Джоан Дарлинг - Мечта о любви
Дождавшись, пока вся группа пройдет через двери и окажется на широкой аллее, Дэн начал свою речь. Он описывал природу своих островов с энтузиазмом и знанием дела.
– Санибел-Каптива можно разделить на три основные природные зоны: пляжи, возвышенности с выходами известковых скал и низины – причем последние почти сплошь заняты мангровыми лесами. Мангровые леса, в основном расположенные на той стороне, что обращена на Пайн-Айленд, крайне важны для нашей экологии, поскольку являются источником всего живого. Они с избытком обеспечивают пищей беспозвоночных и рыб, а кроме того, служат зоной гнездования для многих видов редких птиц.
Он продолжал в том же духе, и Эшли постоянно преследовало ощущение, что Дэн рассказывает это ей одной и пытается выделить взглядом из толпы. Ей снова пришлось отвернуться – не хватало еще, чтобы он прочел в ее взгляде больше, чем она собиралась ему позволить! Эшли даже сделала попытку не слушать речей этого поразительного человека, безо всяких усилий заинтриговавшего ее с первой встречи. Но вскоре она волей-неволей снова обратилась в слух. Дэн был настоящим оратором и любил свое дело. Он очень интересно описывал историю острова.
– На протяжении многих десятилетий единственным средством сообщения с Санибел оставался паром. Но в шестьдесят третьем было построено скоростное шоссе, и автомобильный мост стал той ниточкой, что соединяет нас с материком. Люди стали охотно селиться на острове… – тут его голос обрел металлические ноты… – и уничтожать его природу. Мы уже устроили здесь заповедник для диких животных, а в шестьдесят седьмом году местные власти утвердили план защиты окружающей среды на островах Санибел и Каптива. Каждый год сюда приезжает почти полмиллиона туристов, привлеченных нетронутой природой и дикой жизнью, сохраненной в заповеднике.
Голос Дэна звучал так проникновенно, а энтузиазм оказался столь заразителен, что Эшли сама не заметила, как начала ловить каждое слово.
– Основой экологической системы наших островов являются запасы пресной воды, укрытые в центральной части Санибел. И главным ее источником, вне всякого сомнения, можно назвать Санибел-Ривер, – он подвел группу к краю аллеи и облокотился на перила, указав вниз, на темную маслянистую поверхность болота, там и сям поросшего осокой и пушицей.
– Эта трясина – часть обширной заболоченной низины, в которой река берет свое начало. И каждая квадратная миля этого болота буквально кишит жизнью: птицами, выдрами, аллигаторами и рыбой. – Он широко повел рукой, включив в этот жест симпатичную лужайку с высокой и изящной на вид травой. – Мы могли бы назвать эти места Травяной рекой. Этот вид осоки особенно важен для экологии острова. Те птицы и звери, что выводят здесь свое потомство, могут не опасаться хищников, потому что… – его губы сложились в самодовольную ухмылку, – ни человек, ни зверь не продерутся через такие заросли.
Эшли перегнулась через перила, желая погладить изумрудную нежную травку. В ту же секунду мужская рука решительно толкнула ее в плечо, а сильные пальцы железной хваткой стиснули запястье и дернули назад. Она вскрикнула от неожиданности, вырвала руку и обернулась к своему обидчику.
Дэн спокойно выдержал ее разъяренный взгляд, и в его глазах читалась тревога и сочувствие. Однако его голос прозвучал весьма сурово:
– Траву не рвать!
Эшли, сердито хмурясь, принялась массировать запястье. Кожа так и горела в тех местах, где руку стиснули безжалостные стальные пальцы.
– Я просто хотела потрогать. Она такая мягкая и пушистая на вид!
– Она пушистая только на вид! – и Дэн с укоризной покачал головой. – Стоит вам прикоснуться к краям этих листьев – и вы получите глубокие порезы.
Он наклонился, осторожно взял руку Эшли и чуткими кончиками пальцев погладил тонкое нежное запястье.
– Вам повезло: все кости целы! – С шутовской лукавой ухмылкой Дэн отвесил глубокий поклон, поднес руку Эшли к губам, поцеловал тыльную сторону кисти и как ни в чем не бывало повел группу дальше по широкой грязной просеке, уводившей в самое сердце джунглей.
Столь романтическая выходка окончательно сбила Эшли с толку. Этот человек был настоящей загадкой. Какая из его ипостасей является истинным Дэном Кендаллом? Человек, бросившийся в волны ради ее спасения и проявивший поразительную чуткость и заботу, или бесшабашный прожигатель жизни, сборщик ракушек на пляже, живущий исключительно сегодняшним днем? А может, это образованный эколог, бескорыстный ученый и просветитель? Разбуженное любопытство не давало ей покоя. Она хотела знать больше, чтобы понять, что лежит на сердце и на уме у этого многоликого незнакомца. Каков он на самом деле – Дэн Кендалл?
И она принялась исподтишка изучать его загорелое, грубоватое лицо: прямой нос, решительный подбородок, широкий, чувственный рот. Женская интуиция подсказала Эшли, что Дэн Кендалл может быть весьма опасен для любой женщины, утратившей бдительность.
Время летело совсем незаметно, пока Дэн блистал красноречием, делясь с экскурсантами своими обширными знаниями о дикой природе вообще и об экологии этого острова в частности. Эшли с каким-то странным благоговением подумала о том, что он буквально помешан на своих флоре и фауне. Иначе он не рассуждал бы о дикой природе с таким энтузиазмом и любовью. И чем дальше она слушала Дэна, тем больший отклик находил в ее душе этот глубокий проникновенный голос.
– И если мы действительно хотим наслаждаться дарами природы, нам следует относиться к ней чрезвычайно бережно. Мы должны охранять ее. – Дэн обернулся, обвел взглядом группу, не спеша шагавшую следом, и добавил с обаятельной улыбкой: – Я – один из таких хранителей!
Дэн повернулся и пошел дальше. Его соломенная шевелюра маячила высоко над всеми остальными. Эшли засмотрелась на то, как свободно движутся в такт шагам широкие плечи, обтянутые дешевой рубашкой. Каждый его жест был полон грации, как у огромного дикого зверя. Одного вида его растрепанной светлой гривы было достаточно, чтобы Эшли захотелось снова оказаться у него на руках.
Экскурсанты, подлаживаясь к стремительным шагам проводника, доверчиво следовали за ним по известковым скалам и влажным низинам. Их то пригревало жаркое солнце, то закрывали своими густыми кронами высокие пальмы.
В одном месте тенистая аллея была обсажена по бокам разросшимися кустами лавра, чьи голубовато-стальные ягоды добавляют для запаха в свечи. Миновав лавры, Дэн задержался возле чахлого деревца с мелкими белыми плодами. Он раздвинул розетку листьев, сорвал одну ягоду и раздавил в пальцах. По ним растекся густой темно-синий сок.
