Изобел Чейс - Апельсиновая ночь
Затем быстро рассказал мальчику по-испански о Тимоти и попросил сопровождать новичка в школу и обратно. Альберто согласно кивнул. Они с Тимоти некоторое время разглядывали друг друга, а затем крепко пожали руки.
— Итак, все уладилось, — подвел итог дон Рафаэль. — Я могу вернуться на работу. Если я высажу вас на углу, найдете дорогу домой?
— Конечно, — улыбнулась Карен.
Они попрощались со священником и поспешили за доном Рафаэлем. Он подбросил их до ближайшего к дому скверика, там притормозил и помог выйти из машины.
— Куда вы едете? — спросил Тимоти, втайне надеясь, что он позволит к нему присоединиться.
— Обратно на работу. Простите, что тороплю вас, но я заказал звонок в Англию и должен быть в офисе.
— В Англию? — повторила Карен.
Он озорно сверкнул на нее глазами:
— Собираюсь поговорить с вашим мистером Ротенштейном.
Карен пристально посмотрела на дона Рафаэля, ей хотелось задать ему кучу вопросов, но она решила, что это было бы бестактным.
— Передайте ему от меня привет. И скажите, что я ему напишу, — произнесла она глухим голосом.
То, что ей хотелось сообщить мистеру Ротенштейну, не предназначалось для ушей дона Рафаэля.
— Непременно.
Он помахал им рукой и уехал, оставив их уныло стоять на мостовой.
— Что будем делать? — спросил Тимоти.
— Купим тебе всё необходимое для школы, — сказала Карен, поборов неизвестно откуда взявшуюся грусть.
На то, чтобы подобрать для Тимоти подходящую голубую рубашку для школы, много времени не потребовалось. В каждом магазине был большой выбор школьной одежды разных цветов, в зависимости от предпочтений конкретной школы. Карен купила шесть рубашек. Они были из прочного материала и хорошо сшиты.
Выставленные на мостовую столики в кафе так и манили присесть за них.
— Хочешь мороженое? — предложила Карен сыну, заранее зная ответ.
Он энергично закивал, и они уселись за стоявший в отдалении столик, чтобы видеть всех, а самим не очень бросаться в глаза.
Официант принес Карен горячий шоколад, а для Тимоти внушительную порцию мороженого, украшенного вафельным бисквитом.
— Испания — очень хорошая страна, правда? — заметил Тимоти, поднося ко рту ложечку мороженого. — Ты рада, что мы сюда приехали?
— Очень! — искренне ответила Карен.
Она пила маленькими глотками шоколад, сильно отличавшийся по вкусу от английского шоколада — не такой сладкий, и блаженно вздыхала.
Все было замечательно, даже лучше, чем она предполагала. Не без помощи дона Рафаэля Валенти, волшебным образом уладившего их проблемы и… тут же создавшего новые, неохотно напомнила она сама себе. Ей будет жаль расстаться со всем этим, если компания Луиса Касолы разорится, а она останется без работы.
К их столику подошел чистильщик обуви и поинтересовался, не нуждаются ли они в его услугах. У Карен были замшевые туфли, и их чистить было не нужно. Тогда он решил отполировать ботинки Тимоти, чтобы блестели как новые. Он знал несколько слов по-английски и использовал их, чтобы произвести впечатление. Мужчина объяснил Тимоти, что работает «чистильщиком сапог» и что Тимоти теперь его клиент.
Тимоти радостно торговался с чистильщиком по поводу цены. В конце концов, они определились с суммой, которая устроила их обоих и которой можно будет придерживаться в будущем, если Тимоти станет пользоваться его услугами.
— Это здорово, — сказал Тимоти, когда мужчина ушел. — Я никогда не любил чистить ботинки сам!
Карен рассмеялась и встала — пора было возвращаться обратно. Кармен начнет волноваться, куда они запропастились, да и сама она уже подумывала о ленче. Они, не торопясь, шли по улице. Тимоти шагал рядом с матерью, гордясь своими ботинками, сиявшими на солнце, как гордился бы каждый испанец. Обувь испанца, вспомнила Карен, всегда должна быть тщательно вычищена, и не важно, как при этом выглядит одежда. И ее сын, судя по всему, был полностью с этим согласен.
Подойдя к дому, они услышали громкое пение. Наполненная печалью, мелодия фламенко грустила о несбывшихся надеждах. И тут же послышался другой голос — звонкий, безудержно радостный. И затем оба голоса слились и в разных тональностях зазвучали вместе.
— Кармен, — одобрительно кивнул Тимоти.
— Не может быть. Их там двое, — отозвалась Карен и поспешила в дом.
Она почувствовала, что должна вмешаться, пока песня не выплеснулась на улицу и соседи не пришли жаловаться на шум.
Передняя дверь была открыта настежь, и свежевымытые мраморные полы успели покрыться уличной пылью. Карен нарочито громко захлопнула за собой дверь. Кармен выбежала из кухни и проворно выхватила покупки из рук хозяйки.
— С вами пришла повидаться сеньорита Касола. Я скажу, что вы вернулись!
Карен беспомощно стояла в холле, удивляясь бесцеремонности гостьи. Но секунду спустя Консуэла Касола уже крепко обнимала и сердечно целовала ее в обе щеки.
— Сеньора Бредфорд, как я рада вас видеть! Брат сказал, что вы приехали, вот я и пришла, чтобы поздороваться с вами.
Карен разглядывала девушку, немного смущаясь своего любопытства. Консуэла была хороша как картинка: черные волосы, легко ниспадавшие на плечи, и кожа нежная, как у младенца. И если Консуэла была на той же вечеринке, что и ее брат, то бессонная ночь никак не отразилась на ней.
— Меня зовут Карен. А это мой сын Тимоти.
Консуэла так же пылко расцеловала мальчика, что вызвало его явное неудовольствие, и вновь обратилась к Карен:
— Разве это не удача, что вы будете здесь жить? Луис мне все рассказал о вас. Он совсем потерял покой, — грустно добавила она.
— Чепуха! — живо отозвалась Карен. — Он приходил ненадолго вчера вечером, потому что он мой босс.
— Ах, конечно, именно потому, но почему же тогда он мне рассказывал о ваших красивых волосах и о том, что вы не носите траур и готовы составить мне компанию на танцах и вечеринках?
Карен почувствовала себя уязвленной.
— В Англии не носят черную одежду во время траура, как в Испании.
Глаза девушки округлились от удивления.
— Но ведь это кощунство! Когда умерли мои родители, я целый год ходила в черном! — смущенно добавила она. — Я даже носила черное белье и черный корсет!
Карен невольно улыбнулась:
— На самом деле я вообще не носила траур. Я ждала рождения Тимоти, а для беременных не шили одежду черного цвета. Это непрактично.
Консуэла удовлетворенно кивнула:
— Тогда конечно. Я… я не хотела вас расстроить, — извинилась она.
— Ничего. Я сохранила самые счастливые воспоминания о муже, но это было очень давно.
