Карина Демина - Невеста
Брокк по-прежнему избегает называть Одена по имени. Эти двое относятся друг к другу настороженно, но… скорее дружелюбно.
Я же облизываю пальцы, выкрашенные гранатовым соком.
Кислые.
И кажется, под ногтями опять трава. Надеюсь, это отмоется, не хочу быть чумазой невестой.
— Как отношусь…
Сложный вопрос.
— Мне нравится, когда Оден рядом. Не потому, что мне это нужно… то есть, нужно конечно, но… и просто нравится. Спокойно как-то.
— И только?
Нет. Не только. Сегодня мы проснулись одновременно и лежали, глядя друг другу в глаза. И я моргнула первой, а Оден поцеловал кончик носа.
Я знаю рисунок его родинок.
И еще, что он обожает сладости, хотя почему-то стесняется, поэтому шоколад доставляют якобы для меня…
Во сне он держит меня крепко, настолько крепко, что даже в туалет приходится отпрашиваться. И Оден сквозь сон ворчит, но ждет возвращения. Я же возвращаюсь на нагретое место, прижимаюсь к нему и чувствую себя при этом совершенно счастливой.
Мне хочется, чтобы счастье продолжалось вечно.
— Ясно, — Брокк высыпал мне в ладонь горсть гранатовых зерен. — Дело в том… я уверен, что все это — ложь, но слухи ходят самые разные. Вот.
Он вытащил из кармана газетный лист.
— Мне кажется, ты должна знать. Извини, если испорчу настроение.
Я читала. И перечитывала. И снова перечитывала, не веря ни одному слову.
— Это… неправда. Все неправда!
Они просто не знают… не видели, каким он был. Придумали все… и ведь поверят. А Оден слишком гордый, чтобы оправдываться. Да и как?
— Эйо, вам придется нелегко. Это только начало. И будет еще хуже, а ответить так, как следовало бы, он не сумеет.
Это как?
И Брокк вместо пояснения вытянул искалеченную руку.
— Вызов ему не бросят. Напрямую во всяком случае. А остальное зависит от того, сколько у него терпения.
Много. Вот только и оно не бесконечно.
— Слухи надо просто переждать, Эйо.
Железные пальцы гладили волосы.
— Рано или поздно от вас отстанут, но до этого времени ему нужна будет поддержка.
— А мне казалось, что ты его недолюбливаешь.
Я скомкала газету, и Брокк, отобрав листок, спрятал его в карман.
— Недолюбливаю, — спокойно согласился он. — Я не могу любить того, кто нагло украл мою сестру.
— Ты ревнуешь!
— Конечно, ревную. Я только-только тебя нашел…
— Я сама нашлась!
— Конечно, сама. Нашлась и опять потерялась. Бросила несчастного больного брата…
Вот несчастным Брокк совершенно не выглядел. И поймав мой испытующий взгляд, фыркнул:
— Вы все равно завтра поженитесь, — добавил он другим тоном. — А разводы у них не приняты, и тебе придется с ним жить.
До конца дней моих… и почему меня больше не пугает такая перспектива?
— Я не хочу, чтобы ты была несчастна в этом браке.
— Я не несчастна.
Правда, брака пока нет.
Но ведь завтра уже близко… ближе, чем кажется, потому как небо темнеет. Скоро ночь.
А за ней и утро.
— Эйо, ты же знаешь, что я тебя люблю? — Брокк поднял дракона, так и застывшего с жуком в пасти. Лапы бронзовки скользили по броне, жвалы шевелились, и Хвостик дрожал, но не отпускал добычу.
— Знаю.
Любит. И возвращается сюда, пытаясь примириться с королевским приказом, Оденом и свадьбой. Шутит. Приносит гранаты. И не скрывает правды, пусть бы неприятной.
— И брак еще не означает, что ты должна позабыть про со-родичей… я буду за тобой присматривать.
Звучит почти угрозой. И вид у Брокка на редкость серьезный, торжественный.
— Он сказал, что хочет перебраться за Перевал. И возможно, это правильное решение… — сунув мизинец в рот дракону, Брокк заставил его разжать челюсти. — Я часто бываю в Долине, едва ли не чаще, чем здесь. И в том моем доме места хватит всем… пока своим не обзаведетесь.
Хвостик дергался и шипел, норовя выскользнуть из цепких пальцев Брокка. А получившая свободу бронзовка не спешила спасаться бегством. Она уселась на ветке крыжовника и медленно, издевательски, начищала поцарапанные надкрылья.
— Хотя вряд ли ему этот вариант придется по вкусу. Гордости в Высших порой больше, чем разума.
— Оден хороший, — я протягиваю Брокку пару красных зерен. — Он действительно хороший…
Глава 38
Свадьба
Этой ночью не спалось обоим. Оден лежал на животе, причем поперек кровати вытянулся и локти расставил. И когда мне надоело притворяться спящей, я просто села и спросила:
— О чем думаешь?
— Обо всем понемногу.
— Плохие мысли или так?
— Скорее так, — он повернулся ко мне. — Может, мне уйти?
— Зачем?
Я не хочу, чтобы он уходил.
— Тебе следует отдохнуть, а я мешаю.
— Ну... — я прижала ладони к его спине. — У меня тоже мысли... всякие.
— Поделишься?
— А ты своими?
Молчит, собака упрямая, но руки не стряхивает. И я, закрыв глаза, пытаюсь увидеть его подушечками пальцев. Наверное, руки мои грубы, но знакомое тело вдруг становится незнакомым. Тем интересней. Я иду от шеи.
Влажноватая кожа. Мягкая... пахнет... не знаю, у меня отвратительный нюх, но вкус ее хорошо известен.
— Что ты делаешь?
— Тебя изучаю. Плохо?
Тяжи мышц... бугры и впадины... линия позвоночника... жесткий остов ребер. И если прижать ладонь, то сердце слышно. И еще как легкие работают. И вообще слушать его почти так же интересно, как пробовать.
А шрамов не осталось. Ну почти...
Донести эту ценную мысль до Одена я не успела, поскольку он просто-напросто стряхнул меня.
— Невеста должна быть скромна и целомудренна, — прошептали мне на ухо.
— Ужас какой. А жених?
— И жених...
То есть мне сейчас очень целомудренно целуют шею... и уже не шею...
Оден отстраняется.
— Разве я к тебе прикасаюсь?
Не прикасается, но... пальцы скользят над кожей, близко, настолько близко, что я ощущаю их тепло. Или это мое, которое тянется за ними.
— Видишь, здесь не прикасаюсь... — рука замирает над грудью. — И здесь тоже...
...медленно опускается к животу.
— И нигде... никак... — Оден наклоняется. И его дыхание ласкает меня. — Радость моя...
— Твоя, — сейчас я согласна на все... или почти.
И тихий смех ответом.
Но даже потом сон не приходит, чему я рада. Мне страшно упускать хотя бы минуту этой ночи, которая все длится и длится. Оден первым нарушает молчание.
— Ты еще не моя, но завтра станешь.
Звучит не то угрозой, не то предупреждением. Неужели он до сих пор опасается, что я сбегу? Мы связаны, а даже если нет, то...
— Я не обещаю, что стану именно тем мужем, о котором ты мечтала. Я точно не буду читать стихи, петь баллады. И объяснения в любви — это тоже не мое. Но я буду заботиться о тебе так, как умею.
