Рафаил (ЛП) - Коул Тилли
Постаравшись не обращать внимания на дрожь в руках, Мария открыла дверь в клуб и тут же чуть не споткнулась от представшего перед ней зрелища. Она замерла, увидев в центре помещения привязанную к деревянному столбу женщину, чьи руки и ноги были стянуты кожаными ремнями и металлическими цепями. Она была полностью обнажена, если не считать полоски черной ткани у нее во рту… и ее хлестал тонким кожаным ремнем какой-то мужчина в костюме-тройке. Даже сквозь оглушительную музыку Мария услышала, как ремень рассекал кожу женщины. На ней даже выступила кровь. Но больше всего Марию поразило проступившее на лице у женщины выражение экстаза.
Мария не могла вздохнуть. Казалось, все ее тело вышло из-под контроля. Дыхание и сердцебиение участились. Глаза широко распахнулись, а во рту пересохло от шока.
Что это за место? Марии захотелось незамедлительно сбежать отсюда. На нее потоком обрушилось слишком много образов и звуков. И все они слишком походили на то, что происходило на ранчо… ранчо Уильяма. Но эти женщины находились здесь по собственной воле, они сами хотели, чтобы их унижали, били и насиловали. Ей казалось, что она попала в какой-то параллельный мир, где творилась полная нелепица, а грех, насилие и похоть являлись нормой.
Затем ее взгляд опустился между ног женщины, и от лица Марии отлила вся кровь. В нее была вставлена игрушка, напоминающая мужские половые органы. Но не это ужаснуло Марию больше всего. А то, что игрушка была шипованной. От одного ее вида Мария стиснула бедра так, словно могла защитить женщину от этого жуткого агрегата.
Мария молила Бога, чтобы эти шипы были резиновыми, а не металлическими, как ей показалось. Но судя по доносившимся ото всюду крикам и воплям, Марии не могла быть в этом так уверена.
Заставив себя сдвинуться с места, Мария почувствовала, как ее прошиб озноб. Проходящие мимо мужчины и женщины останавливались, чтобы посмотреть на нее, тянули к ней руки и поглаживали ей бедра, платье, грудь. Мария едва сдерживала слезы, когда они пытались дотянуться ей между ног и напирали на нее так, что она едва держалась на ногах. В голову тут же хлынули воспоминания, которые ей больше всего на свете хотелось забыть. Она вздрогнула и ощутила, как ее обдало холодом.
«Темнота… боль… отчаяние… бессилие… я сдаюсь, сдаюсь… никто не придет мне на помощь… пожалуйста… пожалуйста, Боже, прошу, спаси меня…»
— Хотите чего-нибудь выпить? — чей-то голос вырвал Марию из мрачных воспоминаний.
На нее смотрел бармен.
— Просто воды, пожалуйста, — сказала она и села за барную стойку.
Она положила сумочку рядом с собой и, естественно, ее руки сами собой потянулись к волосам. Как только перед Марией возник стакан, она сделала большой глоток воды и заставила себя оглядеться по сторонам. Зрелище было слишком ужасающим, но она продолжала всматриваться в толпу в поисках мужчины, которого им нужно было поймать. Чем быстрее она найдет его, тем скорее сможет вернуться домой. У нее в сумочке лежал маленький шприц с жидкостью, от которой Рафаил моментально потеряет сознание. Но это только в том случае, если ей удастся застать его одного в приватной комнате. Отец Куинн и отец Мюррей не слишком рассчитывали на такую вероятность, но она знала, что именно на это они и надеялись.
Она должна это сделать.
Как по команде, в дверях появился мужчина. Мария замерла, не донеся до рта стакан. Он был одет в черную облегающую рубашку и черные брюки и шел по клубу, словно Бог. Уверенность сочилась из каждой его поры. Отметив оливковый оттенок его кожи и темные, падающие на глаза волосы, Мария почувствовала, как у нее заколотилось сердце. С такого расстояния она не могла разглядеть цвет его глаз. Мужчина смотрел влево, в сторону от того места, где сидела она. Но его худощавое телосложение, крепкая фигура и рост более ста восьмидесяти сантиметров соответствовали данным ей описаниям.
Он был воплощением красоты.
Мария неподвижно смотрела, как он шел через клуб к женщине, ожидающей его у противоположного бара. У нее были светлые волосы и платье, подчеркивающее каждый сантиметр ее фигуры и то немногое, что она им прикрывала — едва заметный лифчик и трусики, которые подчеркивали ее идеальный зад. За всю свою жизнь Мария ни разу не видела подобной одежды.
Девушка поставила на стойку пустой стакан и нервно потеребила волосы. Она увидела, как блондинка протянула руку и погладила мужчину по его широкой груди. Несколько верхних пуговиц были расстегнуты, и под его рубашкой виднелось начало татуировки, которую Мария никак не могла разобрать. Она перебирала свои густые русые пряди, ожидая, что мужчина посмотрит в ее сторону. На его губах появилась ослепительная улыбка, он запрокинул голову и рассмеялся. Мария смотрела на него, и ей казалось, что весь клуб исчез.
И тут он взглянул в ее сторону… В нее впились золотистые глаза. Взгляд светло-карих глаз устремился прямо на нее, на ее скользящую по волосам руку, и у Марии перехватило дыхание. Судорожно пытаясь вспомнить, что ей говорил отец Куинн, Мария наклонила голову и как бы случайно обнажила шею. Закрыв глаза, она начала проводить рукой по своей светлой коже. От прикосновения ногтей ей стало щекотно, и по спине побежали мурашки. Мария представила себе сестер Милосердной Богоматери, зная, что как только покончит с этим заданием, тут же вернется в свой любимый монастырь и никогда больше не окажется в подобном логове греха. Это последнее, что ей необходимо сделать, чтобы доказать свою готовность принести оставшиеся обеты.
Мария почувствовала его прежде, чем увидела. В нос ударил запах свежей воды и соли. Аромат был чарующим. Ее сердце забилось в такт музыке, и, глубоко вдохнув, Мария открыла глаза навстречу пугавшему ее разврату клуба. Только Мария не увидела ни клуба, ни его посетителей, ни кричащих в плотском экстазе людей, которых пороли и, с которых сдирали кожу. Она видела лишь самое пленительное лицо на свете. Греховно прекрасное лицо, и завораживающий взгляд золотистых глаз, от которого тут же застыла на месте.
Рафаил. Этим зловеще прекрасным созданием был Рафаил, один из самых опасных людей на Земле.
— Привет, — донесся до ушей Марии его низкий голос.
Простое приветствие окутал сильный бостонский акцент.
Чары рассеялись, и Мария заставила себя вновь потеребить свои волосы. Рафаил пожирал взглядом каждое ее движение, словно мысленно приносил в жертву своей похоти. Мария никак не могла взять в толк, почему подобная дурная привычка вызывает у этого мужчины такое восхищение, но от каждого ее движения его грудь поднималась и опускалась все быстрее, пока у него не зарделись щеки.
— Привет, — ответила Мария.
Рафаил оторвал взгляд от скользящей по ее шее руки и заглянул ей в глаза. Мария вновь провела пальцами по изгибу шеи и по передней части горла. Ее движения были сдержанными, изящными, как учил отец Мюррей. Но настолько неестественными, что она не сомневалась в том, что ее уловка тут же раскроется.
— Я тебя здесь раньше не видел, — сказал Рафаил и махнул рукой бармену.
Не прошло и минуты, как перед ним на стойке появился бокал с янтарной жидкостью. Виски? Бренди? Мария не знала наверняка. Кроме красного вина на мессе, она никогда не пила спиртного. Рафаил одним глотком осушил весь бокал, и у него на горле задвигался кадык. Он на секунду прикрыл глаза и покачал головой так, словно спорил с внутренним голосом. Марию привели в замешательство его странные действия. То, как плотно он сжал губы и помотал головой. Рафаил казался огорченным, будто что-то терзало его изнутри.
Когда он открыл глаза, его взгляд устремился к ней, но в нем появилась какая-то странная напряженность. Рафаил выпрямился.
— Я пришел сюда ради другого человека, — произнес он.
Его такой соблазнительный до этого момента голос стал вдруг резким и холодным. Он будто выговаривал ей за то, что она вообще существует. На его лице вспыхнул гнев, и Рафаил с силой сжал кулаки. Взгляд Марии был прикован к его руке, но она не могла не заметить его возбуждение — весьма внушительную выпуклость у него на брюках.
