Легенда о смерти (СИ) - Миляева Кристина
На периферии сознания я слышала приглушенные шепотки, которые перерастали в напряжённый гул, словно кто-то потревожил мерно дремлющий улей и теперь пчелы горели желание отомстить обидчику. А после меня догнал страх и осознание того, что мои часы, кажется, сочтены. Даже уговоры моей родительницы, не могли бы выдернуть меня из этого полумрака тюремной камеры. Возможно, имей я шанс отмотать все назад, немедля сбежала бы из чёртовой квартиры, но теперь оставалось лишь расплачиваться собственной головой за тупость и наивность. Удаляющиеся шаги присутствующих людей, отдавались в ушах похоронным маршем.
После того, как все звуки смолкли, я окончательно потерялась в пространстве. Мне даже показалось, что я осталась одна в этом кромешном аду. Но стоило поднять глаза от пола, как два серых омута, словно затягивали меня в свои сети. Он смотрел так пристально, что у меня пустой желудок в буквальном смысле прилипал к позвоночнику от страза и паники. Я незадачливо дёрнула руками, пытаясь ослабить верёвку, хотя прекрасно знала, что меня связали на совесть и магические путы не поддадутся мне, хоть сто раз я великий архимаг со степенью в алхимии.
В голове блуждала чёртова куча мыслей, ни одна из которых не могла бы помочь мне в побеге от этого дикого монстра. Судорожно сглотнув, я постаралась придать лицу хоть какую-то уверенность. Перед ним блефовать не получалось. Словно он мог прожечь меня взглядом насквозь. И это пугало, загоняло в угол и ставило в тупик. Как спастись от того, у кого военная выучка была лучше, чем моя раза в три? Вопрос без ответа. Может, мне стоит сломать большой палец и вытянуть руку? Я готова была отгрызть его, настолько хотелось сбежать подальше от блондина. Вот только вряд ли бы он мне позволил, выпутаться из импровизированных наручников, так легко.
Я никогда не задумывалась о своей судьбе. О спокойной и, наверное, для некоторых скучной жизни среднестатистической маркизы. Когда каждый твой день похож на другой и расписан до мелочей. Даже отрёкшись и громко хлопнув дверью, я осталась Ольхонской. Поменяв фамилию, сменив дом и район, тень фамильного безумства преследовала меня повсюду. У меня не было личной жизни, не было всеобщих первых четвергов каждого месяца в семейном кругу. Даже секс на одну ночь без обязательств становился достоянием общественности. Пресса привыкла, мать смирилась, народ делал ставки, кто же задержится в постели юной маркизы.
И я бы ни за что на свете не подумала о том, что в конечном результате я сдохну так бесславно. В этом мире было три основных критерия для определения положения в обществе. Титул рода, генеалогическое древо и заслуги самого человека перед страной. Я имела все, чтобы баллотироваться на пост одного из руководителей МВД, но постоянно отказывалась от этой затеи, считая, что мне не место в скучном кабинете на самом верхнем этаже. Хотя Саша ни раз и не два повторял мне, что полевая работа на этом не заканчивается, просто дела становятся чуточку интереснее.
Наверняка за эти два дня меня даже никто не потерял. Друзья знали, что я часто пропадала за работой, которую брала на дом. Бумаги, книги, расчёты… К тому же шкатулка, которую нам передали, обладала слишком дурной репутацией. Никто не почесался бы меня найти. Саша, если только дней через пять, когда принёс бы в мой пустой дом свежую выпечку и кофе, с намерением выкурить меня из четырёх стен. А идиот напарник, сто процентов только злорадно смеялся, плюя на мой стол и потирая ручки, что безбожная баба наконец-то сдохла…
И осознание этого прискорбного факта начало тяжёлым грузом давить на плечи. Я не хотела доставлять этому уроду такое наслаждение и позволять творить в моем любимом кабинете все, что ему вздумалось бы. Под конец таких идиотских рассуждений я просто не выдержала и разревелась, как маленькая. Начала шмыгать носом и пускать слюни, подвывая на одной протяжной высокой ноте. Если у кровожадного монстра передо мной была совесть или капелька сострадания, то он непременно отпустил бы меня. Короткая усмешка над столь тупой мыслью, а за ней новый поток слез, которые я так долго держала в себе.
В моей никчёмной жизни давно все сломалось. Какое бы событие не наступило, все обязательно шло кувырком. Не стань меня сейчас, никто бы ни о чем не пожалел. А был ли вообще в этом мире человек, который потерял бы хоть что-то от моей смерти? Мать? И возможно Александр? Остальным же, мне, казалось, было наплевать на такую маленькую и глупую девочку, которая возомнила о себе невесть что и теперь пыталась бороться.
Что я вообще оставила бы после себя этому миру? Наследница великих артефакторов, имеющая степень магистра алхимии, прозябала в департаменте ликвидаторов. Нет я не жалела о своей работе, ведь в ней не нужны были грамоты и аттестат с отличием, она давалась лишь тем, кто реально её заслуживал. Остальные же могли кусать локти и завидовать. Таким успешным, видным и хорошо оплачиваемым специалистам. Попасть на наш этаж было величайшей радостью. Приоритетный доступ и признание мозгов в голове.
Каким образом я докатилась до того, чтобы думать о подобном перед смертью? Хотя, скорее всего он сдержит обещание, данное моей матери, и не переломает меня больше, чем того требовали бы обстоятельства. По крайней мере я пыталась в это верить. Так почему же из всех моих воспоминаний я перебирала не самые сильные, которые всегда должны всплывать в моменты опасности, а думала о подобного рода чуши? Почему я не могла ухватиться за спасительную соломинку и сбежать? Почему ей казалось, что вся моя жизнь до этого момента была серой и перстной… Откуда такие падкие на проблемы мысли?
Боже… Господи прошу тебя… Хотя, о чем я могла бы попросить в подобной ситуации? Ирония заключалась в том, что это похищение стало самым ярким и необъяснимым событием в моей скоротечной и обыденной жизни. Хоть какое-то разнообразие… Как бы по-свински это ни звучало, но я была немного счастлива и хотела прочувствовать весь тот адреналин, испытываемый боёвкой в такие моменты. Когда по венам бежит сжижения магия и кажется, что вот-вот сердце вырвется из груди и пустится наутёк.
Кровь ошпарила щеки и предала им помидорный оттенок. Мне на одно мгновение показалось, что вот сейчас случится то, что называли выбросом. Но моя магия лишь пшикнула и потухла, удерживаемая блокирующими артефактами. Я дёрнула головой прямо в тот момент, когда скул коснулись прохладные пальцы. Это не было больно или унизительно. Нет напротив, он словно матёрый хищник, хотел понять, чего же такого ценного в его добыче. Я все это время была не одна и прекрасно понимала, что он считывал мои реакции лучше любого детектора лжи.
Мутная плёнка чар, застилающих взор, мешала детальнее рассмотреть человека, стоящего передо мной. Лишь память услужливо подбрасывала моменты, как мать лупила его веером, а потом молча и преданно смотрела в рот, стараясь не делать лишних движений. Я видела только размытый силуэт уверенного мужчины, который гордо держал голову и широко разводил плечи. Но если я давно потеряла всякий стыд, однако кое-что у меня все же осталось, как у наследницы древнего маркизского рода. Гордость…
Он провёл пальцами по моему лицу, стер тонкую полоску слюны, которая скапливалась в уголках рта, провоцируя сделать глубокий вдох и пустить в лёгкие ещё больше отравы. Медленно, словно обращаясь с диким зверем, он поднял мою голову вверх. Он не пытался ударить или причинить боли, напротив, обращался слишком ласково и по-доброму. Словно в самом деле был в долгу перед моей матерью и не собирался нарушать данное ей обещание и калечить меня больше необходимого.
— Сколько это будет продолжаться? — зарычала я, дёрнувшись, когда моей челюсти вновь коснулись пальцы в мягком, едва уловимом движение. — Вы уже все видели! Отпустите меня или убейте! Потому что я не собираюсь вам ничего рассказывать!
— Не стоит так паниковать, маленькая пташка, — он провёл пальцами по моим глазам, снимая чары и позволяя мне узреть своё лицо слишком близко. — У нас с тобой слишком много общего, чтобы делить что-то столь заурядное, как внимание маркизы. Не артачься, прошу тебя и дай меня шанс облегчить каждому из нас жизнь. Тогда уже утром ты окажешься у своих дружков, а я получу желаемый трофей. Все же легко и просто. Нам нечего делить. Ибо твоя мать не входит в круг моих интересов, я не люблю женщин постарше.
