Даниэль Зеа Рэй - Пробуждение
— Причину, говоришь? А тебе разве не известно, зачем они это сделали? Не ты ли должен узнать то, чего я не помню? Или они не дали четких инструкций, когда передавали тебе на поруки очередную ничтожную тварь?!
— Ты так много знаешь о моем отношении к подобным тебе?
— Ты не удосужился даже этого скрыть!
— Я ничего тебе не должен. Для меня ты — предмет неодушевленный, так что если хочешь расстаться со своей никчемной жизнью — дерзай, я останавливать тебя не стану.
Она, молча, смотрела на него, а он так же, в молчании, всмвался в линию горизонта за ее спиной.
— Я не просила себя воскрешать, — прошептала она. — Не просила…
— Ты получила шанс, которого у других не было. Мне наплевать, кто его тебе дал и почему, но тебя я презираю еще больше, чем остальных, таких же, как и ты. Они, по крайней мере, пытаются бороться, а ты настолько слаба и ничтожна в своей слабости, что даже не можешь найти в себе силы послать меня, не говоря уже о том, чтобы найти причину для того, чтобы выжить в этот раз.
Он бросил ей это в лицо, словно плевок, а затем развернулся и пошел назад к своей машине.
— Гийон! — окликнул его стальной женский голос, принадлежащий женщине, которую он, по всей видимости, еще не знал.
Он обернулся и увидел маленькую женскую фигурку, натянутую, словно струна, со взглядом, способным испепелить его на месте и руками, сжатыми в кулаки. Безусловно, это была другая женщина. И честно говоря, Гийон не ожидал разглядеть в Кайлин подобное существо.
— Пошел ты!!!
— Я смотрю, ты оживилась? — усмехнулся он.
— Пошел ты, ублюдок! — вновь прокричала она и показала ему третий палец.
Он, ничего не ответив, отвернулся и направился к своей машине.
— Куда нам ехать? — прокричал ему вслед Маркус.
— Куда хотите. Чтобы сегодня я больше ее не видел.
Говоря это, он улыбался. Чему? Гийон и сам не знал, чему тут улыбаться. Вряд ли ее смелости хватит надолго. Наверняка завтра в кафе войдет все то же убогое создание в темных очках и попросит заказать ему кофе с молоком, под странным названием "Латте".
Глава 4
"Меня много кто ненавидел. В основном те, от кого я требовала невозможное. И я получала то, чего хотела. Однажды, проходя мимо своего секретаря, которому я сделала замечание по оформлению документов, мне в спину было "брошено" слово "сука". Я услышала то, чего не должна была слышать, и обернулась, перепугав Феклу до смерти. "Да, я сука" — ответила я. "Умная сука. А ты — любовница руководителя проекта". Следует сказать, что Фекла была моей единственной подругой в последующие годы. Она погибла за три месяца до моей смерти: выбросилась из окна своего пентхауса. К ней на похороны не пришел никто из сотрудников, кроме меня. Тогда я поняла кое-что: лучше пусть тебя искренне ненавидят, чем возносят фальшивые признания в любви…"
Из разговора от 17.11.3565
— Куда ты меня везешь? — спросила Кайлин, когда Маркус остановился на одном из светофоров в центре города.
— В торговый центр, где тебе подберут одежду.
— Разве я просила тебя об этом?
— Нет, но прилично одеться тебе все-таки придется.
— Я ничего не понимаю в этой вашей моде. Ты только взгляни на свои штаны! Это же гофра какая-то!
— Это — модная гофра, а на тебе потертые джинсы, которые сейчас носят только бомжи и попрошайки на улицах.
— Одежда не изменит отношения окружающих ко мне.
— Ошибаешься. От твоего внешнего вида зависит многое, а порой даже все. Ты ведь умная женщина, образованная, судя по тому, насколько хорошо владеешь языком, но кто, взглянув на тебя, подумает об этом?
— Мне глубоко наплевать, что обо мне думают, Маркус.
— Ладно, но неужели тебе приятно слышать в свой адрес такие неуместные комментарии?
— Я привыкла к этому. Думаешь, в прошлой жизни ко мне относились иначе? Только в то время они перешептывались за спиной, а сейчас говорят все в лицо.
— И тебе это нравится?
— Неужели ты веришь, что переодев меня в приличный костюм что-либо измениться?
— Измениться твое собственное отношение к себе. Это главное. К тебе никогда не станут относиться лучше, чем ты сама к себе относишься. Посмотри на себя. Когда в последний раз ты выщипывала свои брови?
— Не помню.
— Про остальное спрашивать даже не буду. Вообще не представляю, как ты жила! Какой мужчина мог с тобой спать? Слепой?
— В моей жизни не было места для мужчин.
— Кто же тебя так обидел?
— Никто.
— Нет, был кто-то. Наверняка был. Тебе сколько лет?
— Двадцать семь.
— И ты хочешь сказать, что за двадцать семь лет никого не встретила и не полюбила?
— Почему же, был один засранец. Жаль только, что я слишком поздно это поняла.
— И после этого ты плюнула на себя?
— Нет, Маркус. Я плюнула на себя гораздо раньше. Просто мне показалось, что он отличается от остальных. Только показалось…
— Что ты хочешь этим сказать?
— Думаешь, у меня нет вкуса? Или я не знаю, какая стрижка мне идет, и какой цвет волос лучше подходит к оттенку моей кожи?
— Если знаешь, отчего же выглядишь так плохо?
Он задал ей простой вопрос, но найти ответ Кайлин не смогла. Тогда, в прошлом, ее запущенность имела значение и смысл. Она ограждала ее от посягательств и соблазнов внешнего мира. Но сейчас все это было бессмысленным. Так почему же она не изменилась? Почему осталась такой, какой была?
— Ты молода, — продолжал Маркус. — У тебя все еще впереди. Ты можешь встретить человека сейчас, выйти замуж и завести свору маленьких забияк. Неужели какой-то урод из прошлого сможет тебе помешать? Отрицательный опыт — тоже опыт. Сделай выводы и иди дальше.
Кайлин истерически рассмеялась.
— Тебя послушать, так смысл бытия сводиться к воспроизведению потомства и ведению домашнего хозяйства! Я не из таких, Маркус. Это — не мое.
— Знаешь, от скольких женщин я это слышал? Все вы, в конце концов, заканчиваете одинаково: выходите замуж и рожаете детей.
— Я до этого не дойду, обещаю.
Теперь смеялся Маркус.
— "Если хочешь рассмешить Бога, поведай ему о своих планах". Поверь мне, рано или поздно, на твоем пути встанет мужчина, которому ты просто не сможешь ответить "нет".
— Бла-бла-бла.
— Я это все к чему: давай ты приведешь себя в порядок. Не гарантирую, что коренным образом это изменит отношение окружающих к тебе, но хуже уже не будет.
— Где там хуже. Мой опекун меня ненавидит, коллеги презирают, а ты жалеешь. Остается только индифферентный ко всему Ено, но он робот, а не человек.
— Ставлю пять кредитов на то, что если ты позволишь мне поработать над твоим внешним видом, завтра в кафе тебя никто не узнает.
