Юлия Вакилова - Король моего сердца
Нет, это было просто невозможно.
— Но почему ты никогда не говорил мне об этом раньше? — раздался тихий девичий шепот, в котором отчетливо звучали слезы счастья. — Ведь ты всегда был таким сдержанным и скупым на слова, что я и мечтать не могла когда-либо услышать такое признание от тебя.
Он посмотрел на нее с удивленным превосходством.
— Разве слова столь важны для тебя? Боже, Эллери, я последовал за тобой даже после того, как ты стала чужой женой, я убил твоего мужа, — неужели после этих поступков у тебя все еще остались сомнения? Как можно было после всего, через что мы прошли, продолжать сомневаться в этом?
Девушка виновато опустила глаза, чувствуя, как все еще пылают её влажные щеки.
Упоминание о смерти Оркеса породило знакомое чувство вины. И не у неё одной.
Сапфо помолчал, прежде чем негромко добавить:
— Прости за те вынужденные слова. Твой муж никогда не был трусом, и я не желал оскорблять его память. Но тогда это было необходимо.
— Не продолжай, не надо, пожалуйста, — с тоской попросила принцесса, ощущая, как волшебство этой ночи, словно хрупкое стекло, покрывается тонкой сетью трещин при соприкосновении со страшными воспоминаниями. И тихо добавила: — Я все еще не могу простить себя за ту ночь.
— Ты? — удивленно нахмурился собеседник, а затем жестко припечатал: — Твоей вины в случившемся нет, Эллери. Ты — всего лишь женщина, лишенная права выбора. Вся вина лежит на твоем отце и на мне. И, может, отчасти на самом Оркесе, который не пожелал расставаться с тобой даже ценой жизни. Впрочем… — король помедлил. На лице мужчины плясали тени, отчего красивые черты сейчас казались зловещей маской, под которой таилась бездна. — Окажись я на его месте, то не согласился бы обменять тебя даже на собственную жизнь. Но я бы и не проиграл.
Как все-таки он был самоуверен!
— Он не обижал тебя? — неожиданно тихо спросил мужчина, и стало ясно, что этот вопрос родился в его душе отнюдь не сейчас.
— Оркес? Он не смог бы обидеть даже муху, — она виновато отвела взгляд. — Я чувствую себя предательницей. Он был так добр ко мне, особенно в самую первую ночь после церемонии…
При упоминании о свадьбе лицо Сапфо окаменело. Даже тепло, исходящее от огня, не могло справиться с порывом холода, налетевшим со стороны мужчины.
Эллери содрогнулась, вспомнив тот жуткий день, когда она стала женой другого мужчины. И, резко вдохнув воздуха, заговорила, желая рассечь болезненный нарыв, о котором они до сегодняшнего вечера никогда не смели заговорить откровенно:
— Почему ты пришел на мою свадьбу? Если думал, что я сделала этот выбор сознательно?
Сапфо замолчал надолго. Принцесса снова подумала, что он так и оставит её вопрос без ответа, когда мужчина медленно заговорил. И боль, зазвучавшая в его голосе, была неподдельна.
— Я просто хотел убедиться, что ты счастлива. Что это было твое собственное решение и желание, а не очередная прихоть отца. И я увидел это. Я понял, что потерял, при виде целующего тебя Оркеса, — Эллери прикрыла глаза, обратившись в слух. — Стыдно признаться, но в тот момент я испытал глухое удовлетворение, ведь он не стал тем, кто впервые коснулся твоих губ, я успел сорвать с них поцелуй, я был первым. Увы, эта мимолетная вспышка не могла погасить пламя ярости и боли в сердце. Ты смеялась и улыбалась, и в мире не было женщины прекрасней. Я чувствовал, что теряю контроль, что пора уходить, пока не натворил какую-нибудь глупость, за которую ты меня возненавидишь. Но меня словно пригвоздило к месту, я не мог отвести глаз от тебя и твоего мужа. Я упивался элем и своей болью — и неизвестно, что пьянило сильнее.
Размеренно звучавший голос лился, словно странная, лишенная мелодии песня. Она притупляла разум и обнажала чувства слушательницы, её сердце захлестывали волны нежности и сожаления, глухой тоски и обиды на коварство судьбы, заставившей двоих влюбленных раз за разом испытывать боль и отчаяние.
А мужчина все продолжал: — Тот прощальный танец… Я не смог отказать себе в удовольствии в последний раз коснуться тебя, напомнить, что еще недавно в твоей жизни не было иного мужчины. Представить, что ты моя, и мы сошлись в танце не просто как хозяйка вечера и случайный гость. В тот момент ты казалась мне предательницей, я почти задыхался от ненависти к тебе. За то, что тебе так легко и просто удалось перевернуть эту страницу своей жизни, оставить меня в прошлом, в то время как мне уже не удалось бы этого сделать.
Эллери вспомнила собственные ощущения в тот момент. И мысленно застонала — какие сходные эмоции, оказывается, они тогда испытывали! Если бы только она могла это знать! Все могло сложиться иначе.
— Сразу же после танца я покинул зал. Я задыхался, меня колотило от ярости, боли, отчаяния. Никогда прежде я не испытывал настолько сильных чувств. Я почти бежал, даже не глядя, куда — лишь бы скорее оказаться подальше от душного, пропитанного чужой радостью и ликованием зала. И в тот момент я встретил Норка. Твой слуга был безбожно пьян, и только это остановило меня от несправедливых упреков или даже большего. Кажется, тогда я был готов выместить всю одолевавшую меня злость за совершенное тобой предательство на человеке, который был близок к тебе, и чья боль могла заставить тебя испытать нечто схожее с моими чувствами. Но я все равно не смог поднять на него руку. Что-то внутри подсказало, что этот недостойный поступок не принесет успокоения. Сдержавшись, я прошел мимо него, направляясь к конюшням, где меня должны были ожидать мои люди. Но он сам остановил меня. Без единого слова Норк достал из-под рубашки нечто смятое и вложил мне в руку, а затем двинулся шатающейся походкой куда-то прочь. Ладонь ощутила шероховатость бумаги, и меня точно молнией пронзило озарение. Это было послание от тебя. О, что я испытал в тот момент! — лицо Сапфо исказила злая усмешка. — Я решил, что ты трусливо попрощалась со мной в письме, не найдя в себе смелости произнести все эти слова глядя в лицо.
Даже не открыв его, я смял и засунул в карман, слишком озлобленный и пьяный, чтобы прочесть. А дальше… Дальше были бешеная гонка в ночи, свист ветра в ушах и крики моих воинов далеко позади. Я гнал коня, что было сил, не разбирая дороги, лишь бы дальше от светящегося огнями замка, от города, который сейчас я ненавидел всей душой.
Мои люди едва поспевали следом. Не знаю, сколько времени я летел сквозь ночь, но, наконец, конь больше не мог нести меня. Селения остались где-то далеко, пришлось остановиться прямо посреди леса, Бран разжёг огонь, а я ничего не мог делать, просто сидел и смотрел на языки пламени. Из них мне улыбалась ты, я видел тебя, босоногую и простоволосую, танцующую прямо на углях.
