Карина Демина - Изольда Великолепная
Золотые слитки, камни и украшения – это хотя бы понятно. Дорого и много.
Веера. Парики. И некая конструкция сложных форм, оказавшаяся кринолином усовершенствованной модели. Может складываться и раскладываться. Нашей Светлости как раз именно этого для полного счастья не хватало.
Бочка вина.
Дюжина роз из черной тафты, красивых, но каких-то мрачных.
Копья для охоты на кабана, поднесенные почему-то мне, а не Кайя… пришлось принять, пообещав, что непременно освою сие высокое искусство.
Пара очаровательных блохоловок из слоновой кости с инкрустацией из бирюзы.
И набор палочек для ковыряния в ушах до того изящных, что просто сразу захотелось применить.
Дамское седло, обитое золоченой кожей… нет уж, в жизни не сяду больше. Пара белых соколов. Свора борзых на сцепке. Шпоры, сбруя… матерый волкодав весьма недружелюбного вида. И венцом всего – портрет Нашей Светлости, взглянув на который я заподозрила, что те несчастные женщины из картинной галереи, выглядели несколько иначе.
– Это прекрасно, – сказала я, сглотнув смешок.
Истерический.
Узнаю платье. И ягненка тоже. А вот себя… Наша Светлость восседает с постным видом, вперив взор в некие дали, вероятно, весьма возвышенного характера, поскольку от созерцания этих далей оный взор расфокусируется, создавая ощущение легкой дебиловатости. Его поддерживает выпуклый лоб с отсутствующими бровями. И поджатые губки. Лиловый – почему лиловый?! – парик довершает образ безумной Мальвины.
– Я знал, что Ваша Светлость с ее тонким вкусом непременно оценят мое скромное творение… – мэтр мазнул рукавом по полу.
Кайя разглядывал картину. Пристально так разглядывал. Потом повернулся ко мне. И к картине. Снова ко мне. И опять к картине.
– Ягненок олицетворяет кроткий нрав Вашей Светлости…
…тут они поспешили.
-…два голубка – милосердие и справедливость, которые исходят на подданных из ваших рук…
Угу. Прямо таки излучаются.
Кайя впервые за два часа шевельнулся. Она наклонился, желая разглядеть детали чудо-творения.
-…ноги Вашей Светлости попирают шкуру тигра, который символизирует ярость и гнев…
Гм, а мне это ковриком показалось. Но Наша Светлость внемлет. Кивает. И надеется, что никогда больше не увидит себя в подобном… образе.
-…и венец из роз в волосах является аллегорией всевозможных достоинств…
– Это аллегория, – я накрыла руку мужа, вознамерившегося выступить с критикой произведения, что было бы крайне негуманно в нынешних обстоятельствах. – Аллегория – она такая. Беспощадная.
Юго откровенно тосковал. Душно.
Тесно.
Вокруг жесткие парчовые юбки. И мосластые ноги кавалеров, обтянутые панталонами. Запах взопревших тел, ткани и духов, которые здесь использовали без чувства меры.
Шелест голосов.
– …опоила… – дама, похожая на золотую куклу в полный рост, говорит, не размыкая губ. Волосы ее украшены золотыми птичками, а на обнаженном плече чернеет мушка, словно мишень. – …он маг зачаровал… не понимает, что творит.
– …а разве этих можно зачаровать?
– …всех можно…
Обрывки разговоров, что конфетти, которое Юго собирает. Он придумает, что делать с этим, новым слухом. Игра увлекла. И в какой-то момент Юго потерял осторожность.
Он почти вывалился из толпы и попал в поле зрения недоучки.
Замер, не дыша.
Шагнул назад, попятился, скрываясь меж пышными юбками дам. И только оказавшись в толпе, Юго позволил себе расслабиться. Недоучка оказался умней, чем Юго предполагал.
Убивать нельзя.
Отвлечь – вполне. И после сегодняшней ночи Юго, кажется, знал, куда ударить. И турнир подтвердит правоту Юго. Наверное.
Вокруг турнирного поля раскинулось целое поселение из шатров. Куда ни глянь – всюду пестрые шелка, стяги на длинных шестах, щиты, которые подняты выше стягов. И снова люди, множество людей, которые выходили, желая узреть на Нашу Светлость во всем ея великолепии.
Не особо стеснялись, кстати.
Я восседала на спине Гнева, стараясь держаться как можно более прямо и при этом делать вид, что посадка эта для меня привычна. От застоявшейся улыбки сводило лицевые мышцы, взгляд же, подозреваю, давным-давно утратил подобающую образу приветливость.
Ну не умею я притворяться!
Мне неуютно здесь. У меня было на редкость отвратительное утро. И я еще помню вчерашний день. Напирающую толпу. Щиты, которые смыкались с обеих сторон слабой защитой от людей. А сегодня эти самые… ладно, другие люди, просто пришли посмотреть на меня. И шепчутся, толкают друг друга локтями. Некоторые, позабыв стеснение, и пальцами тычут. Посмеиваются.
– Иза, они не над тобой смеются, – Кайя едет рядом. Его жеребец на полголовы выше Гнева и вполовину шире. Мы с Их Светлостью занимаем всю трассу, которая не отличается шириной и общей обустроенностью. – Точнее не смеются, а… несколько переживают.
Ага, особенно вон та парочка железномордых типов в одинаковых коттах. Пихают друг друга и совершенно по-девичьи хихикают. Не скажешь даже, что рыцари славные.
Испереживавшиеся до колик.
Кайя наклонился. Ему хорошо, ему нормально можно ехать.
– Их волнует, не повредил ли я тебе вчера.
Что?
– И вообще подробности.
Розовые уши супруга подсказывают, что думаю я в правильном направлении.
– А… а им какое дело?
– Это же люди. Им всегда есть дело.
Неожиданно мне становится смешно. И вправду, люди тут беспокоятся, версии строят. У них же нет папарацци, чтобы отчет предъявить, самим приходится выкручиваться, собственной, так сказать, фантазией. Надеюсь, хватает. И Кайя вновь нагибается.
– Зато пару идей подбросили…
Их Светлость веселится, аки дитя малое, а главное, что это вижу лишь я. В реальности Кайя лицо держит, точнее не лицо даже – маску возвышенно-отстраненную.
Учись, Изольда.
В конце концов, все верно. Мне ведь тоже было дело до людей, совершенно мне не знакомых. Свадьбы, разводы, скандалы, измены… и как-то никогда не задумывалась, каково это – жить на вершине. Теперь вот испытаю полной мерой.
Будут еще и цветы, и навоз. Будут взгляды любопытные.
Слухи.
Подглядывания… и постоянное назойливое желание залезть в мою жизнь.
Но поздно отступать. Взобралась на вершину? Обживайся!
Вдохновиться свежесочиненным девизом я не успеваю: подъезжаем к ристалищу. Оно имеет форму прямоугольника и огорожено забором, вдоль которого вытянулись трибуны для зрителей.
Снова толпа. Близкая. Гудит. Кричит. Кидает что-то, и Кайя перехватывает летящий цветок, но убедившись, что это именно цветок, отдает мне.
