Ким Харрисон - Белая ведьма, черные чары
Обзор книги Ким Харрисон - Белая ведьма, черные чары
А теперь кто-то из ее врагов убил ее возлюбленного.
Кто он? Вампир или вервольф? Демон — или просто могущественный и жестокий черный маг?
Рейчел пока еще не знает этого. Зато она хорошо понимает, что найдет и покарает убийцу, — пусть даже месть будет стоить ей жизни…
Ким Харрисон
Белая ведьма, черные чары
Рэйчел Морган — 7
Глава первая
Человеку, который понимает меня с полуслова и ловит шутки на лету. Даже неудачные.
След окровавленной руки исчез с иллюминатора, но не из моей памяти. Очень раздражал вид вымытого стекла, словно у меня пытались украсть последние обрывки воспоминаний о той ночи, когда погиб Кистен. На самом деле это я злостью вытесняла страх, только не хотела себе в этом сознаться. Так легче.
На пустом катере, уведенном с вольной воды в сухой док, было по-декабрьски холодно. Я стояла в тесном камбузе, подавляя дрожь, и таращилась на кремовый пластик, словно надеялась, что снова выплывут из небытия размазанные красные следы. Где-то неподалеку громко, добродушно и басовито пыхтел тепловоз, преодолевающий мост через реку Огайо. Только вот раздражало резкое шарканье подошв Форда по металлическим сходням, и я недовольно морщилась.
Федеральное Внутриземельное Бюро официально закрыло дело об убийстве Кистена — а Охрана Внутриземелья и не открывала, — но ФВБ не пустило бы меня на свои склады конфиската без сопровождения. Сопровождением оказался интеллигентно-неловкий Форд, поскольку Эдден считал, что мне нужен психоанализ, а я от него отказалась наотрез. Нет уж, хватит с меня — после того, как я уснула на кушетке, и весь Цинциннатский офис ФВБ услышал, как я храплю. Что мне на самом деле нужно, это какая-то зацепка — любая зацепка, — которая восстановит мне память. Если кровавый след, так кровавый след.
— Рейчел, подожди! — окликнул меня психолог из ФВБ, и моя тревога сменилась раздражением. Что я, сама справиться не смогу? Я взрослая девочка. Да и не осталось здесь ничего, ФВБ все вычистило. Форд явно здесь уже побывал перед нынешним визитом — учитывая сходни и отпертый входной люк — и убедился, что все тут в должном порядке.
Услышав его шаги уже на палубе, я разняла сплетенные руки и повернула в салон, на миг опершись для равновесия на кухонный столик. Странно было ощущать под ногами неподвижную палубу. За отмытым иллюминатором, обрамленным короткой занавеской, видны были стоящие в доке катера, укрытые грязно-серым и ярко-синим брезентом; футах в шести под нами была твердая земля.
— Ты меня подождешь? — снова спросил Форд, заслоняя свет в дверном проеме. — Я тебе не смогу помочь, если ты будешь опережать меня на комнату.
— Я жду, — пробурчала я, останавливаясь и подтягивая сумку на плече.
Хоть он и пытался не показывать виду, Форду страшновато было карабкаться по сходням. Мне казалось очень забавным, что дипломированный психиатр боится высоты, но когда я сказала это вслух, амулет у него на шее резко порозовел, а сам Форд так же резко покраснел от смущения. Он хороший мужик, и у него есть свои демоны, которых надо держать в узде. Не стоит над ним смеяться.
В мерзлой тишине камбуза дыхание Форда стало спокойнее. Бледный, но решительный, он ухватился за стол; короткие темные волосы казались еще черней рядом с побелевшим лицом, карие глаза выражали сочувствие. Воспринимать мои эмоции — тот еще труд; я была ему благодарна за то, что он копается в моей душевной помойке, помогая мне собрать воедино осколки случившегося.
Я вымученно улыбнулась, и Форд расстегнул пару пуговиц на плаще — под ним была его обычная куртка и амулет, который он надевает на работу. Этот металлический лей-линейный амулет визуализирует воспринимаемые Фордом эмоции. Чувствует он их независимо от амулета, но для окружающих создается хотя бы иллюзия тайны собственных мыслей, когда он его снимает. Айви, моя соседка, подруга и деловой партнер, считала бредовыми мои попытки преодолеть колдовство и вернуть себе память с помощью человеческой психотерапии, но я уже отчаялась — ее старания узнать, кто убил Кистена, закончились ничем.
Облегчение, испытываемое снова оказавшимся в четырех стенах Фордом, было почти осязаемым. Убедившись, что он перестал мертвой хваткой сжимать край стола, я пошла к узкой дверке, ведущей в салон и вглубь катера. На меня повеяло слабым запахом вампиров и спагетти — воображение играло шутки. Пять месяцев уже прошло.
Стиснув зубы, я уставилась в пол: не хотела видеть разбитую дверную раму. На ковровом покрытии виднелись относительно свежие грязные следы. Оставившие их люди не знали Кистена, не видели его улыбки, не помнили, как он смеется, как щурит глаза, когда готовится вот сейчас меня удивить… Формально смерть внутриземельца, в которой не замешаны люди, в юрисдикцию ФВБ не входит, но ОВ не проявила интереса к тому, что моего бойфренда отдали кому-то в дар крови, и потому бюро начало расследование — лично для меня. Следствие по нераскрытым убийствам формально не прекращается никогда, но дело официально сдали в архив. Мне впервые удалось сюда проникнуть; я надеялась оживить воспоминания. Кто-то прокусил мне губу — пытался привязать к себе. Кто-то дважды убил моего бойфренда. Этому кому-то сильно не поздоровится, когда я узнаю, кто он.
Чувствуя в животе ком, я посмотрела поверх плеча Форда на иллюминатор, где прежде был кровавый отпечаток, оставленный словно в насмешку над моим горем — дорожный указатель, который никуда не ведет, потому что кожных узоров на отпечатке не было. Трусливый мерзавец.
Амулет на шее Форда налился злобной чернотой. Форд поднял брови, ловя мой взгляд, и я заставила себя притушить эмоции. Ни фига мне вспомнить не удавалось. Дженкс, мой партнер по оперативной работе и вообще деловой партнер, обдал меня зельем забвения, чтобы я не разыскивала убийцу Кистена. Я его не винила. Он пикси, роста в нем всего четыре дюйма, и другого способа удержать меня от самоубийственного поступка у него не было. Дело в том, что я ведьма с бесхозным вампирским укусом, то есть никак не способна противостоять неживому вампиру.
— Ты уверена, что это тебе нужно? — спросил Форд.
Я заставила себя снять руку с бицепса. Опять. Плечо давно зажило, но его сводит болью каждый раз, как воспоминания пытаются пробиться на поверхность. Меня кольнуло страхом. Как я с той стороны выламывала эту дверь, я давно вспомнила — но больше не помню почти ничего.
— Я хочу знать, — сказала я даже на собственный слух дрожащим голосом. Я тогда выбила эту проклятую дверь ногой. Да, ногой — потому что рука слишком сильно болела. Я плакала, волосы лезли в рот и в глаза. Дверь я снесла с петель.
Сохранившееся воспоминание кончилось, и мой пульс застучал быстрей — добавилось кое-что новое. Я вспомнила, как падаю спиной вперед, бьюсь о стену. Головой. Задержав дыхание, я оглядела гостиную, пристально всматриваясь в безликую обшивку стен. Да, именно здесь. Я помню.
