Наследница долины орлов (СИ) - Скрипка Ирина

— Да, маленький городок в Верстенской провинции. А сам обратился в королевский архив, по-поводу семьи ди Веррей. Мой тонкий, проницательный ум дал мне первую подсказку. — Кевин ди Вирш многозначительно помолчал, насмешливо щурясь. — Ди Верреи — древний, статусный род. И в почетном списке древних семей стоит под номером тридцать восемь. Из двухсот. Еще несколько веков назад, во времена династии Вилингитов, Верреи стояли рядом с троном и дружески похлопывали королей по плечу. Так то, маркиз.

— Ладно, соглашусь, девочка не простая, — чуть усмехнулся ди Гиль. — Но этот факт не отменяет ее романтических склонностей к любовным историям, возможно, она излишне восторженна и неуравновешенна. Да мало ли.

— Эр, хватит сказок. Ты сейчас наговоришь на целый роман. И поверь, к правде, это не имеет никакого отношения. — Кевин поставил бокал на тумбочку. — Правда оказалась не такой романтичной.

Маркиз заинтересованно прищурился.

— То, чего нет в газетах?

— Отец девушки, граф Айрон ди Веррей погиб шесть лет назад при весьма странных обстоятельствах. Его убили неизвестным магическим артефактом. Охрану и возницу просто закололи. Ты знаешь, я внимательно изучил дело, и у меня сложилось впечатление, что расследование намеренно провели из рук вон плохо. Нестыковки, слабая аргументация в отчете, маг-эксперт отписался общими формулировками.

Ди Вирш взял бутылку и еще раз наполнил бокалы.

— Ты намерен вновь открыть это дело?

— А смысл? — Кевин пожал плечами. — Прошло больше шести лет. Нет, Эр, время упущено.

Эрлай вдруг вскинул бровью.

— Ты нашел какую-то связь между убийством отца и исчезновением дочери?

— Эта связь наверняка есть, — уверенно кивнул королевский дознаватель. — Начнем с того, что дело о передаче опеки проиграли два близких родственника Нель ди Веррей. Тетка девочки по материнской линии из Верстена, и двоюродный брат девочки. Тогда ему было около тридцати, и он служил коронером в Лаунгте. Уважаемый человек.

— И кто же оказался опекуном? — Спросил маркиз и тут же заглянул в газету. — Барон ди Рёх. Кто он?

— Во всех отношениях темная личность. Если говорить о степени его родства к девочке — троюродный дядя. Причем, родственник — не он. Его умершая жена была троюродной тетей Нель. Но опекунский совет в Верстене признал за ним право взять опеку над девочкой.

— Странно, — маркиз встал с кресла и задумчиво прошелся по комнате. Потом опять взял в руку газетный листок.

Кевин пошуршал бумагами и протянул ему отпечатанное крупным планом портретное изображение девушки.

— Вот, смотри. Мы запросили документы, какие были у монахинь из Северной провинции. Нель жила там последние шесть лет. Дядюшка пристроил.

Ди Гиль с любопытством вгляделся в лицо незнакомки — мягкие губы, полуулыбка, глубокие глаза, в которых утонула грусть. Где-то в груди неровно стукнуло сердце. Маркиз застыл, боясь оторвать взгляд. Вдруг показалось, что она сейчас вздохнет, посмотрит на него и может быть, рассмеется. Или покажет язык…

— Эр, ты ее знаешь? — Нахмурившись, окликнул его Кевин.

— Нет, впервые вижу. — Эрлай пожал плечами и отложил листок. — Что ты намерен дальше делать?

Кевин вздохнул.

— Твоя версия с молодым человеком упирается в один факт. Два месяца назад, кстати, в тот день, когда она исчезла, ей исполнилось девятнадцать лет. По закону наследования, принятого королем Альприком, дети из древних родов не подчиняются общепринятому закону об опеке.

— В девятнадцать наступает первое совершеннолетие.

— Именно так. И с этой даты, Нель ди Веррей имеет право вступить в наследство. Вернее, ровно через месяц после дня рождения.

Маркиз взволнованно мотнул головой.

— А вместо этого она сбегает из дома.

— Вот и я о том же. Напрашивается разумный вывод — ей угрожала опасность и исходила она из ее же собственного дома.

Ах, королевский дворец! Огромная площадь, вокруг которой бело-жемчужно взвились пики башен — с лепниной, окнами, сверкающими, точно начищенный хрусталь.

Рядом с площадью, по широкому проспекту проносились богатые кареты с гербами. Нель внезапно почувствовала, как защемило сердце. А ведь сейчас вокруг нее жизнь — ее жизнь, украденная опекуном. У нее тоже есть герб, который мог бы красоваться на ее собственной карете. А еще она могла бы гулять вдоль этого проспекта в нарядном платье, с легким зонтиком в руке, и не просто заглядывать в окна шикарных магазинов, а смело входить внутрь и бесконечно капризничать, выбирая и копаясь в шелковых одеяниях.

Нель остановилась и сердито встряхнула головой. Глупая. Разве в этом счастье? В шелках, в бестолковой беготне по богатым лавкам? Счастье — это свобода. Пусть в простом платье и сидя за скромным столом. Но без страха и опасности.

Нель осторожно повернула голову к стеклянной витрине с полочками, искрящими алмазными драгоценностями. А за этими полочками отражалась она, в личине юного паренька. В личине, скрепленной заклинанием благочинной Ефимии.

Паренек был так себе. Худосочный, узкоплечий, с вихрастым чубом и колючими глазами. Нель пригляделась к себе. Глаза! Как с ними трудно. Они очень неохотно подчинялись заклинанию. И оставались почти такими же, как и у Нель ди Веррей. Она уже думала о том, чтобы начать носить очки в грубой оправе, чтобы слегка исказить контуры век.

На главной королевской башне гулко отбили часы. Нель вздрогнула и быстрым шагом потопала вперед. Идти несколько минут. Пересечь две улицы, пройди дворами между солидных домов, у дверей которых стоят мажордомы, и совсем рядом будет небольшой особнячок — аккуратный и спрятанный не только высоким чугунным забором, но и потаенными артефактами.

Дом принадлежал виконту ди Флами — отчаянному дуэлянту и гуляке.

Глава седьмая

Но иногда на аристократа нападала хандра, причем такая, что хоть волком вой. И вот в такие дни, в богатых покоях особняка появлялись нищие, бродяги всех мастей, падшие дамы с позорными болезнями, убогие, подобранные на паперти. Голодных в доме виконта кормили, а больных — лечили.

Чтобы избежать ненужных слухов, аристократ обращался к известной ему хозяйке таверны, где прижился паренек-лекарь, и тот никогда не отказывал подлечить убогих. Тем более, что ди Флами хорошо платил.

Подойдя к ограде, Нель отворила калитку. У входной двери ее уже ждал дворецкий.

— Заходи, — кивнул он и огляделся.

Обычно, виконт устраивал бродяг в двух комнатах на первом этаже. Но сегодня слуга повел лекаря другим коридором, оттуда по лестнице на второй этаж, и, через галерею, привел к неприметной двери.

В комнате стоял полумрак, хотя был день. В дальнем углу, на прикроватной тумбе горел масляный светильник. Рядом, в кресле дремал сам виконт, а на широкой кровати лежал больной, укрытый шелковым покрывалом.

Услышав шаги, ди Флами приподнялся.

— Виль, наконец-то.

Уже немолодой, с сединой в густых черных волосах, он был поджар и строен как юноша. В серых глазах притаилась тревога.

— Кто он? — Спросила Нель, оглядывая больного. Хозяин дома промолчал, бросив на лекаря хмурый взгляд.

Нель склонилась над больным… И вздрогнула, с трудом сдерживая вскрик. Перед ней лежал хилиджанец. Девушка под личиной парня-лекаря почувствовала, как мелко затряслись пальцы.

Больной застонал. Он был в беспамятстве. Тонкий нос с легкой горбинкой, узкое лицо… Нет, она перепутала. Нель облегченно вздохнула. Перед ней был другой хилиджанин. Тот, что по приказу опекуна убил Лессу, был старше, с жестким, точно вырубленным лицом. Поэтому, спутать этих двоих было никак нельзя.

Она осторожно, не прикасаясь к телу больного, провела над ним ладонью. Рана была глубокой, удар ножа пришелся в межреберье. Нель присела на кровать и беззвучно прошептала заклинание, и только после этого приложила ладони на рану.

Работала долго, заживляя, и попутно, изгоняя из ауры больного предвестников смерти — теней-паразитов, чуявших приближение конца. Через час мотнула головой и разогнула спину.