Нежеланная императрица, или Постоялый двор попаданки (СИ) - Мэо Ксения

Утро снова начинается с петуха. Есть тут в округе один зычный. Но это на руку. Мурано должен рассчитаться за сутки проживания.

Мы с Бетти одеваемся, спускаемся на кухню и, пока она разводит огонь, я собираюсь приступить к приготовлению завтрака, как вдруг в распашную кухонную дверь кто-то стучит. Выхожу — Мурано. Смотрит на меня с виноватым видом, а с лестницы в этот момент появляется уже одетый и бодрый Джейкоб.

— Хозяюшка, — начинает стеклодув, — тут такое дело…

Что-то мне не нравится, как звучит его голос. И фраза тоже ёкает в душе непрошенной тревогой.

14

А Мурано выдает:

— Проигрался я! Подчистую! Ни монеточки нет, — и, как нашкодивший школьник, выворачивает пустые карманы.

Я уже понимаю, к чему он ведет. Внутри начинает расти раздражение. Первый клиент — и нате вам! Мы тут едва концы с концами сводим, а он пришел на все готовенькое и как ни в чем не бывало желает скрыться. Ну уж нет!

Приосаниваюсь, и упираю в бока руки, в одной из которых крепко сжимаю деревянную поварешку. Ловлю взгляд Джейкоба. Он слышал наш разговор и тоже прекрасно всё понимает. Его лицо опасно мрачнеет.

Джейкоб медленно, почти без звука подходит к Мурано со спины и там останавливается. Видимо, ждет дальнейших указаний.

Возвращаюсь взглядом к Мурано. Приподнимаю бровь и спрашиваю:

— И?

Он заправляет карманы в брюки и с притворным вздохом заявляет:

— Нечем мне с вами расплатиться, хозяюшка. Хотя кормите вы, конечно, знатно! Ну так я потом как-нибудь забегу и верну должок, — Мурано подмигивает и недвусмысленно улыбается.

Кажется, он считает меня одинокой кумушкой с придурью, которая застряла в деревне и наряжается, чтобы захомутать богатого гостя.

Джейкоб нависает грозовой тучей над гостем. Тот его не видит и все с той же похабной улыбочкой спрашивает:

— Ну, что скажете?

Внутри у меня полыхает ярость, но я сдерживаю ее и холодным голосом сообщаю:

— Что вы крупно влипли, — и киваю Джейкобу, который не сводит с меня сосредоточенного взгляда.

Он опускает здоровенную ручищу на плечо наглому гостю. Мурано вздрагивает. А я продолжаю ледяным тоном:

— За попытку совершить преступление в отношении монаршей особы, — я выдумываю на ходу, но у меня есть уверенность, что ничего хорошего за воровство у королевы преступнику точно не светит. Просто я немного сгущаю краски. Добиваю побелевшего Мурано словами: — Полагается казнь!

Джейкоб подыгрывает — а может, и нет (?):

— Ваше Величество! Давайте ему просто руки отрубим!

— Ага… По самую голову! — сдержанно улыбаюсь и буравлю сдувшегося Мурано взглядом.

Джейкоб припечатывает беднягу к земле второй ручищей, а тот блеет извинения:

— Ваше Величество! Мужики вчера говорили что-то про приезд императрицы, но я ж не знал, что это про вас! Извините! Пощадите! Позвольте погасить долг! — голосит он с. он пытается упираться ватными ногами, когда Джейкоб тянет его в сторону лестницы.

Поднимаю поварешку, словно монарший скипетр, и делаю Джейкобу знак остановиться. Затем приказываю:

— Подожди, Джейкоб! А ты, прохиндей, говори, как собираешься погасить долг.

Мурано отчаянно выпаливает:

— Я же стеклодув! У меня с собой есть нераспроданные вещички. Вот увидите, они станут украшением этой ды… Этой чудесной таверны!

Ну хоть что-то! Злость сменяется любопытством. Изображаю задумчивость, хотя уже все решила. Признаться, у меня и в мыслях не было причинять бедняге вред, но не могу же я создавать у окружающих ощущение, будто я бесхребетная амеба и мной можно помыкать и вертеть как вздумается. Смотрю в глаза белому, как полотно, стеклодуву и наконец киваю:

— Ну хорошо. Посмотрим, что у тебя там.

Поднимаемся в комнату, занятую гостем. Он аккуратно ставит на кровать свой заплечный мешок, открывает его и вытаскивает одну за другой преинтереснейшие стеклянные изделия. Беру каждое и внимательно рассматриваю, прикидывая, что из этого может пригодиться. Изогнутый и слегка крученый рог с непрозрачными дымчатыми стенками — выглядит как статусная вещь. Но для меня бесполезная. Пара простых кувшинов с ручками. Несколько пузатеньких флаконов густого синего цвета. Пятнистая, как хвост павлина, ваза с необычными краями, похожими на всплеск воды. Всевозможные длинноногие кубки, украшенные стеклянными каплями, жгутиками, витками и даже раскрашенные и эмалированные. Но всё это слишком разнородно и мелко. Не собирается в общую картину.

И тут с самого дна Мурано вынимает бутыль, похожую на те, которые ставят в офисных кулерах, только размером поменьше — литров на девять-десять. Она абсолютно прозрачная, без сколов и наплывов. Ее примерно на середине высоты опоясывает углубление. Горлышко широкое и короткое. При виде этого чуда у меня рождается план, как обеспечить постояльцев пригодной питьевой водой.

Бутылка тяжелая, с трудом удерживаю ее, чтобы рассмотреть. И как Мурано пёр ее по дорогам? Осторожно передаю вещь Джейкобу и отсылаю с ней в кухню. Спрашиваю у пришедшего в себя стеклодува:

— А еще что-то подобного качества у вас есть?

Мурано начинает суетиться:

— Ваше Величество! У вас прекрасный вкус! Не поверите, но осталось всего две вещицы из этой коллекции, — он наполовину скрывается в заплечном мешке и вскоре выныривает с двумя уменьшенными, литра на полтора каждая, копиями здоровенной бутыли.

Придирчиво рассматриваю. Они хороши. Стильные, неброские, прозрачные, из хорошего материала и в отличном состоянии. Пока не придумала, как я их использую, но в них можно налить золотистое масло… Или просто воды… Или какого-нибудь цветного напитка.

— Сколько за них хотите? — спрашиваю наконец.

Мурано с трудом закрывает рот, а потом переспрашивает:

— Ваше Величество… Вы, что же, хотите их купить? — Получив утвердительный кивок от меня, блеет подобострастно: — Вы так великодушны к несчастному Мурано! Я испугался, что вы просто у меня все отнимите. Но вы… Вы… Щедры! Я ни гроша не возьму! Позвольте отблагодарить вас за проявленную ко мне снисходительность. Я вам их дарю, — и он склонился в низком поклоне. Разогнувшись, продолжил: — Если будете в Инкервилле, заходите ко мне в мастерскую. Я вам сделаю скидку. А теперь позвольте покинуть вашу чрезвычайно гостеприимную таверну!

Аккуратно сложив в заплечный мешок оставленные на кровати вещи, он вскидывает его за спину и уходит. Спешит, видимо, опасаясь, что я передумаю.

Я быстро навожу порядок, меняю постельное белье и готовлюсь спуститься вниз. Желудок подвывает от голода.

Вдруг слышу снаружи неясный гомон. Шум нарастает. Выглядываю в окно и вижу у таверны толпу взволнованных крестьян. Что же им надо? С добром пришли или на вилы поднимут, как ведьму какую-нибудь?

15

Честно говоря, мне страшно. Рассматриваю собравшихся, стараясь держаться в тени штор. Крестьяне только шумят. Над толпой не вздымаются зубцы вил или чего похуже типа факелов. В любом случае нужно к ним выйти и все самой узнать.

Спускаюсь вниз. У двери уже стоят в напряжённой позе Джейкоб и перепуганная Бетти. Вручаю ей длинную ложку, с которой, оказывается, все это время бродила по таверне, и прошу вернуться на кухню. Мой телохранитель с подозрением выглядывает в окно. Шум за дверью нарастает.

Делаю глубокий вдох-выдох и направляюсь к двери. Джейкоб впереди, распахивает и придерживает дверь. Когда я, гордо вскинув голову и выпрямив спину, выплываю на крыльцо, телохранитель становится рядом и зорко вглядывается в толпу. Как только я появляюсь, шум стихает.

Крестьяне настороженно смотрят на меня. Интересно, кто кого и как должен приветствовать первым по правилам местного этикета? Во всех известных мне исторических книгах и фильмах подданные кланяются первыми.

Это важный момент. Надо показать, что я здесь главная. Поэтому просто стою и жду. По крайней мере, на заре моей трудовой карьеры — когда я, молоденькая горожанка, отрабатывала распределение в деревенской школе, именно этот способ и срабатывал. Буйные ученики быстро успокаивались, и я начинала урок.