Кэрол Гудмэн - Демон-любовник
Уже вставив ключ в скважину на левом браслете, я вдруг спохватилась и заглянула ему в глаза.
— А как же студенты? — вспомнила я. — Как же Лиз? Ты питался их жизненной силой.
Его передернуло.
— Нет! — закричал он. — Я бы никогда…
— Тогда почему они вдруг начали слабеть? Флония — ты ведь видел ее каждый день? Ники — ты ведь ее навещал, верно? — Я внезапно похолодела, мысленно перебирая в памяти лица тех, кого видела в приемной больницы. — Все, кто заболел, учились в твоей группе! Ты часто проводил с ними дополнительные занятия. Ты высасывал из них жизнь!
От ужаса и омерзения у меня свело живот, к горлу подкатила тошнота. Я заглянула ему в глаза, пытаясь отыскать что-то, чтобы убедить себя, что я ошибаюсь, — и не нашла. В темных глазницах Лайама плескался мрак, а голос его, когда он попытался возразить, напоминал треск сухих веток на ветру.
— Нет, Калли, клянусь! Я не трогал студентов!
Но как я могла поверить ему? Он ведь все время мне лгал…
Я молча повернула ключ вправо. Лайам пронзительно вскрикнул. Его крик вошел в мое сердце словно раскаленный штырь. Руки у меня затряслись, но я, сцепив зубы, заставила себя поднести ключ к браслету на его правой руке, однако не успела: пальцы Лайама мертвой хваткой вцепились в мою руку. Почувствовав леденящий холод и боль, я едва не закричала.
Я посмотрела на Лайама — тьма, выплескиваясь из его глаз, понемногу разъедала его плоть. Он словно таял у меня на глазах. Когда он являлся мне по ночам, то казался сотканным из лунного света, проникшего ко мне из сумрака. Но теперь я ясно видела, что он соткан из тьмы и лишь перенесся ко мне по лунной дорожке. Господи… как я могла влюбиться в этот… в этот сгусток мрака?!
Но даже видя, как он тает у меня на глазах, я чувствовала притаившуюся внутри его темноту… с ужасом ощущала, как она притягивает меня. Этот мрак взывал ко мне. Я все еще хотела его. Я опустила глаза вниз, взглянула на свою руку, туда, где его пальцы сжимали мое запястье. И застыла… В том месте, где они касались моей кожи, образовалась пустота… я как будто тоже таяла вместе с ним. Я чувствовала, как он тянет меня за собой… ощущение было такое, словно меня отливом тащит в море. Может, я и не любила его, но я хотела его — хотела больше всего на свете. Может, этого мало, чтобы мы с ним могли быть вместе в свете дня, но этого достаточно, чтобы мы смогли навсегда остаться вместе — во мраке!
И все, что для этого нужно, — это ничего не делать. Пока я не поверну ключ во втором замке, я буду таять вместе с ним.
Я незаметно опустила руку и стала ждать, не сводя с него глаз. Мне показалось, Лайам понял, что я догадалась. В глубине его глаз мелькнуло удивление, слабый возглас слетел с губ… И я вдруг почувствовала, что его пальцы разжались. Выпустив мое запястье, он протянул ко мне руки. Зажмурившись, я уронила ключ, чтобы обнять… удержать его. И вдруг почувствовала, как цепь удавкой стянула мне шею. Когда я открыла глаза, то увидела, как его рука — вернее, призрачная тень руки — медленно поднесла ключ к замку на правом браслете. От ужаса я лишилась дара речи. На глазах у меня он вставил ключ в замок… и повернул его вправо.
— Почему?! — ахнула я.
— Я не могу позволить тебе уничтожить себя. Даже ради своего спасения — не могу!
Это были последние слова, которые я услышала от него. Миг — и Лайам пропал. Я с криком потянулась к нему, но он уже исчез — легкая тень, словно струйка дыма, протянулась, в воздухе и растаяла в разноцветных бликах на полу.
Глава 39
Не знаю, сколько бы я пролежала, наблюдая за тем, как последние лучи заходящего солнца пробиваются сквозь витражное окно и тают в скопившихся на деревянном полу тенях, если бы не Брок и Дори. Помню, что слышала, как в замке повернулся ключ, но смутно, как сквозь толстый слой ваты. Мне показалось, что эхо донесло до меня звяканье ключа, повернувшегося в замке на браслете Лайама, и я, дернувшись, протянула руку, чтобы остановить его.
— Возможно, он еще тут, — пробормотала я, когда Брок и Дори нашли меня ползающей у стены. — Видите? Тут тени…
Брок, ничего не сказав, молча провел рукой вдоль пола, чтобы я своими глазами убедилась, что там ничего нет. Дори включила верхний свет. Я испуганно вскрикнула, когда он зажегся, а потом еще раз — когда Брок взял меня на руки, собираясь отнести в спальню наверху.
— Только не туда! — взмолилась я. — Я не смогу спать на той кровати!
Посовещавшись, они уложили меня в свободной спальне на первом этаже — той самой, где раньше жила Феникс, а до нее — Матильда. Лайам никогда не заходил туда, даже в тот раз, когда я попросила его принести еще одно одеяло с кровати Феникс. Теперь я поняла, почему он избегал ее. В комнате стоял стойкий запах железа. Запястье в том месте, где пальцы Лайама впились в мою кожу, онемело от холода — на руке остался след, словно пять ледяных осколков пробороздили мою плоть. Пока Дори помогла мне раздеться и забраться в постель, Брок приготовил мазь, смазать мои раны.
— Не волнуйся, дорогая, — приговаривала Дори. — Теперь все будет хорошо, вот увидишь!
Забинтовав мне руку и напоив меня чаем, отдававшим какой-то омерзительной горечью, они ушли. Но потом я услышала, как они шепчутся на кухне, и прислушалась.
— Боюсь, тень успела попасть ей под кожу, — мрачно прошептал Брок.
— Она будет распространяться? — всполошилась Дори.
— Трудно сказать, — вздохнул он. — Придется понаблюдать за ней.
Так вот откуда взялось ощущение, будто что-то ползает у меня под кожей, сообразила я.
Вскоре я уснула — словно провалилась в темноту. Уже засыпая, я чувствовала, как вокруг меня собирается темнота, как она подкрадывается все ближе, чтобы засосать меня. Когда я была еще маленькой, родители как-то повезли меня на пляж в Монтауке — я бегала по берегу, и тут вдруг огромная волна, накрыв меня с головой, потащила за собой. Она крутила и вертела меня, точно носок в стиральной машине, пока я не перестала понимать, где верх, а где низ. Мрак, в который меня засасывало сейчас, был похож на океан, только глубже. Может быть, Лайам до сих пор бродит где-то здесь, в сумраке, дожидаясь возможности утопить меня — в отместку за то, что я изгнала его из нашего мира?
Наконец я вырвалась из жуткого сна — и снова оказалась в спальне Феникс. Я видела клубившиеся вокруг железной кровати тени: подобравшись вплотную, они неохотно отступали, расползаясь по углам. Вокруг меня суетилась Дори, предлагая мне то чай, то бульон. Время от времени заходила Лиз Бук. Она рассказывала, что все заболевшие постепенно пошли на поправку — и Флония и Ники, и все остальные студенты из группы Лайама. Единственная, кому до сих пор не стало лучше, была Мара.
