Ирина Шевченко - Осторожно, женское фэнтези. Книга 1
— Знаете, что, мисс Аштон? — выпалил Вульф сердито, дав понять, что с оправданиями я опоздала. — Я… Я пойду завтра к милорду Райхону и все ему объясню. Игры в сыщиков закончены.
— Не надо, — попросила я тихо. — Пожалуйста.
— Почему? Не убьет же он меня за тот случай? В конце концов, все было честно.
— Не совсем. Между вами на ринге — честно, да. Но потом… Если вы ему признаетесь, ректор поймет, что я его обманывала. Сомневаюсь, что он поверит, будто я не знала, что вы — Стальной Волк, и в то, что вы сами догадались, кто был Последним Драконом. Мы как раз сегодня говорили об этом, о доверии. И я боюсь, что после вашего признания милорд Райхон перестанет мне доверять окончательно. А если перестанет… Если он не будет рассказывать мне о том, как продвигается расследование, это расследование потеряет смысл. Я не преувеличиваю свою значимость, но сами подумайте: я — единственная, кто помнит. Поэтому я должна быть в курсе всего, что происходит…
— Должны, — согласился боевик. — И милорд Райхон это понимает.
Да уж, он понимает. И на должности “ксерокса” меня, скорее всего, оставит. Но об остальном, о том, чего еще даже не было, можно и не мечтать.
— Не ходите, пожалуйста, — взмолилась я. — Стальной Волк — это ложный след, нам с вами это известно, и значит, не будет ничего плохого, если его никогда не найдут, ведь так? А я не могу рисковать добрым расположением милорда Райхона. Он… обещал помочь мне восстановить способности. Для меня это так важно!
— Элизабет…
— Я вас очень прошу, мистер Вульф, — всхлипнула я отнюдь не притворно. — Не нужно ничего рассказывать.
Ложь влечет за собой еще большую ложь. И решение Саймона, по-хорошему, верное. Но я еще помню, как пришла к Оливеру, чтобы покаяться в том, что подбросила на крыльцо Камиллы ту записку и цветок. Второй раз я подобного позора не переживу. А он не простит больше…
— Хорошо, — согласился без энтузиазма Саймон. — Я никому ничего не скажу. Стальной Волк просто исчезнет. Ваш приятель-оборотень ведь умеет хранить тайны? Тогда — исчезнет. Но я попрошу вас об ответной услуге.
Он сбросил на пол плед, прошел к стоявшему у окна столу и выдвинул один ящичков. Нашел там что-то и, вернувшись ко мне, принялся расстегивать рубашку.
Нет, в этот раз ни о каких глупостях я и подумать не успела.
— Все, что вы пишете, остается неизменным в новой реальности, так? — спросил Вульф, оставшись в одних кальсонах. — Тогда пишите. Здесь, — он указал себе на грудь. — Вот этим.
Пламя свечей отразилось на мгновение на узком клинке небольшого ножа, и я испуганно отшатнулась.
— Пишите, Элизабет. Четыре имени. Герман. Виктор. Мартин. Камилла. Я никого больше не хочу забывать.
— М-м… мистер Вульф… — в горле запершило, и я негромко откашлялась. — Вам не кажется, что это слишком?
— Не кажется, — спокойно улыбнулся он.
— Давайте, я запишу вам имена на бумаге? Имена и все остальное, то, что смогу вспомнить?
— И что я буду делать с этими записями, когда реальность изменится? — спросил он. — Какая-то бумага, исписанная чужим почерком — полагаете, я поверю ей?
— Но милорд ректор… и инспектор Крейг… — я пятилась от протянутой ко мне руки с ножом, пока не уперлась спиной в стену.
— Возможно, у инспектора и милорда Райхона есть свои способы сохранить информацию и доверие к ней. У меня — свои. Пишите, Элизабет.
Ненормальный! Нужно быть совершенно чокнутым, чтобы такое требовать! Но он требовал, и я понимала, чувствовала по его голосу и видела в его совсем не безумных, а напротив — серьезных и умных глазах, что он не откажется от этой идеи. Да и не настолько она была глупа. Странная, сумасшедшая, но — если подумать — далеко не глупая.
— Хорошо, — я взяла у него нож. Расхожее выражение “врезаться в память” обрастало новым смыслом. — У вас есть бинты или салфетки и что-нибудь для дезинфекции?
— Найду.
Он вышел из комнаты и через две минуты, которых мне, наверное, хватилло бы, чтобы вылезти в окно и бежать отсюда подальше, вернулся с ворохом тряпок и бутылкой анисовой водки.
— Подойдет?
Я открыла бутылку и принюхалась.
— Подойдет.
Сделала большой глоток прямо из горлышка.
— Элизабет!
— А что вы хотели? — сморгнула выступившие слезы. — Мне нужно настроиться. Не каждый день такой живописью занимаюсь.
— Отдайте, — Вульф отобрал у меня бутылку. Поглядел сквозь нее на свечи и сам отхлебнул немного. Поморщился: — Я тоже… не каждый день.
Достал из-под стола сумку, с которой обычно ходил на занятия, и вынул из нее пузатую баночку.
— Вот. Будет нелишним. Кровоостанавливающий бальзам, ношу с собой на практику. На всякий случай.
— Нужен другой свет, ярче, — сказала я. — И вам придется сесть… нет, лечь. Лучше на пол, чтобы не испачкать кровать.
Я надеялась, что крови будет не слишком много. Вспоминала расположение крупных сосудов, чтобы не повредить ненароком… Экзамен по анатомии, блин! Как я на это согласилась? Знала бы, чем придется заниматься, и не пришла бы, осталась бы в общежитии и притворилась спящей, а еще лучше — мертвой. Но ведь пришла…
Саймон зажег газовые рожки и растянулся на полу. Я устроилась рядом, подогнув под себя ноги. Смочила водкой салфетку и протерла нож, затем — мускулистую грудь боевика.
— Щекотно, — улыбнулся он.
— Это ненадолго, — утешила я угрюмо.
Поглядев на бутылку и усилием воли отказавшись от мысли глотнуть еще чуть-чуть для храбрости, я крепко сжала нож, ухватившись за клинок, почти у самого острия, как держат карандаш, и провела на коже бывшего куратора короткую линию. Посмотрела на появившиеся капельки крови и все-таки глотнула еще водки.
— Элизабет, вы меня царапаете, — укоризненно выговорил Саймон. — А нужно резать. Достаточно глубоко, чтобы остались шрамы, но не настолько, чтобы пришлось накладывать швы.
— Как это?
— Вы у нас целительница, вам лучше знать. И отставьте бутылку. А то я потом не разберу ваши письмена.
— Ладно. Ладно… — я облизала пересохшие губы и провела новую черточку, глубже и длиннее. Крови тоже выступило больше. Я стерла ее пропитанной бальзамом салфеткой.
— Не останавливайтесь, — велел Вульф сквозь зубы. — Раньше закончите, раньше… м-м-м…
— Что? Больно? — всполошилась я, испуганно отдернув нож. — Я… если бы могла использовать магию, есть анестезирующие заклинания…
— Есть, — поморщился Саймон. — Я помню несколько из общего курса целительства. Но если я ничего не буду чувствовать, легче забуду все это.
Я хотела сказать, что он еще более сумасшедший, чем думалось мне вначале, но неожиданно для себя согласилась:
