Зена Валентайн - Меня зовут Бренда Джейн
За домом Би Джей увидела два сарая: тот, что побольше, видимо, служил гаражом, а другой – домиком для детских игр. Две девчушки выбежали навстречу и, как только отец вышел из машины, бросились к нему.
Хэмиш нагнулся, чтобы обнять сразу обеих, потом разогнулся, держа дочерей под мышками. И в душе у девушки потеплело при виде этого богатыря, нежно прижимающего к себе детей.
Опустив дочек на землю, Хэмиш открыл для нее дверцу машины:
– Вам придется сказать им, как вас зовут. Я так и не спросил.
– Би Джей, – сказала девушка, слегка нахмурившись.
– Нет, назовите ваше настоящее имя.
– Мое имя Бренда Джейн, – сказала она неохотно. – Я его ненавижу.
– Очень красивое имя, – возразил Хэмиш. Положив ладони на головки дочерей, он представил их: – Это Эми, а это Энни, – указав сначала на старшую, темненькую и кудрявую, а потом на младшую, беленькую, с прямыми, как дождь, волосами. – Поздоровайтесь с тетей Брендой, девочки.
С глазами, круглыми от любопытства, вперед выступила Эми:
– Здравствуйте. А папа говорил, что вы на костылях.
Засунув палец в рот, Энни предпочла выглядывать из-за отца, держась за его брюки. А он, широко улыбаясь, всем своим видом воплощал отцовскую гордость.
– Отодвиньтесь-ка, – сказал он детям. – Бренда должна выйти из машины, встать на ноги. А это ей трудно. Вы ведь помните, я вам рассказывал про аварию.
Девочки молча, покорились и снова уставились на Бренду; Эми при этом держалась за карман отцовских брюк, а Энни – за штанину. Би Джей была не в восторге от зрителей, наблюдавших за ее мучительными телодвижениями, однако дети и не думали смеяться. Когда она, наконец, устроилась на краю сиденья, спустив ноги на землю, Эми вышла вперед и протянула ей руку:
– Помочь вам?
Увидев искреннее сочувствие в глазах шоколадного цвета, Бренда улыбнулась:
– Спасибо. – Она подала девочке руку: – Тяни изо всех сил. – Эми тянула до тех пор, пока Бренде не удалось встать на ноги.
– Вот и хорошо, – сказал Хэмиш, беря ее на руки. – Я отнесу вас прямо к миссис Биллингс.
Девочки вприпрыжку побежали вперед, то и дело оборачиваясь. Они отворили ворота, потом дверь черного хода, и наконец, Хэмиш усадил Бренду на стул у обеденного стола, накрытого клеенкой, в старомодной, довольно-таки обшарпанной кухне. Это напомнило девушке, как много лет назад, еще ребенком, она гостила у дальней родственницы, про которую говорили, что она живет «в сельской местности». Из современного оборудования здесь имелся только тостер.
Миссис Биллингс было теперь уже лет шестьдесят. Седовласая, в синтетических брюках и широченной блузе, все равно не способной скрыть ее располневшую талию, она радостно улыбнулась и надолго заключила Бренду в свои объятия.
– Хотите лимонаду? Или кофе? – спросила она.
Мало что изменилось, подумала Бренда. Вот опять передо мной любимая тетя Деборы, ее круглое, сияющее лицо и добрые, улыбающиеся глаза.
– А у нас будут котята, – объявила Эми. – Они у кошки в животике.
– Эми, ты будешь пить лимонад? – спросила Бренда.
– Я не люблю лимонад, он кислый. А вы любите котят?
– Не знаю, у меня никогда их не было.
– У вас не было котят?!
Глаза ребенка стали большими, как блюдца, в них ясно читалось: как же вам не повезло. Это хуже, чем автокатастрофа.
Эми повернулась к сестренке, чтобы разделить с ней ужас от услышанного. Энни покачала головой. Она явно жалела бедную тетю.
Бренда почувствовала, что попала в совсем другой мир. Насколько она знала, нынешние девочки наряжают куклу Барби и танцуют тяжелый рок. А то смотрят телевизор, мажутся материнской косметикой или крадут у родителей мелкие деньги. Для нормальных детей котята – чушь собачья.
– Пожалуй, я выпью лимонада, – сказала она экономке.
– Но он, правда, кислый, – предупредила Эми, скорчив гримаску.
– Ничего, я тоже не сахар, мы хорошо поладим, – сказала Бренда, глядя на священника, вносящего ее чемоданы.
– Ну, вот и ваши пожитки, Бренда.
– Меня зовут Би Джей, черт возьми.
– Не ругайтесь при детях, – тихо предупредил он.
– Извините, но я не Бренда, никто меня так не называл. Просто моя беременная мать смотрела какую-то мыльную оперу, в которой была героиня с таким именем.
– Но Бренда – красивое имя, очень женственное, как и вы сами, – сказал Хэмиш и добавил: – Иногда.
– Господи Боже, дай мне сил, – вздохнула Бренда. И услышала, как он засмеялся:
– Уже взываете к Богу?
Взобравшись на стул, Энни сложила руки крест-накрест на столе, опустила на них белокурую головку и молча, уставилась на гостью. Эми порхала по кухне, без умолку болтая о своей учебе в первом классе, куда она только что поступила, о том, что она ездит туда на автобусе, «как все большие дети», о том, что любит играть в китайские шашки и терпеть не может ананасы, потому что они щиплются. Показала Бренде шатающийся зуб и сообщила, что сегодня ей не нужно переодеваться, потому что у них гостья, и можно остаться в нарядном платье, в котором она ходит в школу.
– А папа собирается спать в кабинете, – объявила девочка, прыгая на одной ножке.
– Ты что, так все время и болтаешь? – спросила Бренда.
– Да, вот так и болтаю. Миссис Би зовет меня трещоткой. А папа говорит, что с тех пор, как я выговорила первое слово, я так и не замолчала. – Она засмеялась, словно зазвонил серебряный колокольчик. – Но это он шутит: я же молчу, когда сплю, и молчу в церкви. Или в школе, когда полагается молчать.
– А почему ты такая разговорчивая? – спросила Би Джей, невольно сравнивая девочку с отцом, в котором тоже поражали открытость и бьющее через край жизнелюбие.
– Мне много о чем нужно вам рассказать, – ответила Эми. – А вы, наверное, не умеете так болтать.
– Пожалуй, умела пару месяцев назад. Может, когда-нибудь снова научусь.
Хэмиш еще раз сходил к машине за вещами, и теперь уже все было на втором этаже, в спальне. Бренда отметила еще в больнице, как разумно он отобрал одежду, ничего не упустив из виду; надо же, знает, что в первую очередь нужно женщине. Сейчас она наблюдала, как он неторопливо двигается по дому, любовалась его широкими плечами и плавными движениями. Наверное, немалому числу женщин вскружил он голову до женитьбы, думала Бренда. А может, у него и сейчас кто-то есть?
Стоп. Не будем предаваться этим мыслям. Бренда попыталась улыбнуться Энни. Но ребенок не ответил, хотя голубые глаза следили за каждым движением девушки словно завороженные. Би Джей подмигнула – тоже не подействовало; состроила гримасу – Энни лишь сощурилась на миг.
Бренда никогда не чувствовала себя такой беззаботной, как худенькая Эми с копной курчавых каштановых волос или белокурая Энни. И никогда не могла себе позволить быть просто девочкой, будущей женщиной, любить красивые платья, надеть когда-нибудь такое розовое в оборочках, какое сейчас на Энни. Ей вечно приходилось бороться за внимание отца, соревнуясь с атлетами, его фаворитами, пытаясь доказать ему, что она ничуть не хуже этих парней и может работать вместе с ним, потому что умна, потому что сама спортсменка и интересуется его делом.
