Невеста опального рыцаря (СИ) - Атлас Алиса

— Риальта, я уже потерял надежду, что ты выйдешь сама. Пойдем скорее. Я тебе место у окна занял.

— Я, наверное, с девочками поеду.

— С какими? Все со своими напарниками разместились. Мы в купе с Ирмом и Литой. Ты не против?

— Нет, как раз познакомлюсь с принцем.

— Каким еще принцем? Ирм, кажется, баронет.

— Да, это не важно. Он для нашей принцессы настоящий принц. Присмотрись к ним. Они такие милые.

— Вот в дороге и присмотримся, пойдём.

Первый поцелуй. Риальта

Глейн фыркнул и утащил меня в теплое нутро вагона. Усадил у окошка. Поезд тронулся, на улице вьюжила пурга. Я смотрела вдаль, как в своё неизвестное будущее и незаметно для себя уснула. Сквозь сон чувствовала, как кто-то снял с меня плащ, разул, поднял ноги на полку, подложил подушку, укрыл одеялом и прижал чем-то теплым ко лбу.

Мне было очень хорошо. Цвела смородина и жужжал шмель. Глейн пошел за первоцветами и вручил мне букет. Как же больно! Больно! Рывком села спустив ноги на пол. Слёзы текли рекой. Откуда взялась боль? Ничего не понимаю.

Вокруг была ночь. Странно, но я никого не разбудила. Свет проникал в купе только от фонарей снаружи вагона. Его вполне хватило рассмотреть моих попутчиков. На нижней полке расположилась Лита, отгороженная импровизированным балдахином из простыни. На верхней полке, прямо на матерчатой обивке без матраса спал Ирм. Он выглядел, как настоящий принц, охраняющий свою принцессу. Так вот из чьей простыни Литин балдахин! Понятно.

Над моей головой раздавалось мерное дыхание. Я не удержалась и заглянула за край верхней полки. На ней спал молодой мужчина. Сначала я его даже не узнала. При таком освещении Глейн выглядел помолодевшим лет на 10!

Морщинки разгладились, а чуть отросшая челка рассыпалась непослушными прядями. Я легко могла представить его дерзким подростком лет 15-и, десятилетним маминым помощником, или даже карапузом лет 5. Это было так неожиданно трогательно, что сердце защемило.

Захотелось провести пальцем по его лицу. Я встала и наклонилась над верхней полкой. Рука сама потянулась к светящейся в свете фонарей коже. От виска через скулу к щеке и четкому рисунку верхней губы. Поезд качнуло на повороте, Глейн открыл глаза, улыбнулся невероятной счастливой улыбкой, прошептал: «Солнышко моё». И я пропала.

Время остановилось и замерло, как попавшая в смолу стрекоза. Глаза Глейна засветились серебряным пламенем. Я перестала видеть вагон, слышать стук колёс на стыках и ощущать свои ноги на холодном полу. Мир с его красками и звуками перестал существовать.

Я падала в серебряный океан под названием Глейн, слышала наше, одно на двоих, дыхание и чувствовала его вкус на своих губах. Это была вспышка чистого и полного слияния. Не точечного ментального упражнения. Больше не было его и меня. Нас не разделяли никакие границы физических тел, груза прошлого. Мы просто стали одним неразделимым существом. Здесь и сейчас.

Поцелуй, вначале трепетный и робкий, как ручеёк, стал настоящим потоком. Мы глотали ласку и нежность. Заливали теплом каждую частичку тела и уголок души. Мы пили друг друга, словно обреченные на смерть в пустыне, нашедшие живительный родник.

Моя рука на его щеке. Его руки на моей шее, плечах, ниже, к вороту. Кажется, ноги начали дрожать. А дыхание напоминать всхлипы. Перед глазами начало плыть. Я не знаю, сколько бы это продолжалось и чем закончилось. Но Ирм как-то очень громко завозился за моей спиной.

Колени моментально подогнулись. Чудом уселась на нижнюю полку и зачем-то прижала к себе одеяло. У меня смуглая кожа и не бывает стыдливого румянца. Но щёки горели так, словно на них вылили кипяток. Перед глазами всё плыло. Руки на одеяле мелко подрагивали.

Ирм снова завозился, отбросил край плаща и голосом человека, который уже давно проснулся сообщил, что через 10 минут мы прибываем на вокзал. Он предложил Лите влажные салфетки, принес всем горячий чай и утянул Глейна в коридор, чтобы мы могли «закончить свои девичьи приготовления».

Я старалась взять себя в руки, но в голове был сплошной туман. Вокруг суетились люди, что-то решали с багажом. Мы тоже начали собираться и не заметили, как оказались на перроне. Глейн меня куда-то вел, усаживал, узнавал план расселения. Я не делала ничего. Наконец он довел меня до двери в мою комнату, занёс вещи. Усадил на диван, и устроившись рядом сгреб мои руки своими сильными ладонями. Он заглянул мне в глаза и спросил:

— Я тебя напугал?

Вот что тут скажешь? Я не знала, что так бывает? Я впервые так чувствую? В моей жизни всё было, но, как оказалось, не было ничего? Я не знаю, как теперь жить с этим? И что теперь делать с этой любовью? Любовью? Не может быть! Я не могу в него влюбиться! Только не сейчас!

Я поёжилась и попыталась высвободить руки, но Глейн держал крепко.

— Я не хотел тебя пугать. Это получилось случайно. Я прошу прощения. Что я могу сделать, чтобы тебя успокоить?

— А что бы ты хотел сделать?

— Всё, чтобы тебе стало легче. Сканировать тебя было бы подло. Поэтому спрашиваю словами. Чем я могу тебе помочь?

— Иди, пожалуйста, спать. Я постараюсь успокоиться сама.

Глейн выпрямился, отстранился, погладил мои руки и отпустил их. Тяжело вздохнул. Уже в проеме двери затормозил, как будто что-то хотел сказать, но выпрямил спину и вышел.

Мне кажется, что я не уснула, а потеряла сознание коснувшись головой подушки. Мне снилась весна. Она была такая настоящая. Теплая, ароматная, жужжащая и яркая. Ко мне шёл Глейн! Я его узнала! Он улыбался, говорил, что я ему нравлюсь и он меня любит, а потом он ушёл. Не было ни букета первоцветов, ни ощущения счастья. Горечь потери и боль.

Проснулась от собственного крика на уже мокрой подушке. Я плакала так, как будто кто-то вырвал моё сердце. Как будто, оно бьется теперь не в моей груди, а за реберной дугой моего рыцаря. Да только страж совсем не мой. Я ему даже не нравлюсь. Всё время меня к кому-то пристраивает, пытается сбагрить подальше.

А целовал зачем? Чтобы укрепить патрульную пару, конечно. Это же пословица рыцарей «раньше завяжетесь, ближе станете». То есть и в койку меня потащит, не из симпатии, а чтобы работалось легче. Дэйт говорил, что пары обязательно спят друг с другом. Это такая работа. Дрянная работа, чтоб её!

Стражи с менталистками в парах не любят друг друга, не близки. Просто спят. Для эмоций, чтобы выжить. Вот Глейн и старается. А я влюбилась, как дура. Как дууууууууууууура…

Первый день в казарме. Риальта

Я влюбилась, а ему всё равно. С такими мыслями я спустилась в столовую. Девчонки щебетали, делились новостями. Лите страж подарил заколку для волос. Она уложила косу вперед и теперь нам демонстрировала украшение со всех ракурсов.

Норт пригласил Шейлу на соревнования лучников. Там будет выступать её любимая команда. Так, что вечером все идем в ее комнату. Надо же выбрать наряд и «сделать лицо». Кстати, это предложила не Шейла, а наша рыжая Тати.

Кстати, о ней. Эта всех обскакала. Они с Ларсом сегодня ночью ездили на экскурсию по городу. И «он еле дождался» чтобы показать ей самый прекрасный вид. А потом они встречали рассвет и теперь в ее комнате теперь нет ни одной емкости без цветов!

— Ну, а у тебя как с Глейном? — поинтересовалась Лита, — что делали вчера? Какие планы сегодня?

— Я так устала в дороге, что сразу же уснула. Сегодня пока не виделись. Встретимся на занятиях.

Лита внимательно меня осмотрела. Даже к лицу наклонилась.

— Как ты себя чувствуешь?

— Не очень, если честно.

— Может к медичкам сходить? Ирм сказал, что тебе надо больше отдыхать.

— Вот как? А твой Ирм откуда знает?

— Он сказал, что ты тяжело перенесла поездку. Да и теперь у тебя круги под глазами, как у больной. Сходи к медичкам. Они помогут. Ну, же!

— Спасибо, Лита, в этом нет необходимости. Думаю, что так начинаются мои женские периоды. Давайте поторопимся на занятия.

Времени было достаточно и бежать не пришлось. Мы сидели патрульными парами в небольшой светлой аудитории. Над преподавательским столом горел наш рейтинг. На первой строке были имена пары Ларс-Тати. Сразу за ними Ирм-Лита. Буквы горели красным цветом. Ниже была наша синяя пара. Замыкали список Норт-Шейла горящие зеленым.