Карен Монинг - Прикосновение теней
Я помотала головой. Магия не пошла бы к нему, и он это знал. Недостаточно было просто есть Фейри. Наследник магии Фей сам должен был быть Фейри.
Фаворитка, очнувшись, сказала, что ее заточил незнакомый Принц, который называл себя Круусом.
По словам В'лейна, Круус был убит истинной Королевой, причем у меня на глазах.
А я это помню?
Я погрузилась в воспоминания, пытаясь найти то, что мне необходимо.
И схватилась за голову, когда нахлынули образы. Смерть Крууса не была легкой. Он был в ярости, он орал, он был изувечен. Он отрицал, что это он выдал меня Королеве. Я стыдилась его.
Но кто инсценировал смерть моей фаворитки?
Как меня обманули?
Предали.
В этом ключ?
«ПО СВОЕМУ ПЛАНУ МОНСТР ПАДЕТ» — гласило пророчество.
Ограниченная своей формой, Книга могла стоять за этим планом? Как ей удалось пробраться и обмануть?
Ее сутью была иллюзия. Она обманывала людей, заставляя их видеть то, что ей нужно.
И поэтому фир-дорча — возможно, некогда мой добрый друг, но сейчас у меня нет времени копаться в памяти — передал мне карту Таро, чтобы указать на амулет?
Амулет мог обмануть даже меня.
Именно поэтому меня беспокоило решение отдать его фаворитке. Какая невероятная любовь и полное доверие.
Книга была лишь тенью меня.
Я была реальна, я была Королем, создавшим Книгу.
И теперь у меня был амулет, способный нас обмануть.
Все просто. В поединке моя победа бесспорна.
От волнения у меня кружилась голова. Все мои догадки оказались верны. Все стрелки указывали на север. Я знала, что нужно сделать. Сегодня я смогу раз и навсегда запечатать Книгу. Полная победа над монстром. И уничтожение.
После того как я добуду для Бэрронса заклятие. Забавно: я отдала все заклинания Книге, чтобы избавиться от них, а теперь мне нужно одно вернуть.
И когда я его получу, я найду предателя, убью его или ее и восстановлю фаворитку на посту Королевы Видимых (потому что она мне не нужна и все равно ничего не помнит), после того как она достаточно окрепнет. И оставлю Фейри разбираться с их проблемами.
А сама вернусь в Дублин и стану просто Мак.
И чем скорее, тем лучше.
— Кажется, я знаю, что делать, Иерихон.
— Чего бы ты хотела, будь ты Книгой, а она — Королем?
— Я думала, ты не веришь, что я Король.
— Не важно, во что я верю. В это, похоже, верит Книга.
— И К'врак, — напомнила я.
А еще парень с чудесными глазами. Когда я спросила его, не Король ли я Невидимых, он ответил: «Не больше, чем я». Он одна из моих частей?
— Кризис личности может подождать. Сосредоточься.
— Я думаю, Книга хочет, чтобы ее приняли, оправдали — признали и все такое. Она хочет вернуться в меня, хочет, чтобы разделение было признано ошибкой, чтобы мы снова стали едины.
— Я тоже так думаю.
— Но меня беспокоит упоминание о монстре внутри, которого нужно победить, чтобы выиграть у монстра снаружи. Что за монстр внутри?
— Не знаю.
— Ты всегда все знаешь.
— Не в этот раз. Это твой монстр. Никто не может знать чужого монстра и уж тем более поймать его. Только ты сама способна с ним справиться.
— Объясни, — потребовала я.
Бэрронс слабо улыбнулся. Ему нравилось, когда я пользовалась его словами.
— Если ты Король Невидимых — причем отметь слово «если», поскольку я в этом не уверен, — пророчество может предполагать в тебе слабость к злу. Когда ты получишь «Синсар Дабх», у тебя возникнет соблазн дать ей желаемое. И вместо того чтобы запирать ее, ты захочешь вернуть былую мощь, избавившись от человеческого тела. Впитать все ее заклятия и снова стать Королем Невидимых.
Никогда. Но я уже научилась никогда не говорить «никогда».
— И что затем?
— Я буду там и остановлю тебя. Но я не верю, что ты Король.
Тогда как же еще все это объяснить? Бритва Оккама, критерий проверки моего папы и моя собственная логика были заодно. Но с Бэрронсом, который мог заорать на меня и вернуть к нормальной человеческой жизни, я ничего не боялась. То, чего хотела я, было здесь, в человеческом мире. А не в ледяной тюрьме с бледно-серебристой женщиной, опутанной сетью придворных интриг.
— Меня больше заботит то, что твой внутренний монстр может оказаться не Королем. Идеи есть?
Я покачала головой. Не важно. Бэрронсу сложно смириться с тем, кто я такая, но он не знает всего, а у меня нет времени на объяснения. Каждый день, каждый час, который «Синсар Дабх» проводит на свободе, на улицах Дублина гибнут люди. Я не сомневалась, что Книга опять приходила в «Честере». Она хотела убить моих родителей. Хотела уничтожить все, что было мне небезразлично, оставив только себя и меня. Словно пыталась силой заставить принять ее. Обрадоваться возвращению тьмы и единению. Теперь я верила, что Риодан был прав: Книга пыталась заставить меня сменить сторону. Она думала, что, если отнимет у меня достаточно, от боли и горя я плюну на мир и буду желать только власти. Тогда-то она появится и скажет: «Вот я, возьми меня, используй мою силу, делай, что пожелаешь».
Я резко вздохнула. Именно в этом состоянии я была, когда верила, что Бэрронс мертв. Я охотилась за Книгой и готова была слиться с ней, чтобы уничтожить мир. Считая, что смогу с ней справиться.
Но теперь я умнее. Я уже испытала горе. К тому же у меня был амулет. У меня был ключ к контролю над Книгой. Я не собиралась менять сторону. Бэрронс жив. С моими родителями все в порядке. Я не поддамся искушению.
Мне не терпелось со всем этим покончить. Раньше, чем что-то пойдет не так.
— Я должен убедиться, что ты можешь использовать амулет.
— Как?
— Обмани меня, — сухо сказал Бэрронс. — И убеди.
Я сжала амулет в ладони и закрыла глаза. Давным-давно, в гроте Мэллиса, он у меня не сработал. Амулет чего-то хотел, и я думала, что он ждет расплаты, кровавой жертвы или еще чего-нибудь в этом роде.
А все оказалось гораздо проще. Амулет сиял черно-синим по той же причине, что и камни. Он узнавал меня.
И проблема была в том, что я сама себя не узнавала.
Тогда, но не теперь.
«Я твой Король. Ты принадлежишь мне. Ты подчинишься мне во всем».
Я ахнула от удовольствия, когда амулет засиял ярче, чем у Дэррока.
Я оглянулась. Вспомнила подвал, в котором находилась, когда была при-йа. Я никогда не забуду ни одной подробности.
И я создала атмосферу заново, до мелочей: фотографии, алый шелк простыней, душ в углу, рождественская елка с гирляндами и наручники с меховой оторочкой на кровати. Долгое время я думала, что в этом подвале прошли самые счастливые дни моей жизни.
