Кристина Золендз - Шрамы и песни (ЛП)
Удивительно, но у нее на лице появилась прекрасная улыбка, и она начала смеяться.
Я убрал руки со столешницы, опустил их и попятился от нее.
— Хотя должен признаться: ты самый сексуальный приятель из всех, которых я встречал.
И я вышел из кухни, пока не бросил все и не поцеловал ее.
Рухнув на диван, я руками схватился за голову. Тело трясло, хоть я и не замерз. От желания быть рядом с ней. Значит, это будет вторым адом? Они не могли больше держать меня в заключении и отправили на землю. Внушили, что есть шанс на прощение, но оказалось, это просто напоминание того, чего у меня никогда не будет, напоминание того, что я утратил.
Коннер и Леа вернулись в гостиную. Мы с Леа принесли друг другу извинения. Они расположились в кресле, обнимаясь. Я с трепетом за ними наблюдал.
Грейс пришла спустя несколько минут и села на диван рядом со мной. Леа переключала каналы телевизора. Нет, нет в этой комнате никакого огромного слона.
Мой телефон начал разрываться. Десяток сообщений, в которых Итан расписывает мне вчерашние подвиги Такера.
Через какое-то время Грейс подошла к двери и взяла кроссовки.
Леа села.
— Ты куда? Мы собирались и сегодня сходить в бар, около десяти. — Она кивком указала на меня. — У его группы еще один концерт там. Хочешь позависать? В этот раз напьешься ты, а я буду держать твои волосы над унитазом, — умоляла она.
— Я становлюсь дерганой. Думала пробежаться, — ответила Грейс, не отвлекаясь от надевания кроссовок.
Я оторвался от сообщений Итана и положил телефон на столик. Ей нравится бегать, серьезно?
— Ладно, а как насчет позависать со мной сегодня вечером? Мы не виделись целых шесть месяцев, я соскучилась! — скулила Леа.
— Не знаю. Посмотрим, как я буду чувствовать себя после пробежки. Если вас не будет здесь, когда я вернусь, я напишу. — Она унеслась из комнаты в сторону входной двери.
Переглянувшись друг с другом, Коннер и Леа посмотрели на меня.
Леа встала.
— Не думаю, что после всего случившегося с ее братом, Джейком, ей стоит оставаться одной. Блин, ненавижу с ней бегать.
— Я составлю ей компанию, — предложил я. — И дам вам шанс побыть наедине. На кухне Коннер сказал мне, что возбужден. — Я не стал дожидаться, когда Леа начнет пререкаться или даже смеяться над услышанным. Я просто вскочил на ноги и бросился к двери, по дороге подхватив с пола толстовку.
Грейс разминалась на ступеньках, когда я вышел. Ее идеальное тело извивалось и скручивалось, и даже от вида ее в спортивных штанах, мой рот наполнялся слюной. Я подошел к ней и, встав рядом, тоже начал разминаться.
Она замерла, заметив меня.
— Что ты делаешь? — спросила она, прищурив глаза.
Мне не хотелось давать ей повод подумать, что я таким образом желаю затащить ее в постель, поэтому я решил бросить ей вызов.
— Думаю побегать с тобой, — усмехнулся я. — Полагаю, ты не будешь против. Ну, знаешь, ты одна из моих приятелей, и этим я обычно занимаюсь с приятелями. Если, конечно, не думаешь, что это для тебя слишком сложно.
Она прищурилась еще сильнее, на губах ее появилась лукавая улыбка.
— Буду стараться изо всех сил. — И унеслась с места.
Это не бег, не спортивная ходьба. А яйцами об стену, она неслась на бешеной скорости.
Она направилась в сторону Пятой Авеню, свернула направо и пробежала мимо Музея Искусств Метрополитен. Пересекла Центральный парк и побежала вокруг водохранилища Жаклин Кеннеди Онассис. Я пытался бежать с ней в шаг, молча. Хотя кому я вру, я бы в жизни не смог бежать на такой скорости и одновременно разговаривать… и вот именно поэтому я молчал.
Она сделала два круга вокруг парка. Пресвятое дерьмо, теперь-то я понимаю, почему Леа ненавидит бегать вместе с ней, да это бесчеловечно. Мы, наверно, пробежали уже миль 20, не сбавляя скорости. Легкие горели, а бок кололо так, словно мне, не прекращая, потрошили кишки. Но Грейс выглядела такой расслабленной, будто все это время валялась на гребаном пляже. Последние минут 15 этой пробежки я пытался подавить готовую вот-вот забрызгать весь Центральный парк рвоту.
Когда она замедлилась, над городом уже сгущались сумерки, и мы медленно подбежали к ее дому. Она снова разминала ноги на ступеньках. Я наблюдал за ее изящными и плавными движениями. Я был полон трепета. А еще боли — от головы до ног. Я покашлял, чтобы она знала, что я все еще здесь.
Обернувшись, она посмотрела на меня, и во взгляде ее можно было прочитать намек на уважение.
— Ты занимаешься бегом? — сказал я, борясь с одышкой и не показывая, что совершенно выдохся их сил. Но не вышло, я заикался, запинался, тяжело дышал — прямо как слюнявый сенбернар.
Она хмыкнула и одарила меня самым восхитительным раздраженным взглядом.
— Я сказала, что собираюсь на пробежку. Ты думал, что я немощная? — спросила она.
— Немногие люди могут меня удивить, Грейс, но ты чертовски сильно меня поразила!
Совершенно проигнорировав меня, она открыла входную дверь. Я вздохнул. Ненавижу, когда она уходит от меня.
— Любил ли я когда до этих пор?
О, отрекись от этого, мой взор!
Ведь истинных красавиц эти очи
Не видели до настоящей ночи, — пробормотал я.
— Шекспир, — прошептала она.
Я и не заметил, что процитировал его вслух. Лицо ее было прекрасным, но обеспокоенным. Я знал, что должен был держаться от нее подальше, она могла заставить меня возжелать человеческой жизни, которой мне никогда не позволят прожить. Я развернулся, чтобы уйти, но не удержался и развернулся обратно к ней, продолжив пятиться назад.
— Эй, ты придёшь вечером в бар? — крикнул я ей.
Она остановилась и обернулась.
— Может быть, не знаю. Посмотрим, как я буду чувствовать себя после душа.
Я ощутил, как улыбка расползается по моему лицу. Ну как я мог не ответить что-то на подобное?
— Нужна помощь? Я бы тоже хотел посмотреть, как ты будешь чувствовать себя после душа...
Она захлопнула передо мной дверь, но перед этим я заметил ее улыбку. Проклятье, она прекрасна.
Глава 4
Домой я шел медленно. Тело кричало о желании отдохнуть. Дотащившись до душа, я не менее часа стоял под горячими струями. Я выпил побольше аспирина, чтобы попытаться заглушить ноющую пульсацию мышц.
Я еле добрался до дивана и сел на него в одних только джинсах, дожидаясь, когда наступит пора выходить готовиться к выступлению. В глазах все плыло, и кружилась голова, меня затягивала тьма. Теплое ощущение нежных рук Селы ворвалось в мой сон.
