Ее темный секрет (СИ) - Риган Хэйс

— Не смей тронуть ее своим темным колдовством! — наседал Нандир. Хадригейн сделал еще два шага вперед, неумолимо приближая миг смерти для Ардена. — Альвейн! Сейчас же приведите Альвейна...

Но старый знахарь был далеко. Пока Ниррен умирала на глазах отца, старик-сид, им отосланный, пытался спасти жизнь, которую сам же Нандир почти оборвал. Глава общины загнал себя в угол и теперь метался в отчаянии, беспомощный и безутешный. Если бы дочь старейшины не истекала кровью у Ардена на руках, он бы дал волю злорадству, но не сейчас. Ниррен была важнее его мести, хоть и неожиданно стала его орудием.

Хадригейн надвигался и тем не оставил Ардену выбора: когда мужчина замахнулся мечом, знахарь выставил перед собой ладонь. Дымчатая тьма, пришедшая на двор по его велению, образовала между ними прочный заслон и приняла на себя всю мощь удара. Встретившись с твердыней тьмы, меч со звоном разлетелся на мелкие осколки. Ардену и Ниррен ничто не грозило под куполом темной магии.

— Ниррен, слушай мой голос, слышишь? — Арден аккуратно уложил ее на землю и извлек нож из живота. Ниррен сдавленно охнула и закатила глаза от боли. — Будь со мной, Ниррен, слушай голос. Я не могу вот так глупо потерять тебя...

Издавая булькающие звуки, девушка с трудом пробормотала:

— Я верю... Верю в твою силу. Ты ведь этого хотел, правда? — на губах ее выступили капельки крови. — Ты хотел, чтобы в тебя... верили. Вот я, перед тобой: покажи им свою силу. Пусть... пусть она спасет меня и откроет им глаза.

Сгустки тьмы послушно сплетали поврежденные ткани воедино и вдыхали в тело утекающую жизнь. Еще немного — и под ладонями юноши остались лишь кровавые разводы. Когда он приподнял намокшую ткань одежды, то под ней не обнаружил даже шрама: кожа идеально затянулась и выглядела нетронутой лезвием ножа. Дыхание девушки выровнялось, кашель, от которого содрогалось тело, исчез.

— Ниррен? Ниррен, посмотри на меня.

Девушка приподняла голову и посмотрела на своего спасителя. Лицо ее очистилось от предсмертных мук и засияло радостью облегчения.

— Ты спас меня, — шептала она, поглаживая его по скуле.

— Ты безумна, — казнил он ее, покрывая поцелуями девичье лицо. — Никогда больше так не делай! Я тебя не стою.

Ниррен криво улыбнулась и ответила:

— Этого я обещать не могу. Если они разлучат нас с тобой, я убью себя. И никто из них не сможет больше вернуть меня к жизни, даже Альвейн.

Он обнял ее покрепче, продолжая целовать гладкие волосы на макушке, уши, все, что попадалось его разгоряченным и благодарным устам. Она рискнула собой ради него и открыто выступила против отца. Если это не доказательство ее любви, то что тогда?

Надобности в защитном куполе больше не было, и тьма рассеялась, словно ее и не было. Звуки испуганных людей и разгневанного отца вдруг стали стократ громче и оглушили влюбленных, вдруг забывших, что они на дворе не одни. Когда дым рассеялся, Арден увидел нависших над ними Хадригейна, Нандира и Грогана, что направил на них заостренное копье. Без особых церемоний, Хадригейн отпихнул Ардена, и помог девушке подняться. Люди завороженно осматривали Ниррен, которая выглядела живой и здоровой.

Старик Нандир подошел к дочери и что-то спросил, да только дочь не желала говорить с ним. Она хотела говорить с людьми, чтобы развеять их сомнения раз и навсегда. Отмахнувшись от объятий обеспокоенного отца, она обвела взглядом членов общины и громко проговорила:

— Только что вы лицезрели чудо моего спасения. Точно так же Арден спасал некоторых из вас. Я знаю: сердце его чисто и невинно. Им движет желание помочь, а не убить. Его колдовство теперь часть меня, и вскоре мы увидим, прав ли мой отец в своих доводах. Если Арден повинен в лихорадке бывших больных, значит, и меня ждет та же участь. Но я почему-то верю, — Ниррен развернулась и окинула отца презренным взглядом, — что моей жизни ничто не угрожает.

Сказав свое слово, Ниррен покинула двор. Люди расступились пред ней, пропуская вперед, и озадаченно глядели вслед храброй девушке. Хадригейн собирал ошметки своего меча, чтобы никто ненароком не поранился об острые осколки, и исподлобья следил за Арденом. Гроган Одноглазый замахал руками, разгоняя любопытных и испуганных односельчан, а затем увел плачущую Бриду. Вскоре на дворе остались лишь Арден и глава общины, лицо которого стало мрачнее тучи. Когда юноша поднялся на ноги, тот подошел и прямо в лицо прорычал:

— Тебе это даром не пройдет, Безродный...

— Вам больше не оболгать меня, — перебил знахарь, гордо вздымая подбородок. — Они все видели, Нандир, все они стали свидетелями чужой лжи, имевшей целью меня уничтожить. Прошу, ответьте лишь на один вопрос: это был лен?

Нандир сжал челюсти до хруста. Знахарь попал в самую точку.

— Если ты хоть пальцем еще раз коснешься Ниррен, я сделаю все, чтобы твой хладный труп ели черви.

Не желая тратить лишних слов на запальчивого юношу, старейшина развернулся и ушел вслед за остальными. Арден следил за его удаляющейся фигурой и чувствовал, будто сегодня родился заново. Небо вдруг озарилось вспышкой: Арден не заметил, как солнце скрылось за наплывшими грозовыми тучами. За блеснувшей молнией потянулся раскатистый гром, раскалывая небеса пополам. Крупные капли дождя сыпались на землю, мочили его темные волосы и охлаждали разгоряченную кожу. После второй вспышки дождь разошелся до ливня, но Арден не двинулся с места. Он завороженно смотрел, как ширящиеся лужицы собирались в ручейки и уносили с собой следы крови Ниррен. Вскоре земля очистилась, и ничто не говорило о разыгравшейся во дворе сцене. Но в памяти Ардена навсегда отпечаталась та решимость, с которой ее тонкие руки выхватили кинжал.

Впервые кто-то был готов умереть за него. Впервые кто-то поставил его жизнь превыше своей.

Вернувшись в хижину, первым делом Ниррен нашла, на что выплеснуть бушующий внутри гнев. С криком она тыльной стороной ладони смела со стола все глиняные горшки. Высвобождая свербящую в сердце боль, она перевернула отцовский настил и разбросала подклад из мягкого сена по всему жилищу. Отыскав в углу все снадобья отца, она без разбору выбросила их в оконце и вылила в траву на заднем дворе. Если среди них и прятался злополучный яд, пусть лучше отравит поросль одуванчиков, чем ее соплеменников.

Немного успокоившись, она присела на свою постель и попыталась выровнять дыхание. Сегодня она спасла Ардену жизнь, и должна ликовать, но вместо положенного радостного чувства ее захватила в силки печаль. Вдвоем они, пусть и не сговариваясь, сумели загнать Нандира и его сообщников в тупик и увериться в его виновности, но это и разрывало Ниррен сердце. Она любила отца, но как простить ему предательство, не знала. Доказав правоту любимого, она потеряла доверие к родному человеку. Когда-нибудь она устанет метаться меж двух огней. Нужно это прекратить, и поскорее.

В хижину наконец-то пожаловал отец. Весь вид его кричал о том, как тот жаждет объяснений ее безрассудного поступка.

— Ты что устроила там перед людьми? Зачем пытаешься оправдать его деяния?

— Потому что прекрасно знаю, что он их не совершал. Это все ты со своим верным псом, Хадригейном, строишь козни и жаждешь сгноить Ардена со свету.

— До сих пор не могу поверить, что этот мерзавец позволил тебе ранить себя! — отец потрясал кулаками в воздухе и хрустел хрящами в пальцах, видимо, воображая, как сжимает юношескую шейку. — Наверняка это была его идея, да разве же ты признаешься?

— Нет, я сделала это сама, — жестко высказала Ниррен и развернулась к отцу. Глаза ее метали молнии, она была исполнена решимости высказать ему все, что кипит внутри. — А знаешь, почему? Потому что родной отец готов проливать невинную кровь своего народа, чтобы уничтожить одного неугодного ему человека. Не хочешь ли рассказать людям, кто отравил тех несчастных? Или это сделать мне?

Отец сразу помрачнел.

— Это он научил тебя своим играм? Так пусть ни на что не надеется: никто в эту чушь не поверит. — Затем он устало вздохнул и присел рядом, протирая вспотевшее лицо ладонью. Уже тише он добавил, беря доверительную ноту: — Прошу, не верь ему, дочь моя. Меня уже долго терзает дурное предчувствие, и оно неразрывно связано с Арденом Безродным. Я чувствую, что он сведет тебя в могилу, если не прекратить ваши встречи.