Ольга Горошанская - Загораются звёзды
Не сходя с тропинки, он пошел дальше, а на выходе, где казалось, заканчивался лес, стояла высокая фигура старца с длинной белой бородой в серебристом одеянии и посохом в руке, покрытым руническими надписями.
За ним начиналось какое-то поселение, но было очень плохо видно, что там, потому как фигура заслоняла собой проход, а остальной обзор закрывал мост. Посох казался не только антикварным, но и волшебным, живущим своей собственной жизнью, соединяя в себе все основные стихии. Огонь и вода змейками переплетались, создавая рукоять, а воздух играл с камнями, имитируя набалдашник. Даже время и волшебство ссыпалось магическими искрами, хороводы водя вокруг верхушки.
— Здравствуй Севем, — поздоровался маг, опираясь на свой посох.
— Добрый день, откуда вам известно мое имя? И кто вы?
— Мне многое известно. И это не столь важно.
— А что же важно?
— Важна цель, преследуемая тобой.
— Мне нужно туда, — Севем кивнул куда-то за спину старцу, сам не зная, что будет делать, перейдя мост.
— Зачем?
— Вернуть любимую.
— Тебе нечего там делать, — нахмурив кустистые брови, бросил старец, пристукнув своим посохом.
— Вы не понимаете, — Севем выхватил волшебный меч, желая как минимум вступить в бой.
— Неужели ты думаешь, это поможет тебе? — хмыкнув заявил противник, и оружие обвилось вокруг запястья Защитника.
— Но…
— Твоя магия здесь бессильна, ты здесь пока чужой. Не пришло твое время.
— Я…
— Да, ты можешь лишь просить, и если я сочту нужным, то пропущу тебя.
— Мерлин, я столько ждал не для того, чтобы меня остановил какой-то старикан с палкой, — возмутился дем Гор и хотел двинуться на фигуру, как наткнулся на невидимую преграду.
— Вот, ты и знаешь мое имя, — усмехнулся тот, подшучивая, но стойкий в решении.
— Мне очень нужно туда, — немного помолчав, попросил Севем в стремлении завершить начатое.
Старец в пренебрежении закатил глаза к небу.
— Не там ищешь, — снизошел до объяснений он, проговорив грозным голосом. — А теперь все. Иди. Ты и так здесь слишком долго.
— Но…
«Может его обмануть?
Стоп, он же сказал, я не там ищу. А где тогда нужно?»
— Где искать?
— Придет время — все поймешь.
«Но я все равно должен пройти туда».
— А если я хочу освободить другого волшебника?
— Кого? — спросил старец.
— Цветалия Линкс или Цезария Солерон.
«В конце-то концов, в пророчестве говорилось именно о Цветалии, вот пусть и поможет утихомирить Императора».
— Их тоже нет здесь.
— А где?
— Я сказал, придет время — узнаешь.
— Моя мать? — наугад спросил Севем, не ожидая услышать какого-то другого ответа.
— Она здесь есть, но я не думаю, будто тебе сейчас нужна она.
— Но…
— Я здесь именно для того, чтобы сохранить твое время, но если ты сейчас не вернешься, то мне придется тебя пропустить, ведь промедлив сейчас, ты потеряешь свою судьбу, и тогда точно нужно будет ее возвращать назад.
— Вы можете говорить понятней?
— Что же тут непонятного? Иди уже.
Но дем Гор не собирался уходить и старец, поняв это, ударил посохом о землю, отправляя чужака назад при помощи своей магии.
Открыв глаза, Главный Защитник понял, стоит посреди своей лаборатории, а голова болит так сильно, словно его вызвали несколько лет назад и если он промедлит еще хоть мгновение, то развалится, а его все равно затянет в портал.
Обратив внимание, меч не совсем в том состоянии, котором должен работать, вернул его в первоначальный вид, и попробовал творить волшебство. Заклинания получались отменные, как всегда. Призвав теплый камзол, подошел к зеркалу и, слыша громкий скрежет активации, перенесся на ярмарку, а оттуда переправился порталом в тропический лес.
Сосредоточившись на магии вызова, позволил затянуть себя, отправляясь к Императору тьмы.
Падая на пол в поклоне, заметил, Император чем-то очень доволен, а кроме него самого в зале пребывала только Белладонна.
— Как прогулка, Севем? — спросил Хозяин, гладя по одной из голов своего питомца.
— Я ни с чем пришел, мой Император, — не поднимая головы, ответил дем Гор, ожидая порции, нового проклятия, но его не последовало.
— В темном лесу был?
— Да, мой Император, — отрапортовал Севем, не понимая, почему тот расспрашивает его.
— Никого там не видел?
— Только Мерлина. Он-то и не пустил меня в поселение.
— Всегда знал, что он умен. Знаешь, Севем, если бы ты вошел в поселение, то не вернулся. Что тебе там понадобилось? Или ты решил устроить Йольский отпуск?
«Ты не знаешь, что у меня есть радуга? Молодец, Марс, всегда знал, на тебя можно положиться, ты никогда не подведешь.
Пусть он думает, я рисковал своей жизнью… а вот ради чего?
Думай, Севем, думай.
Что предоставить ему, благодаря чему я останусь еще и в выигрыше?»
Волшебник ничего не отвечал, ожидая сам не зная чего.
«Что-то не так. Почему он так весел и в виду моей неважной в последнее время активности, даже ни разу не снабдил меня экспериментальным заклинанием? А где его любимое проклятие, которое накладывает на всех и вся вместо приветствия?
Что же могло произойти?» — теперь обеспокоено думал дем Гор, смотря в пол.
— Встань, Севем. Я не люблю разговаривать, когда не вижу глаз.
Он медленно поднялся, стараясь поставить свой самый сильный блок, чтобы Император не добрался до его обеспокоенных мыслей.
— Севем, ты знаешь, какое сейчас число?
— Нет, мой Император, — поколебавшись, ответил, задумавшись всего лишь на секунду.
— Первое января. Тебя не было чуть больше недели, но ты был не очень нужен мне, поэтому я не буду тебя сейчас наказывать. Если же это повторится… — тот, задумавшись, остановился, давая понять, ничего хорошего из этого ждать не следует.
— Я пытался выполнить Ваше поручение, — вставил Защитник, вспоминая, он все-таки хитрый алхимик.
— Да? И какое же?
— Возродить Магнификантов.
— Ты знаешь, мадемуазель демро Нат сбежала из-под опеки маразматика Светоса? — спросил колдун, акцентируя внимание, не позволяя уйти от темы.
«Удивление. Я должен его сыграть.
Так вытягиваем лицо, немного округляем глаза, выталкиваем соответствующие противоречивые чувства. Хорошо.
А теперь ухмылка».
— Вы уже знаете, где она.
Не вопрос — утверждение.
— Теперь поймать ее не составит никакого труда.
«Неужели ты ее нашел? А я думал, она в безопасности. И Шерри не вернул, и Вишенку не смог уберечь, — корил себя, жалея о походе в целом, оставаясь неудовлетворенным результатами. — Слишком долго не было меня».
