Дж. Уорд - Священный любовник
Кормия знала, что в ходе выполнения обязанностей летописецы, она будет следить за отпрысками Праймэйла, но для нее предпочтительнее делать это отстраненно, среди бумажного царства, чем собственными глазами созерцать сотни малышей с разноцветными волосами и прекрасными желтыми глазами.
А дети будут. Пусть она и бросила вызов его неприступности, но Праймэйлу придется сделать то, что нужно. Сейчас он еще сильнее противится своей роли, но его чувство долга одолеет протесты его «я».
Бэлла была права в своей оценке Фьюри.
— Ну, привет там.
Кормия заметалась в воде, взглянув прямо на пару огромной ботинок с металлическими мысками. Вздрогнув, она окинула взглядом высокое, поджарое тело мужчины, одетого в то, что они называли джинсами.
— И кто ты? — спросил он спокойным, теплым голосом, садясь на корточки. У него были поразительные глаза… глубоко посаженные, разных цветов, с ресницами цвета его черных, густых волос.
Прежде чем она смогла ответить, Джон Мэтью вышел из-за него и громко просвистел, привлекая внимание парня. Когда мужчина у края бассейна посмотрел через плечо, Джон покачал головой и начал что-то сбивчиво показывать знаками.
— О… черт, прости. — Темноволосый мужчина выпрямился во весь рост и поднял руки, словно останавливал сам себя. — Я не знал, кто ты такая.
Через библиотечные двери из дома вышел другой мужчина. Рыжеволосый парень в испачканной кровью рубашке, вокруг которого витала атмосфера полного истощения.
Они были солдатами, которые сражались вместе с Джоном, подумала Кормия. Молодыми солдатами.
— Кто вы? — спросила она у парня со странными, но красивыми глазами.
— Куин. Я с ним. — Он указал на Джона Мэтью. — Рыжеволосый…
— Блэйлок, — вмешался парень. — Я — Блэйлок.
— Я просто собиралась поплавать, — сказала она.
— Понятно. — Сейчас улыбка Куина была дружелюбной, а не сексуальной.
И все же она привлекала его. Кормия чувствовала это. И потом она осознала — дальнейший сценарий ее жизни предполагает, что она навеки останется нетронутой. Как изолированная летописеца, она окажется в стороне от тех, кого Праймэйл будет посещать для секса.
Так что этот надвигающийся шторм, вызванный в ней таким восхитительным способом, никогда больше не будет призван снова.
Никогда.
Огромный промежуток ее жизни развернулся перед ней, задевая какую-то неугомонную, отчаявшуюся струнку. Неудовлетворенность вибрациями унесла ее из теплых вод прямиком к лестнице. Обхватывая перила, выбираясь из воды, она чувствовала холодный воздух и знала, что три солдата смотрят на нее.
Это знание расстроило ее и одновременно придало храбрости. Этот раз — последний, когда какой-либо мужчина видит ее тело, и было горько сознавать, что она навсегда запирает на замок все женское в себе. Она не будет ни с кем, кроме Праймэйла, но она не вынесет быть с ним, наряду со своими сестрами. Так что, это конец.
Через несколько мгновений, она сведет полы своего халата вместе и скажет «прощай» чему-то, что и не начиналось на самом деле.
Поэтому она не станет извиняться за свою наготу и скрывать свое тело, выступив из нежных объятий воды.
* * *Не желая встречаться с кем-либо, Фьюри снова материализовался в садах позади особняка Братства. С тем, что крутилось в его голове, пройти сквозь парадные двери и подвергнуться риску…
Его ноги замерли, остановилось дыхание и сердце.
Кормия выходила из бассейна, с ее ослепительной женской фигурки стекала вода… в то время как три недавно прошедших превращение мужчины стояли перед ней всего в десяти футах с языками, отвисшими до животов.
О… черт… нет.
Связанный мужчина в нем вылез наружу словно зверь, вырываясь из той лжи, которой он кормил себя по поводу собственных чувств, рыча в пещере его сердца, лишая его всего цивилизованного, что в нем было.
Он знал лишь то, что его женщина стояла обнаженной перед мужчинами, которые желали ее.
Только это имело значение.
Не успев понять, что делает, Фьюри издал рык, разорвавший воздух, словно раскат грома. Глаза Джона Мэтью и его приятелей метнулись в его сторону, а потом все трое отступили назад, как один. Прелестно. Будто бассейн вспыхнул пламенем.
Кормия же, напротив, даже не взглянула на него. Как и не стала прикрываться в спешке. Вместо этого, не торопясь, она со скрытым вызовом подняла свою мантию и медленно опустила ее на плечи.
И это взбесило его, как ничто другое.
— Иди в дом, — приказал он ей. — Сейчас же.
Когда Кормия взглянула на него, ее голос был столь же спокойным, как и взгляд.
— А если я откажусь?
— Я перекину тебя через плечо и сам занесу внутрь. — Фьюри повернулся к парням. — Это наше дело. Не ваше. Проваливайте, если жизнь вам дорога. Сейчас же.
Трио замешкалось, пока Кормия не сказала:
— Все будет в порядке. Не беспокойтесь.
Когда парни отвернулись, у Фьюри возникло подозрение, что они буду держаться поблизости, но Кормия не нуждалась в защите. Связанные мужчины представляли смертельную опасность для всех, кроме своих супруг. Он был вне себя, конечно, но она владела его пультом.
И он подозревал, что ей было известно об этом.
Потянувшись, Кормия спокойно выжала свои волосы.
— Зачем ты хочешь, чтобы я зашла в дом?
— Ты сама зайдешь или тебя занести?
— Я спросила, зачем?
— Потому что ты направишься в мою спальню. — Слова вырвались из его рта на резком выдохе.
— Твою спальню? Ты не о моей говоришь? Потому что ты велел мне убираться из твоей комнаты пять месяцев назад.
Зверь, сидевший в его штанах, пытался вырваться наружу, чтобы наброситься на нее. И это возбуждение было неоспоримо: его поезд вышел на рельсы. Его билет откомпостирован. Путешествие уже началось.
Для Кормии тоже.
Фьюри подошел к ней вплотную. Ее тело издавало столько жара, что он мог чувствовать его собственной кожей, а ее жасминовый запах был столь же густым, как и его кровь.
Сверкнув клыками, он зашипел словно кошка.
— Мы направляемся в мою комнату.
— У меня нет причин туда идти.
— Есть. Есть.
Она, как ни в чем не бывало, перебросила копну волос через плечо.
— Нет, боюсь, что нет.
На этом она повернулась к нему спиной и направилась к дому.
Словно преследуя добычу, он шел за ней по пятам, через библиотеку, вверх по парадной лестнице и в ее комнату.
Открыв дверь, она зашла в спальню.
Прежде чем она успела закрыться от него, он уперся ладонью в деревянную панель, прокладывая себе путь внутрь. Именно он закрыл дверь. На замок.
