Жена хозяина трущоб (СИ) - Семенова Лика

Он шумно выдохнул:

— Не делай так больше. Поняла?

Я разомкнула губы:

— Хорошо.

Он убрал, наконец, руку, и я не сдержала вздох облегчения. Но зря. Марко чуть откинулся назад, выставляя торчащий член. Указал кивком:

— Погладь его.

Меня передернуло так, что я не сумела это скрыть. Я старалась даже не смотреть, не то, что дотронуться. Мой муж поджал губы, процедил:

— Сядь рядом и погладь его. Живо. Моя жена должна любить мой член больше всего остального. И не криви лицо, будто тебе противно.

Хотелось разбежаться — и просто выпрыгнуть в окно. Прямо в Разлом. Я умирала от мысли, что эта пытка может быть ежедневной. Я тянула время, хоть и прекрасно понимала, что это было бесполезно. Меня ничто не спасет. Все кончено.

Я села рядом на край кровати. Повернула голову. Мне пришлось смотреть на этот кошмарный орган. Толстый, едва не с мою руку, заметно темнее его смуглой кожи. Сиреневатый и бугристый от узловатых вздутых вен. С темной глянцевой головкой. Он возвышался зловещей башней из черных зарослей, выползавших на живот густой дорожкой. Я умру, если он ткнет этим в меня. Это невозможно. Я не хочу.

Я занесла, было, дрожащую руку, но дотронуться не решалась. Задыхалась от страха и отвращения.

— Ну же!

Я стиснула зубы, тронула, наконец, кончиками пальцев.

— В ладонь!

Ощущение было чудовищным. Я трогала что-то раскаленное, каменно-жесткое, но одновременно подвижное. Хотелось отдернуть руку, как от какой-то омерзительной твари, ядовитой змеи. Но Марко, тут же, накрыл мою ладонь своей, сжал тисками и начал медленно водить вверх-вниз. И что-то будто заездило под тонкой кожей. Я предпочла бы оторвать собственную руку, лишь бы избавиться от этого ощущения.

Он прикрыл здоровый глаз, тяжело и шумно задышал. Член подрагивал под моими пальцами.

Марко почти прошипел:

— Вот так… Теперь целуй меня.

Идея прыгнуть в окно мне нравилась все больше, несмотря на мою боязнь высоты. Я мучительно думала, окажется ли за ним Разлом? Чтобы наверняка. Оттуда уже не вернут… все кончится.

Я медлила, и мой муж раздражался. Его свободная рука скользнула мне на затылок, притянула к самому его лицу.

— Целуй, София. Как любящая жена.

От него несло водкой так, что можно было задохнуться. Меня попросту затошнит. Почему я не глотнула водки, чтобы не чувствовать этот запах? Хуже все равно уже невозможно.

Он процедил сквозь зубы:

— Целуй…

Я медленно потянулась к его губам, коснулась и замерла. Мой муж тоже замер, даже перестал двигать рукой. Он ждал, но я просто не могла. Это было выше меня. Пусть злится. Пусть изобьет. Не могу… Не могу! Эта мука хуже побоев.

Марко процедил мне в губы:

— Это все?

Конечно, я молчала.

Он в мгновение ока опрокинул меня на кровать и навалился сверху. Прошипел в лицо:

— Я видел это в последний раз. Я прощу твою стеснительность, но лишь один раз. Сегодня. И больше не спущу.

Мне уже было все равно. Лишь бы быстрее закончилось.

Он не поцеловал меня в губы. Слюнявил шею, комкал грудь, как кусок глины. Дернул за ноги рывком, подминая под себя. Вдруг выпрямился на руках, повернул голову. Будто прислушивался. Прорычал:

— Чего тебе?

Я услышала голос от двери:

— Прости, патрон… на два слова. Крайняк.

— Пошел вон!

— Джек сработал.

Подействовало, как заклинание. Марко тут же изменился в лице, даже мелькнула какая-то нервная судорога. Он резко поднялся, затолкал чудовищный член в штаны и быстро вышел, больше не проронив ни слова.

Глава 14

Я лежала на кровати в полной растерянности. В оцепенении. Не могла поверить, что он ушел. Наконец, села, нашарила взглядом сорочку на полу, подхватила и прикрылась. Я не привыкла быть голой даже в уединении. Если только это не душевая, разумеется.

Как надолго он ушел?

Я посмотрела на столик с баром, тут же сорвалась с места, как безумная, и кинулась к заветному синему графину. Мне уже было плевать, что мой муж будет недоволен. Пусть делает, что хочет, но трезвой я все это просто не вынесу. Я выпью столько, сколько смогу.

Руки дрожали. Я с трудом сняла стеклянную крышку, плеснула в рюмку до краев. Решительно выдохнула, будто хотела выбить из легких весь воздух, и тут же опрокинула в рот. Проглотила одним махом, не чувствуя вкуса. Пока не опомнилась, плеснула еще и снова опрокинула. Наконец, вдохнула, стараясь совладать с приступом тошноты. Главное — удержать в желудке. Но все прошло гладко. Наверное, это стресс — оказалось чуть сложнее, чем хлебнуть воды.

Я воровато посмотрела на дверь, холодея от одной только мысли, что Марко стоит там и все видит. Но я по-прежнему была одна. В желудке потеплело, будто развели приятный костер. И что-то побежало по венам. Легкое и желанное. Я мало ела, поэтому опьянеть должна очень быстро. Уже даже ударило в виски, и реальность чуть-чуть подернулась уютным мороком. Мало. Я решительно налила еще. Трех рюмок должно хватить, чтобы не упасть без памяти, но отстраниться от реальности.

Я отбежала от столика, чтобы не быть пойманной на месте преступления. Села на край кровати, прижимая к себе сорочку. Водка очень быстро забирала свое, и мне уже было почти хорошо. Так стало спокойнее. Я буквально чувствовала, как натянутые нервы обмякали. А тепло приятно охватывало все тело. Пальцы перестали быть ледяными.

Я обшаривала взглядом комнату. Заметила слева еще одну дверь. Может в ванную. Я поднялась, прошла. Угадала. Только помещение за дверью делилось на две комнатушки — довольно просторную безвкусную ванную в белом мраморе и небольшую гардеробную с домашней одеждой. Висящий на вешалке зеленый шелковый халатик явно предназначался для меня. Я надела его, запахнула и туго завязала пояс. И наконец-то почувствовала себя хоть немного защищенной. И пьяной…

Даже не задумавшись, я снова прошагала к столику, сделала еще глоток — больше не смогла. Закусила персиком из вазы. Надела свои свадебные туфли, подошла к окну, но за ним была почти непроглядная ночь. И решетка… Отсюда не выпрыгнуть. Разлом был справа, в стороне, мутно светился оранжевым. По периметру забора и на смотровых вышках горели огни. «Та» сторона обозначалась в отдалении широкой подсвеченной полосой. Она нам всегда представлялась раем. Не знаю, может так и есть. Но я точно знала, что сейчас была в аду.

В этой комнате я не нашла часов. Оставалось лишь догадываться, сколько не было моего кошмарного мужа. Казалось, прошло много времени, а на деле, может, лишь пару минут. Не представляю, что там должно произойти, чтобы он бросил меня вот так. Но меня это и не интересовало. Я искренне хотела, чтобы он не вернулся никогда. Может, он уже снова пьет с дружками во дворе?

И тут я вспомнила, что оставила там, внизу, Джинни. Одну на растерзание этой пьяной толпе. Нужно убедиться, что с ней все в порядке. И теперь я даже хотела, чтобы вернувшись, Марко не нашел меня здесь. Иначе это было равносильно тому, что цыпленок будет смиренно ждать, когда ему свернут шею. Не хочу.

Я подошла к двери, прислушалась — тишина. Потом аккуратно приоткрыла узкую щель и выглянула. К счастью, коридор оказался пустым. Наверняка все празднуют во дворе, даже слуги. Я не слишком запомнила дорогу, потому что просто ничего не видела перед глазами. Я старалась ступать как можно тише, чтобы каблучки не стучали по мраморной плитке, кралась вдоль стены. Вскоре послышалась музыка.

Я остановилась на развилке трех лестниц — узкие боковые и центральная. Все вели вниз. Я совсем не помнила, по какой именно мы поднимались. Вероятно, по центральной. Но сейчас она умножала шансы быть замеченной. Я решила свернуть на боковую, ту, что слева.

Лестница была узкой, полутемной. Лишь редкие диодные огни, дающие неприятный синеватый свет. Наверняка вела в какие-нибудь подсобки. Чем дальше я спускалась — тем тише становилось. Наконец, я вышла в какой-то полутемный коридор с дверями по обе стороны. Лишь одна была приоткрыта, и из щели выбивался яркий пучок света. Надо поскорее здесь проскочить.