Елена Ковалевская - Записки средневековой домохозяйки
— Вы узнаете это? — спросил он, подойдя почти вплотную и освобождая от ткани рукоять кортика.
— Да, это олений нож, подаренный мне его величеством, — ровным голосом ответил Себастьян, а я, бросив на него косой взгляд, поняла, он едва себя сдерживает — желваки так и ходили на скулах.
И я поняла, нас всех ждали неприятности.
А мужчина, ни слова не говоря, развернул клинок дальше, продемонстрировав кровавые пятна на ткани и засохшую кровь на лезвии.
— Этим оружием сегодня ночью ударом в грудь был заколот маркиз Мейнмор. Поскольку это оружие принадлежит вам, и похожего человека видели у королевских конюшен, верховный королевский прокурор лорд Брогерст приказал арестовать вас, по подозрению в убийстве кузена. Тем более что были свидетели видевшие, как накануне вы имели эм… вы подрались с маркизом Мейнмором из-за его супруги, и вас пришлось разнимать.
— Все не так… — попыталась влезть я, но была остановлена Себастьяном. Тот вскинул руку, призывая к молчанию.
— Позволите мне захватить с собой необходимые вещи, — с видимым спокойствием произнес он.
— Прошу, — широким жестом указал мужчина.
Себастьян кончиками пальцев как бы невзначай коснулся моей спины, мол, не вмешивайся и оставайся здесь, и только тогда поспешил подняться наверх.
Мы все так и остались внизу, не нарушая молчания.
Лишь когда гвардейцы с мужчиной в штатском увели Себастьяна, а дверь за ними закрыл дворецкий, тишину нарушила вдовствующая леди Мейнмор. Она подняла на меня тяжелый, полный холодного презрения взгляд и, словно выплевывая слова, произнесла:
— Я считала тебя умней. А ты оказалась обычной влюбленной дурой, поставившей не на того мужика. Теперь можешь начинать сожалеть об этом.
Но я смело встретила ее ненависть.
— Я бы сожалела, если бы приняла ваше предложение. А пока не о чем, — и гордо выпрямив спину, развернулась и начала подниматься по лестнице в свою комнату. Более в этом доме опасаться мне было некого.
Достав из шкафа первое попавшееся платье, я вызвала служанку и с ее помощью торопливо переоделась, кое-как прибрала голову, а после поспешила к его светлости. Нужно было что-то предпринять, чтобы спасти Себастьяна. Обвинение было абсурдным до невозможности! Я знала, что он не убивал Кларенса, чувствовала это всем сердцем.
Камердинер не хотел пускать меня и даже преградил дорогу, но достало одного взгляда, чтобы мужчина уступил и, отойдя на шаг в сторону, распахнул двери.
Его светлость и до этого выглядевший неважно, ныне лежал в постели, а возле него суетился доктор. Он тоже попытался возмутиться на мое вторжение, но герцог лишь махнул рукой, дозволяя и я присела на краешек кровати.
— Ваша светлость, скажите, что мне необходимо сделать, и я сделаю, — начала я с горячностью. — Может быть, обратиться к его величеству? Подать прошение или еще что? Если нужно, я сама отправлюсь во дворец и добьюсь аудиенции? Благо мне получить ее довольно просто.
— Я все уже сделал, — тихо проговорил, Коненталь, приободряюще похлопав меня по руке, — только его величество в отъезде и будет не раньше чем через неделю.
— Но?! — вскинулась я.
— Ты не волнуйся, его сможет осудить только суд королевской скамьи, а это долгий процесс…
— Он же не виноват! — едва не вскричала я.
А герцог лишь тепло по-отечески улыбнулся.
— Ты это уже знаешь, — утвердительно произнес он. — Значит, легенда сбывается…
— Ваша светлость, но нужно же!.. — попыталась достучаться до него я, мало что понимая из его невразумительных речей.
— Все будет хорошо. Поверь. Ты во многом не смыслишь, и как женщина не должна смыслить, это непосильный груз для твоей юной головки, — по-прежнему тихо заверил меня герцог, — А теперь ступай, мне нужно отдохнуть…
Раздосадованная на бездействие герцога и возмущенная его пренебрежением к женскому уму, я нехотя поднялась. Конечно же я понимала, что герцог Коненталь в таком состоянии не способен что-либо предпринять, но я-то была на ногах! Меня-то не стоило сбрасывать со счетов! Я могла пойти к королю, что-то сделать, главное сказать что именно. А герцог, как назло считал, что женщина ни на что не способна и ничего не поручил.
Напоследок я попыталась еще раз воззвать к его разуму, но доктор выгнал меня, закрыв перед носом дверь. В бессилии я стиснула кулаки и замерла в коридоре, пытаясь совладать с собой. И тут, словно холодный душ, в чувство привели раздавшиеся за спиной слова:
— Потаскуха! Хоть бы приличия поимела — оделась в траур! — я обернулась, невдалеке стояла свекровь и холодно взирала меня. Весь ее вид источал презрение, а страданий, убитой горем матери, не было и в помине. — Выкажи уважение к усопшему!
— Уважение? — выгнула я бровь — щека тут же отозвалась болезненным подергиванием. — Что-то ваш сын его мне весьма своеобразно выказывал! Или может быть пройти поближе к свету, чтобы синяки виднее было?
— Он мало тебя бил, раз ты под другого полезла! Науку послушания получше вколачивать надо было.
— Эту науку в сына вам тоже вколотить не удалось, — колкостью на колкость ответила я. Похоже, после смерти сына я для свекрови стала врагом номер один. — От такого мужа мне не в траур следует облачаться, а в карнавальные одежды.
— Шлюха и тварь неблагодарная! — от таких слов свекровь напрочь растеряла достоинство и самообладание.
— Зато не лицемерка, как некоторые, — дернула я плечом и, развернувшись, пошла прочь.
Нужно было что-то делать, как-то помочь Себастьяну оправдаться и я старалась изо всех сил. За два дня, я умудрилась прорваться во дворец, на прием к первому канцлеру, раза три трясла Ковали, подбивая, чтобы он отправил весточку королю, но все бестолку. Мне казалось, всем было все равно, что Себастьяна арестовали и посадили в тюрьму. Даже его отцу — герцогу Коненталю и то было наплевать.
На третий день мытарств, почти выбившись из сил и отчаявшись добиться хоть какого-нибудь результата (надо сказать в тюрьму к Себастьяну меня тоже не пустили), в полном отчаянии я засела в герцогской библиотеке с намерением проштудировать книги по юриспруденции, чтобы понять, отчего же все так спокойны. Но даже не успела толком начать читать, как, прервав мое сосредоточение в усилии продраться сквозь казуистические фразы, в комнату вплыла свекровь. Я решила проигнорировать ее появление, но та нимало не смущаясь, без приветствия довольно произнесла:
— Я дождалась. Завтра твоего полюбовника сам лорд Брогерст станет судить, — и более ничего не добавляя, словно одна фамилия лорда должна была все прояснить, как торжествующий победу над врагом, вышла с гордо поднятой головой.
