смотреть в мои глаза, после кивнул самому себе, прошел к своему столу, и…
Все ожили! Зашевелились, задышали, заговорили… А интересно, он точно был уверен, что они потом все очнутся? Я бы засомневалась. Там вон парень у окна сидит, до сих пор не двигается…
— Он с тобой говорил, да? — Шепотом спросила Малена.
— Да, мило побеседовали. — Так же шепотом ответила я.
— Он всегда так делает, когда хочет с кем‑то поговорить.
Шикарный способ уединения, ничего не скажешь.
Захотел — все умерли, перехотел — ожили. Кошмар какой.
Лекция была длинная и нудная. Кроме меня так больше никто не считал. Все с благоговением внимали речам магистра, записывали, задавали вопросы… А я просто бездумно писала, не вникая, потому что ни одного слова понятного не было.
На себе постоянно чувствовала взгляды и замечала, как смотрит на меня магистр. Он не поверил моим словам. Да что там, я бы сама себе не поверила!
Вела я себя спокойно, в отличие от соседки, которая изъерзалась и изнервничалась вся. Я начала бояться, как бы она на себе волосы рвать не начала, но до этого не дошло.
Пересказывать наш с магистром разговор я Малене не стала, хоть она и просила, и уговаривала.
Вечером к нам пришел Дин. Пришел не один. С ним был суп, салаты и бутерброды. С его приходом настроение вмиг улучшилось. Он, кажется, единственный, кто в этом темном царстве улыбается, веселиться и шутит. Ни за что не поверила бы, что этот солнечный мальчик — брат садиста, маньяка, в общем плохого человека. Он тоже пытался расспросить про разговор с магистром (Малена ему все рассказала), и тоже был недоволен моим молчанием.
Пока они в унисон недовольно ворчали, я уснула. Об этом сладостном моменте я уже давно мечтала.
Приснилась мне та же полянка. Я ее узнала по пеньку и по вою.
На этот раз я была более осторожна, вернее менее подвижна. Просто сидела на пеньке и ждала. Не знаю, чего я ждала, но сидела долго, всматриваясь в окружающее пространство.
Бабочки меня приняли либо за свою, либо за цветок. Порхали возле меня постоянно. Я начала расслабляться, настороженность пропала. Никто не придет. Тот сон был обычным кошмаром. Но только вот… Почему я снова оказалась на этой полянке? Может это другая полянка?
Оставив насиженное на пеньке место, пошла по кругу. Свежий воздух, травка, так приятно… Солнце очень ярко светит, только жар не ощущается. Комфортная температура, даже ветерком обдувает. И это странно. Деревья не колышутся, откуда ветерку взяться?
Вышла на середину полянки, и обомлела. Трава была примята на том месте, где я прошлой ночью упала… А рядом никаких следов. Чья тогда была рука? Призрака? Невидимки? Или…
— Я говорила, — послышался мне голос, от которого внутри все задрожало от страха. Ноги начали подкашиваться и я опустилась на траву, боясь пошевелиться и даже повернуться, — теперь я всегда здесь.
С этими словами на тоже плечо опустилась холодная рука.
— К — к‑кто т — т–ты? — Произнесла я тоненьким голоском.
— Я — твой вечный незримый спутник.
Голова закружилась, в глазах начало темнеть и я проснулась.
Глава 4. Учение — тьма, не ученье — смерть
Если умыть кошку она, говорят, уже не станет умываться сама.
Человек никогда не научиться тому, чему его учат.
Джордж Бернард Шоу
Вставать с кровати я не спешила. Малена еще спит, где душ я смутно помню, лучше не рисковать, иначе забреду не туда.
