Вероника Мелан - Уровень Война
— Не могу. Рад бы, да не могу. Там Стив ждет.
Бернарда сдалась, ее долговязая подруга тоже.
— Ладно, тогда приходи к нам в следующий раз — Дина снова привезет Смешариков, посмотрим все вместе вторую серию. Хорошо хоть, торт успела допечь, сейчас принесу. И печенье тоже.
Клэр быстро исчезла в недрах дома.
Ночь утопала в треске цикад и монотонном поскрипывании сверчков — хорошая ночь, теплая — продолжение душевного вечера. Таких на памяти Эльконто было мало, и он ценил каждый.
Оставшись одни, они посмотрели друг на друга и, не сговариваясь, улыбнулись. Бернарда привалилась к косяку; часть Смешариков укатилась следом за Клэр на кухню, другая часть поехала искать Ганьку — местную кошку — безоговорочного фаворита в партнерстве для игр.
— Как там Барт?
— Нормально. — Дэйн сцепил пальцы в замок и вытянул перед собой руки — повращал ими в кистях. Затекшие плечи тоже требовали активности. — Учу его, когда есть время. Тренирую, дрессирую.
— Поддается?
— А куда он денется? Жрать любит так же, как и я. Приходится его потом гонять.
— Зато характером оказался хороший.
— Это да.
— Все перегрыз тебе уже?
Дэйн усмехнулся. Он до сих пор помнил, как увидел этого пса на одной из улиц другого мира, и ту минуту, когда вдруг решил забрать его с собой. Не окажись рядом Бернарды, Барт так и остался бы бродячим псом, питающимся из помоек. А теперь не бродяга, теперь это пушистая здоровая чудо-собака. Ну, грызет иногда плинтуса или пытается жевать обшивку кресел, но ведь все слушает, а, главное, слышит.
— Да я купил ему недавно деревяшек специальных и мячиков. Носится теперь с ними по всему дому — меньше стал жевать. К тому же по ушам получать не хочет — только цикну, он голову положит на лапы и глаза сделает виноватые. Хитрый, блин!
— Хитрый, да. Они все хитрые.
Они говорили ни о чем, и Эльконто поймал себя на мысли, что тонет в этой ночи. В этих городских сумерках, падающем от фонаря свете, в запахе растущих под окном цветов, в тепле, что, казалось, исходит от самих стен этого дома. Он за этим и приезжал сюда — напитаться, отдохнуть, побыть. Выкраивал вечер раз в неделю или две и, обязательно ворча и скрипя, словно старый пердун, соглашался на совместный просмотр какого-нибудь фильма — плевать какого. В такие моменты он никому бы не признался, что наслаждается всем: атмосферой гостиной, неспешно бродящей из комнаты в комнату рыжей кошкой, звучащими с дивана комментариями, домашним попкорном в вазочке, даже вечно лезущими на колени пушистиками наслаждается — ядрись они провались.
Его собственная гостиная слишком часто казалась молчаливой и тихой. Одинокой. Теперь в ней есть Барт.
Клэр вернулась с двумя пакетами; в ночной воздух тут же вплелся аромат корицы.
— Тут вам со Стиви торт. А еще круассаны — да-да, такие, как любит Дина, и твое печенье с орешками и шоколадной крошкой.
— Ты меня закормишь.
— Такого бугая закормишь!
— Нашла, тоже мне, бугая…
Двухметровый Эльконто смутился, а стоящая напротив темноволосая женщина рассмеялась — он до сих пор помнил, как она смущалась тогда, на вечеринке от его скабрезных шуток. Как выскользнула из-за стола, как укрылась на кухне, где и встретила повара Рена Декстера Антонио — свою судьбу. Хорошие времена — золотые времена.
— Ты приходи в следующий раз.
— Приду. Как же не приду, когда тут такое печенье.
И печенье, и забота, и искреннее внимание.
Попрощавшись, Эльконто зашагал к машине; ему в след кричали «Ака!» тонкие голоса Смешариков.
(Just Flex & Jazzamor — Way Back (Instrumental))
Дорога была в радость.
В салоне пахло ванильным кремом, ромом и горячим тестом круассанов. Торт покоился на заднем сиденье, а вот белый бумажный мешочек Эльконто положил рядом с собой, чтобы во время поездки изредка нырять туда рукой — нет ничего вкуснее печенья, когда оно не хрустит, а тает на языке, распадаясь в сладкую кашицу с вкраплениями из орехов и шоколада. Знает эта долговязая, как печь — зря Стив не приехал, опять остался в госпитале с солдатами.
Домой. Выгулять Барта. Поспать несколько часов, а посреди ночи снова в штаб — жизнь, замкнувшаяся в круг.
Иногда, происходящее казалось Дэйну несущимся из ниоткуда и в никуда поездом, а они — он сам и Стив — ступившими в вагон, да так и оставшимися в нем жить пассажирами. Бешеная скорость, грохочущие колеса, двухколесная полоса из рельсов, и все одно и то же: раненые солдаты, юниты, бесконечные бои, просчет стратегий, широкий экран перед столом с кнопочной панелью и снова солдаты.
Не заключенные, сосланные Комиссией отбывать пожизненное наказание, не бешеные звери, осужденные за особо тяжкие преступления — для Стивена они были просто людьми. С дырами в животах, рваными ногами, осколках в груди, шрамами на лице — он лечил всех. Потому что не вылечишь солдата, и он умрет «насовсем» — не вернется в нормальный мир, как «повстанец». Что хуже — быть повстанцем, гражданским лицом без навыков, закинутым на поле боевых действий с незнанием о том, что твоя кончина явится счастливым моментом возврата в Мир Уровней или же солдатом с четким осознанием, что смерть — это конец? Настоящий конец без права на второй шанс возродиться где-либо вообще. Вечное поле, ставшее жизнью, вечный бой за еще один никчемный и безрадостный день…
А Стив все лечит и лечит…
Черный внедорожник несся по ночным улицам спокойно и бесшумно; машин мало — дорога объездная. Плавно скользил по капоту и ветровому стеклу свет фонарей.
Любил ли Эльконто свою работу? Он задумывался об этом время от времени и всегда приходил к мысли, что любил собственное умение выполнять ее — координировать, просчитывать, следить, вмешиваться быстро и в срок, знал, как работать эту огромную машину под названием «Уровень: Война», работать без сбоев. Страшную, по сути, машину, но нужную, хотя до сих пор мало кто об этом догадывался. И если бы не набор некоторых недоступных многим знаний, Дэйн не взялся бы за эту работу, а так принял должность и, в общем-то, не роптал. Только уставал. От звуков взрывов, от крови, от синих мешков с телами в морге, а потому, иногда мечтал забыться — посидеть вот так на диване, пожевать попкорн, посмотреть смешной и не напрягающий мозги фильм — почувствовать себя не главнокомандующим, не руководителем уровня, где речь никогда не идет о жизни, но всегда о смерти, — и почувствовать себя обычным человеком.
Хороший получился вечер — теплый, ласковый, с душой.
Еще бы дома кто-то ждал, не только Барт.
Эльконто неторопливо разжевал половину печенья и через минуту свернул на ведущую к дому дорогу. От ворот тут же раздался знакомый радостный лай.
