Самая яркая звезда на небе (ЛП) - "Tippilo"

— Твои мокрые трусы намекают, что ты жаждешь меня, — сказал он. Его голос напоминал соблазнительную мелодию, от которой она сходила с ума.

— Том… — простонала она. Напрасно ей это нравится. Его пальцы прошлись по её прикрытому хлопком лону. Её тело замерло.

Мне не стоит хотеть этого!

Мерлин, как она хотела этого…

Он отодвинул её трусики в сторону и провёл пальцем по складкам, заставляя её испустить довольный стон. Она чувствовала себя, будто перегрелась, и облокотилась лбом на прохладную стену. Она зажмурилась от страсти момента.

— Возможно, мне стоит напомнить тебе, кому принадлежит эта киска, — он медленно просунул одну фалангу. Позволил ей чувствовать, как она втягивала его, как трепетали её мускулы от проникновения.

Она всхлипнула.

— Чёрт, никогда не привыкну, какой мокрой ты становишься для меня.

Он добавил второй палец и начал гладить её изнутри:

— Ты такая узкая, маленький лев. Будет просто потрясающе, когда мой член наконец-то окажется внутри тебя, — все мысли вылетели у неё из головы. Гермиона хватала ртом воздух от каждого его толчка внутри себя. Она чувствовала, как его вторая рука подползает по её телу, ныряет в вырез платья, обхватывает грудь. Он играл с её сосками, щипал и щёлкал по её пикам.

— Том — ах-х…

Он прижал основание ладони к её клитору, и она, не удержавшись, задвигала бёдрами, добиваясь большего трения.

Он, забавляясь, хмыкнул, прижавшись к её шее:

— Какой озабоченный лев. Как ты хороша. Вместе мы будем бесподобны. Я буду трахать тебя так глубоко, что ты почувствуешь, как я вытекаю на эти сладкие бёдра, когда пойдёшь на занятия. Ты можешь посещать эти чёртовы званые вечера и флиртовать с кем хочешь, но твой голос всё равно будет хриплым от криков моего имени, а сперма внутри тебя будет моей.

Он вращал своими бёдрами по выпуклости её ягодиц и простонал:

— Я так тщательно тебя наполню. Испорчу для любого другого.

Мне не стоит хотеть этого! Мне не стоит хотеть его!

Но она задыхалась от того, насколько сильно хотела большего. Было так хорошо. Ей хотелось растаять на нём. Каждая её частичка изнывала, жаждала продолжения, чтобы он подвёл её к краю, к которому она была так близка. Её бёдра раздвинулись шире, открывшись для него. Они двигались в унисон. Он тёрся своей эрекцией о неё, а она, не отдавая себе отчёта, — о его руку.

Его пальцы скользили внутри неё, двигаясь вдоль её стенок. Она дрожала от удовольствия, а он рычал от удовлетворения, из глубины его горла разносились стоны. Ритм ускорился.

— Всё правильно, Гермиона, эта киска моя, — вытащил он и обвёл клитор увлажнёнными пальцами. Она простонала от его ухода. Всё внутри неё сжалось самым восхитительным образом, но его там не было.

Ей хотелось убежать, но она была так близко… её рука крепче сжала его запястье, и он сдавленно рассмеялся, что прозвучало практически угрожающе:

— Эта грудь моя, — он потёр её сосок и перешёл к другому, чтобы уделить ему равное внимание. — Ты моя.

Он заводил её сильнее, выводя широкий круг вокруг её клитора, а его пальцы вновь проникли в неё. Они доходили глубже, сосредоточившись на точке, от которой у неё задрожали ноги. Невероятно… Она сейчас упадёт. Она хватала ртом воздух возле стены.

— Можешь принять больше, маленький лев? — спросил он.

Он вновь вытащил руку, а потом она почувствовала большее давление, он медленно входил в неё тремя пальцами. У неё перехватило дыхание. Боль. Растяжение.

— Какая хорошая девочка, — бормотал он, а её стенки сжимались вокруг него.

Она напряглась, когда он полностью вошёл внутрь. Его было слишком много. Вторжение становилось слишком сильным.

— Так скажи мне, Гермиона. Кому принадлежит эта киска? — сказал он. Слова грубо прозвучали на её коже.

Она не ответила. Крепко зажмурилась. Так не должно быть. Это казалось таким неправильным. От этого было больно. В ней разливалась острая, колющая боль. Она вскрикнула, когда он слегка вытащил пальцы, а потом вдолбил их до последней костяшки.

Он замедлил движения и вновь укусил её вдоль шеи:

— Отвечай!

В её разум вернулась ясность.

Напрасно я этого хочу! Напрасно я хочу его! Я должна была двигаться дальше!

Она вспомнила о том, что держит его запястье, и оттолкнула его руку, одновременно разворачиваясь. Её ладонь соединилась с его щекой с громким хлопком.

Он, ругаясь, неловко отступил.

В тусклом свете чулана для мётел она увидела удивление на его лице. Её тело ненавидело её за то, что она оттолкнула его, за то, что лишила его удовольствия, которого оно так отчаянно жаждало. Она спрятала это на задворках сознания, напоминая себе, почему отвергла его.

— Это был последний раз, когда ты меня касался, — клокотала она. Её руки разгладили платье. Она обернулась, чтобы уйти. Стоило ей распахнуть дверь, как он потянулся над её головой и громко захлопнул её. Она у него в ловушке.

— Ничего не кончено! — сказал он в её ухо.

Она прожигала взглядом руку, держащую её взаперти, а потом заметила кровь. Она покрывала три его пальца. Те три пальца, которые только что были внутри неё. Она ахнула:

— Ты — это?!.. — у неё скрутило желудок. Она знала, что именно это за кровь. А чего она ждала? Боль. Растяжение.

Её лицо побледнело. Том Риддл только что лишил её девственности.

Он тихо усмехнулся у неё над ухом:

— Ты моя. Я сказал тебе, что получу всю твою неопытность, а ты осмелилась угрожать, что отдашь её кому-то другому? — он растирал кровь между пальцами, смешивая её со свидетельствами её приближающегося оргазма. — Может, я и разрушил твою девственную плеву, но и опыт я тоже получу. Мой член наполнит тебя первым. Всё это принадлежит мне.

Её затошнило. Потому что какая-то её часть этого хотела. Ей нужно убираться из этой комнаты. Этот чулан для мётел слишком маленький. Её что-то ужалило, а тело заныло. Ей хотелось расплакаться, но она отказывалась делать это перед ним:

— Пусти меня, Риддл.

— Нет. Я никогда тебя не отпущу.

Она стиснула челюсть:

— Тогда я не перестану отталкивать тебя.

Он прильнул к ней. Его тело прижалось к её, эрекция всё ещё была твёрдой:

— Я притяну тебя обратно. Снова и снова. Я всегда приду за тобой. А ты будешь приходить только ко мне.

Намёк был предельно ясен. Она скрипнула зубами и обернулась к нему. Она боролась за то, чтобы её лицо оставалось бесстрастным. Чтобы сдержать от проявления нараставший под её кожей гнев:

— Отойди, Риддл.

— Что с тобой не так, Гермиона?!

Он всегда знал, как пробиться сквозь её баррикады. Она никогда не могла долго их удерживать возле него. Стена, сдерживающая её эмоции, рассыпалась в пыль:

— Со мной не так? Какого чёрта с тобой не так?! — кричала она. — Я думала, ты можешь стать другим! Я заботилась о тебе! А тебя всё равно заботят только ты сам да управление всем чёртовым миром! Тебя только и заботит, как заработать больше власти! Я не хочу принимать в этом никакого участия! На этом всё, я ухожу. А теперь отпусти меня!

У него вытянулось лицо:

— А это ещё откуда? — его поза обмякла. Он будто сломался. Будто она была ему небезразлична.

Ярость внутри неё сжала её лёгкие так, что передавила их полностью. Она не могла дышать. Все разумные мысли вылетели у неё из головы.

— Наверное, вылетело из Тайной комнаты, когда ты открыл её, Том!

Тишина была пронзительной. Она ощущалась как физическое давление на её тело. Его уязвимое выражение лица испарилось в ту же секунду. Он вновь выпрямил спину. Она видела, как шестерёнки в его голове силятся произвести ложь.

— О чём ты говоришь? — его голос упал на октаву. Глубокий и угрожающий.

Хоть она и не собиралась обсуждать это сейчас, она понимала, что уже поздно что-то менять:

— Даже не утруждайся лгать об этом, — фыркнула она. Он сузил глаза.

— Думаешь, я открыл Комнату?

Она испепеляла его взглядом.

— Несколько нелепое обвинение, — продолжал он. — Я думал, ты умная, Гермиона, слишком умная, чтобы додуматься до такой чуши. Нет, я не открывал Комнату, — сказал он. Ложь. Каждое слово — ложь. Он всегда лгал. Он Том Риддл. Волдеморт.