Чернокнижница - Ее сердце
— Сволочь! — Выплюнула Роза вместе с попавшей в рот снежинкой и чувствительно съездила коленом мне по крестцу.
— Заррраза!!! — Завопил я в ответ, ловя ее руки, чтоб не барабанили по плечам…
Мир схлопнулся.
Оглушительным грохотом — тяжелое дыхание…
Головокружительным сумасшествием — неистовая синева удивленных глаз…
Тягучим развратным безумием — вздымающаяся грудь в обманчиво-легкомысленной дымке персикового шифона…
Теплым таинственным шепотом в мою ладонь — тук-тук… тук-тук… тук-тук…
Ажурная снежинка переливается на розовой щеке и не тает… не тает…
— Малфой, ты рехнулся?!
Ччччеррт!!!
Рывок за шиворот окончательно привел меня в чувство.
— Ты что делаешь, козел!!! — Разъяренный Джеймс Поттер, держащий меня за грудки, вполне мог быть грозным олицетворением Немезиды, если бы не всклокоченные волосы, изрядно потрепанная мантия и дурацкие снежинки на голове и плечах.
Я смог только глупо фыркнуть в ответ, хотя и понимал, что у Поттера есть весьма существенный повод сплясать рил на моих ребрах.
— Объявляю торжественный перекур! — Провозгласила Санни, выбираясь из «сугроба». — Кто со мной, тот герой!
Поттер с сожалением разжал пальцы. Праздник под названием «Замесить Малфоя» не состоялся.
— Надо будет тебе подарить книжку «О вреде курения», — ухмыльнулся Хьюго, помогая сестре подняться.
Санни расхохоталась:
— Ой, не надо! Там много букв! Кстати, о вреде курения…
Она на четвереньках подползла к забытой у камина гитаре.
— Sittin' in the classroom thinkin' it's a drag
Listening to the teacher rap — just ain't my bag
When two bells ring you know it's my cue
Gonna meet the boys on floor number two!
— Smokin' in the boys room!
Smokin' in the boys room!
— Дружно подхватили барсуки. Видимо, эту песню они слышали не впервые…
А после второго куплета я уже самозабвенно орал вместе со всеми:
— Teacher don't you fill me up with your rules
Everybody knows that smokin' ain't allowed in school!
Кто бы знал, что отныне эта песенка старой маггловской рок-группы станет гимном всех, нарушающих школьные правила…
* * *Огневиски закончилось быстро. Закуска — еще быстрее. Опьянев, и вследствие этого обнаглев до невозможности, Санни курила прямо в гостиной, бросая окурки в камин.
Мы встретили утро пьяные, уставшие и счастливые. Снежным побоищем наше буйство не закончилось: были песни, танцы на столе (стриптиз в исполнении обоих Поттеров — то еще зрелище!), выпивание пива наперегонки, и снова песни, песни, танцы, песни…
С райвенкловского дивана доносился размеренный храп. Санни тихо трогала струны и вполголоса рассказывала трагическую историю любви и смерти Сида Вишеса и Нэнси Спанджен. Хью Уизли сидел за спиной Санни и мерно позвякивал ложкой, размешивая сахар в чашке кофе. Щелкали поленья в камине, а искусственный снег серебрился и пах, как настоящий. Мы сидели на полу у самой каминной решетки, прижавшись друг к другу — так теплее и телу, и душе. Не имело значения в тот момент, что фамилия Джеймса — Поттер, а моя — Малфой, что первая умница и красавица Гриффиндора Роза Уизли зябко кутается в мантию первого слизеринского подонка, что райвенкловский староста Форвик чистокровнее всех чистокровных, а центр нашей маленькой Вселенной Санни — магглорожденная и совсем слабенькая волшебница.
Слабенькая?.. О нет. Санни владела другим волшебством, сказочно-прекрасным и сокрушительным в своей мощи. Странная некрасивая девочка излучала столько света и радости, столько веселого беззаботного тепла, и мы тянулись к ней, как уставшие путники тянут замерзшие руки к высокому костру, победно пылающему в оледеневшей пустыне. Ее щедрое сердце обогревало каждого, ее кривоватая улыбка вполне могла бы заменить солнце, если бы оно вдруг погасло. Это было самое лучшее, самое сильное на свете колдовство…
Я бы еще долго витал в хмельных облаках и дзен-буддистских размышлениях о природе уникальности Санни, но реальность напомнила о себе охрипшим от выпивки и пения голосом Джеймса:
— Санни, а у тебя какие планы на каникулы?
— Ну есть кое-какие, — Санни с шипением распрямила затекшую ногу. — А что?
— Мы просто хотели предложить… — Джеймс критически глянул в сторону Ала, сладко посапывающего в обнимку с пустой пивной бутылкой. — Ну то есть уже не совсем мы… ну в общем, ты не хочешь поехать на каникулы к нам в Годрикову Лощину?
— Хочу! — Немедленно отозвалась Санни. — Но не могу. Честно, я бы с радостью, но…
— Родители не отпустят? Так папа попросит, ему не откажут! Санни…
— Джим, не могу, и родители тут ни при чем.
Поттер уже собрался было возражать, но Санни снова провела пальцами по струнам:
— In the cold and dark December
As I'm walking through the rain
Sit beside the room all night long,
In the grey December morning
I decided to leave my home…
Took a train to nowhere — far away — far away…
Ее тихий мечтательный голос снова ввел меня в транс. Неимоверно хотелось спать, я против воли сползал в зыбкую благостную полудрему.
— Many thousand miles away
Where the moon took to the stars
Dreamed about the days
Days gone by — days gone by…
In the night the seawinds are calling
And the city is far far away
Soon the sea turns to darkness
It is night and the seawinds are calling
Seawinds call — seawinds call…
Мне грезились Сид и Нэнси, уплывающие по зеленому морю к золотому закату в лодке под парусами из персикового шифона, а огромная летучая рыба парила над кормой и грустно вздыхала:
— Ten thousand miles away
Where the moon took to the stars
Dreamed about the days
Days gone by…
Мне грезилось — я чайка. Закоченевший от бесконечного полета над ровной морской гладью, уставший от непрекращающейся борьбы со студеным ветром, промокший от мириадов соленых брызг, я уселся передохнуть на рею грот-мачты среди гудящих на ветру вантов. Парус хлопнул, окутывая меня персиковым шифоновым теплом…
— I've been told so many stories
And dreams my friends have made
So it's no illusions
Sail away sail away…
Как я пережил те каникулы? Сам не знаю…
В первый же день, проведенный дома, я сделал кошмарное открытие. Мир изменился. Мой дом стал холодным вместилищем дорогих безделушек, а я в нем — чужим. Мои безукоризненные чистокровные родители превратились в механических кукол, существующих по заданному сценарию: дежурный поцелуй в щеку от матери, дежурный сухой кивок отца, дежурный семейный обед, дежурная конная прогулка по дежурному маршруту…
Я потрясенно бродил по дому, отказываясь принимать происходящее. Мои любимые уголки поместья не казались больше уютными. Знакомые с детства лица, голоса, вещи… Все чужое, все ненастоящее, словно на картинке из глянцевого журнала. Все статично, выверено и безупречно красиво. Все неживое. В саду возникло ощущение, что даже розовые кусты колышутся по расписанию. Я будто оказался в мире фотографий из цикла «Жизнь простых волшебников-аристократов».
