Елена Ковалевская - Записки средневековой домохозяйки
— Да уж, не ожидал, что вы такая… бледная! Вчера я еще понадеялся, что мне показалось, однако теперь явственно вижу — не ошибся. Сегодня в своем наряде вы еще отвратительнее, чем вчера.
Однако вместо того чтобы обидеться или расстроиться, я лишь испытала удовлетворение — мой трюк с 'обратным' переодеванием удался. Впрочем, это никак не отразилось на моем лице. Не дождавшись от меня каких бы то ни было эмоций, супруг продолжил свои нападки.
— Вы даже не потрудились к утру привести себя в порядок. И сейчас больше похожи… — тут он картинно отступил на шаг и, сложив руки на груди, еще более нарочито принялся разглядывать меня. — Я даже затрудняюсь сказать, на кого вы больше похожи в своих одеждах… Мышь или?… Пожалуй, больше на подзаборную кошку. Да, да… Именно ее. Такая же тощая, без фигуры. Такая же серая и… — тут он особо желчно усмехнулся, — прилизанная, словно из подворотни заполненной помоями, вылезла.
Но его слова не достигали цели. Во-первых, я сама себя никогда не считала красавицей, и поэтому сравнение с мышью и прочей живностью особо не задевало. А если в этом мире самое обыкновенное и невзрачное животное — кошка, то почему бы и нет. Пусть уподобляет ей. А во-вторых, я сама пыталась достигнуть подобного эффекта. Чего ж после обижаться?
Однако, какая-то внутренняя шпилька, которая периодически не давала мне жить спокойно, кольнула в этот раз, и я на его слова пожала плечами и выдала:
— Знаете милорд, я тоже мужа себе не выбирала. Вы поставили меня перед фактом и вот… Как случилось так и случилось.
После моей фразы Кларенс едва не взбесился, он прекрасно понял значение слова 'тоже'; им я прировняла его к себе, а значит к подзаборному коту. Он подскочил ко мне и уже замахнулся, однако руки не опустил, только с угрозой замер напротив.
Я же стояла и внешне спокойно смотрела на него. Шок после вчерашнего уже прошел. Я поняла, что значит получить пощечину, и перестала бояться ее. А еще я понимала, что пока нахожусь в доме у герцога, со мной ничего особо страшного не случится, ведь хозяин здесь не Кларенс, а его светлость.
— Милорд, я и так покорна вашей воле. Чего же вы от меня еще хотите? — произнесла настолько ровным и спокойным тоном, что после этого Кларенс, с занесенной рукой для удара, стал глупо выглядеть.
Он ожег меня ненавидящим взглядом и выдохнул в лицо.
— Не видеть вас, вообще! Я… Я понял… что терпеть вас не могу. Вы мне противны!
Я чуть было не ответила ему, что наши чувства взаимны, но в последний момент осеклась. Вдруг если я отвечу, Кларенс чтобы сделать еще хуже — набросится на меня или еще что-нибудь в том же духе? Физически он сильней меня, и на самом деле, если дело дойдет до серьезного рукоприкладства, я ничего не смогу ему противопоставить. Поэтому на его слова я еще раз недоуменно пожала плечами, мол, ваше право, а мне все равно.
— Я не желаю лицезреть вас за столом. Ни в завтрак, ни в обед, ни в ужин, — не унимался Кларенс. — Никогда! Поэтому сейчас, вы немедленно разворачиваетесь и идете к себе…
Но я возразила, прервав его:
— Я тоже не хочу сидеть за общим столом. Однако это не мое желание, а вашего дядюшки — герцога Коненталя, — и с некоторой мстительностью добавила: — Насколько я поняла, его желание для всех обитателей этого дома — закон, который следует соблюдать неукоснительно. Поправьте меня, если ошиблась.
— Совершенно верно, — вдруг раздалось от дверей.
Я обернулась. В гостиную входил его светлость герцог Коненталь. Он был разодет гораздо более вычурно, нежели чем племянник. Во всяком случае, серебряная вышивка на камзоле оказалась гораздо богаче, чем у Кларенса, да и алмазы и сапфиры, что сверкали ни в какое сравнение не шли с его жемчугом на пуговицах. За герцогом спокойно следовал еще один молодой человек, приблизительно одного возраста с Кларенсом, однако превосходящий его во всем. Не то чтобы он был более красив или физически развит. Вовсе нет. Если отстраненно посмотреть на моего супруга — он был чудо как хорош. Не мужчина, а девичья мечта. Высокий рост, широкие плечи, карие глаза весьма красивого и глубокого оттенка, волевой подбородок и чуть вьющиеся густые каштановые волосы. И все это было бы великолепно, если не знать насколько большой сволочью он оказался.
А этот?.. Он был просто уверен в себе и абсолютно спокоен. Вот и все. Внешность так себе, не особо запоминающаяся. Мускулатура? Да пойди-разберись, как он сложен, если на нем точно так же надет свободно сидящий камзол, под которым могло скрываться все что угодно.
Насколько я помнила, на земле в эпоху, которой соответствовали одежды местной знати, и мужчины и женщины носили корсеты. Если здесь у женщин он являлся обязательным предметом гардероба (его носила даже прислуга; я это поняла потому, как Меган неловко сгибалась, растапливая камин), то и у мужчин, скорее всего тоже.
Однако при кажущейся его обычности, что-то заставляло меня смотреть на него, что-то… Усилием оторвав от спутника взгляд, я вновь обратила свое внимание к герцогу.
— Доброе утро ваша светлость, — поздоровалась я, неловко сделав книксен.
Герцог хотел что-то ответить, но в его речь бесцеремонно вклинился Кларенс.
— Дядя как вы могли пригласить ЭТО к столу?! — указывая на меня, возопил он.
— В моем доме за столом уже давно нет молодых женщин, являющихся частью нашей семьи. Я счел, что Аннель скрасит время, поведенное за столом.
— Скрасит?! — взвился тот. — Подобное не может скрашивать! Все на что способны такие дурнушки — это портить аппетит.
— Кларенс… — предупреждающе протянул его светлость.
— Я не собираюсь сидеть за завтраком, когда эта, в таком виде… — не унимался тот.
— Кларенс! — не выдержал герцог. — Это или эта, как ты изволишь выражаться — твоя жена! Ты сам ее выбрал. Сам решил свою судьбу!
— Я понадеялся, что у нее хватит приличия переодеться утром и не выглядеть как пугало, — продолжал скандалить супруг. — Не собираюсь портить себе аппетит, созерцая ее весь завтрак. Поэтому оставляю вас. Я отправляюсь с друзьями… скажем на охоту, а когда вернусь — не знаю. Может завтра, а может и через неделю.
— Не смей! — выкрикнул его светлость, видя, как племянник развернулся и уже собрался уходить. — После объявления о твоем бракосочетании уже к обеду дом будет полон гостей. Кто будет принимать их?! Подумай о приличиях!
— Приличиях?! — обернулся Кларенс. — Приличия, это когда за столом женщина радует глаз, а не портит только одним своим видом аппетит. Вы возжелали, чтобы она присутствовала, вот и справляйтесь теперь сами. Можете ее даже гостям показать. Именно в таком виде. Думаю, после ни у кого не возникнет вопросов, почему я сослал молодую супругу в Адольдаг. Более того, мне еще посочувствуют, что она так долго помирать будет!
