Карина Демина - Изольда Великолепная
Снова толпа. Близкая. Гудит. Кричит. Кидает что-то, и Кайя перехватывает летящий цветок, но убедившись, что это именно цветок, отдает мне.
– Все хорошо.
Ну да… прекрасно просто. Только веселье его исчезло куда-то. Кайя ссаживает меня с коня, я с благодарностью принимаю его помощь, отвечая:
– Все хорошо.
Когда он рядом, я в безопасности.
Мы идем по красной дорожке, поднимаемся в ложу, где уже ждут Ингрид и Магнус; бледная, какая-то излишне нервозная Тисса и Майло, забравшийся к ней на колени.
О нашем появлении трубят рога. И человек в пестром наряде вскидывает жезл, будто безумный режиссер. Зрители встают…
– Слушайте! Слушайте! Слушайте! – разносится над полем. Голос у герольда с легкостью перекрывает и рога, и толпу. – Да пусть все мормэры, таны, бароны и рыцари…
Кайя находит мою ладонь и легонько сжимает.
– …всех других каких бы то ни было земель в этом Протекторате и всех других Протекторатах, что не объявлены вне закона и не враги нашему Лэрду, да хранит его Ушедший, знают, что в нынешний день состоится великий праздник и благородный турнир с копьями установленного веса и затупленными мечами, в соответствующих доспехах, с плюмажами, гербовыми накидками и конями, покрытыми попонами с гербами благородных участников турнира, согласно старого обычая…
Он говорил это четко и громко, ни разу не споткнувшись, не запнувшись и не сбившись с дыхания. Я искренне восхитилась объемом легких этого невзрачного с виду человека.
– Хозяева этого турнира – лэрд Кайя Дохерти, зачинщик, и рыцарь Золотой Ласточки, защитник…
– Они не могут объявить титул Урфина, – пояснил Кайя шепотом. – И поэтому называют… аллегорично.
Рыцарь Золотой Ласточки. Прямо из любовного романа. Надеюсь, Их Сиятельство не в обиде.
– Зачинщик – тот, кто объявляет о турнире. Ну и участвует тоже, только… я не могу. Это было бы нечестно.
– Садись, ласточка моя, – дядюшка поправляет складочки плаща, кстати, тоже ярко-алого, сшитого из ткани тонкой, текучей, но теплой. И, несмотря на то, что на улице довольно-таки прохладно, я не мерзну.
Правда, Кайя это не объяснить, и на помосте появляются жаровни.
Меж тем действо разворачивается. В открытые ворота вползает бронированная гусеница. Урфина узнаю сразу: синий плащ, синий плюмаж на шлеме, сделанном в виде птичьей головы – если имелась в виду ласточка, то получилась она очень уж хищной. В лазурный цвет выкрашены грива и хвост коня.
По левую его руку держится всадник в пурпурном облачении.
Щит с черным львом… я что-то читала про этот герб, но что конкретно? А всадника не разглядеть. Шлем с опущенным забралом и навершием в виде льва. Латы пурпурные в завитушках и позолоте. Но больше всего меня впечатлили крылья. Изогнутые стальные полосы с перьями, что характерно, золочеными, поднимались от седла выше головы всадника. Ну просто ангел мести какой-то.
– Тан Гийом МакГриди, – поясняет Кайя и как-то морщится, но признает. – Хороший воин.
Но полагаю, как человек вызывает у супруга некоторые сомнения.
– Тан Броди… тан Вигфар… барон… рыцарь… барон…
Он знал каждого и, полагаю, не только по гербам на щитах. Процессия, возглавляемая Урфином, описав круг почета, остановилась напротив нашей ложи.
– Ты ленточку обещала, – подсказал Кайя. И подал. Запасливый, однако.
Урфин наклонил копье, точнее положил его прямо на парапет, благо, длины хватало. Как он вообще эту штуковину на весу удерживает? Ленточку я завязала, бантиком. И хвостики расправила для пущей красоты.
– Удачи, – сказала, и Урфин кивнул, давая понять, что пожелание услышано.
Правда, ленточку он пересадил с копья на наплечник. Позже я поняла, почему.
Бухали копыта лошадей, утопая в рыхлых опилках. Скрежетало железо. Редкие порывы ветра поднимали пыль и разворачивали плащи всадников. Шевелились стяги.
Тисса видела все, но как будто по отдельности.
Вот распорядитель турнира выкрикивает имена. И на главной башне вывешивают щиты поединщиков. Появляются всадники.
Оруженосцы подают копья. Проверяют упряжь.
Кони грызут удила.
Сияет броня.
Взмах платка, и рыцарские шпоры впиваются в живую плоть. Опускается турнирное копье, метя в щит соперника. Сближение. Глухой удар. И брызжет щепа. Вот пятится конь, и всадник, не удержавшись в седле, валится в опилки. Щит проигравшего убирают с башни.
И выставляют новую пару.
– Хорошо идет, – Магнус протягивает Тиссе кулек с орешками. – Хочешь?
– Благодарю, Ваша Светлость.
Нельзя отказывать, как и показывать, что руки дрожат. Рыцарь в пурпуре заставляет коня преклонить колени перед зрителями и сам кланяется. Всем, но как будто Тиссе.
– Ай, оставь ты эти титулы тем, кому без них не можется.
Тисса кивнула: если Их Светлости будет так угодно. Страшный человек. Говорили, что все еще безумный. Улыбается вот искренне, так, что Тисса невольно отвечает улыбкой.
А ведь Их Светлость людей пытают. Неужели не испытывают при том душевных терзаний? Верно, не испытывают, потому как на истерзанного вовсе не похожи. И тан станет таким вот? Будет ночью в подземельях допросы вести, а днем над Тиссой потешаться? Ну или не совсем так – спать ему тоже когда-то надо – но в остальном верно. И еще воображает, будто бы эта позорная должность должна Тиссу впечатлить. Мерзко!
Рыцари столкнулись, ломая копья. Два белых стяга повисли под щитами. Ничья. Второй разъезд. И тан МакГриди направляет коня вдоль ограды. Свистят мальчишки. Дамы закрывают лица веерами, отворачиваясь в притворном смущении.
– Позер, – фыркает Их Светлость, запуская руку в кулек с орешками. – Урфин его выбьет.
– Говорят, – Тисса осмелилась возразить, потому как совсем ничего не отвечать было не вежливо, а соглашаться не позволяла обида на тана. – Их Сиятельство устали.
– Ага. И рука болит щит держать. Вчера вон надержался.
Магнус чистил орехи, роняя шелуху на дорогой ковер. Но Их Светлости не принято было делать замечаний. А вот про руку тан ничего не сказал…
– Гийом это знает. И бить станет не в щит.
– Это не честно!
– Точно. Но ты не переживай за Урфина, птичка.
Тисса и не переживает. Просто ей, как благородной даме, отвратительна всякого рода несправедливость. И если тан действительно болен – впрочем, утром у него с обеими руками был полный порядок, – он не должен принимать участия в турнире. Победа, вырванная обманом, унижает победителя.
На втором ударе Гийом МакГриди опрокинул соперника вместе с конем.
– Ох ты ж… – Их Светлость помрачнели. – И надо было ему мальчишку калечить…
