Карен Локвуд - Идеальная пара
— Но ведь ты не носишь перчаток, — смущенно проговорила мачеха.
— Ну, а почему бы мне вдруг не сменить свои привычки?
— Ты ведь все равно теряешь любые перчатки, какие ни купишь. Посмотри, у тебя и сейчас всего одна.
— Это ее перчатка…
Каро попыталась выхватить злополучную перчатку, но Макс убрал руку.
— Как ей не стыдно! Ни у одной продавщицы нет таких изысканных перчаток. Она, несомненно, стянула их у какой-то заказчицы магазина.
Прежде, чем еще кто-то попытается выхватить его драгоценную перчатку, Макс спрятал ее в карман своего пальто.
— Она не такая, какой вы ее считаете. И что бы вы там ни думали, я еще не потерял голову.
Едва они оказались в гостиной, как мачеха захлопнула за собой дверь и, убедившись, что рядом нет никого из слуг, повернулась к Максу:
— Никогда больше не упоминай об этой девице из магазина. У тебя явно навязчивая идея, а твой отец надеется, что ты, его сын и наследник, будешь достойно себя вести на балу, устроенном в День святого Валентина. Мы не должны разрушить планы Каро, ее виды на замужество.
Каро прихорашивалась перед зеркалом камина.
— Да, Макс, и от этой… от этой девицы даже пахнет дурно… она, несомненно, в свободное время втирает в кожу яичные желтки, как те итальянские крестьянки, которые давят виноград. Ты не обратил внимание на ее руки? А акцент? Просто ужасно!
— У нее были прекрасные руки, — возразил Макс. Теплые, мягкие и нежные, когда она касалась ими его рук. А пахло от нее свежим мылом и чистотой. — А акцент у нее потому, что она — француженка, — добавил он. Именно такая, любящая и нежная, она жила в его памяти.
— Скажи мне адрес мастерской, — еще раз попросил Макс.
В ответ Каро покачала головой и взяла в руки журнал мод.
— В Лондоне много других отличных мастерских, — минуту спустя сказала она, — особенно по изготовлению обычных перчаток. — Она наклонила голову, чтобы рассмотреть рисунок на разрисованной тарелочке, которая была изображена на одной из иллюстраций журнала.
Макс, не выдержав, вырвал журнал из ее рук.
— Я хочу, чтобы ты отвела меня в ту мастерскую.
— Но почему?! — Мисс Корделл разошлась больше, чем прокисший эль.
— А почему бы нет? Об этой мастерской неплохо отзываются… например, ты ее хвалила.
— Я тогда сказала неправду!
— Хорошо, если ты мне не поможешь, я сам отыщу ее. Ведь мне известно, что магазин, где она служит, называется «Золотая перчатка».
Лицо Каро даже перекосилось от досады.
— Даже если тебе удастся отыскать эту мастерскую, ты никогда не найдешь свою шлюху. Ее уволят раньше, чем ты доберешься до нее. — Каро повернулась к своей крестной. — Она ведь это заслужила, не так ли? И пусть ее вышвырнут на улицу за непристойное для продавщицы поведение.
Леди Шелберн, широко раскрыв глаза, кивнула ей в знак согласия.
Макс, окончательно выйдя из себя, обвел их обеих взглядом, полным презрения.
— Ее поведение вас не касается. Я все равно найду ее, Каро. А если нет, устрою в Шелберн-хаусе игорный дом, вместо вашего бала в День святого Валентина. И тебе, Каро, вряд ли достанется хоть капля мужского внимания.
Глаза Каролины сузились.
— Ты сошел с ума. Ты просто болен. Наследник титула Шелбернов — душевнобольной. Тебя следует отправить в сумасшедший дом!
Мачеха Макса хлопнула в ладоши.
— Сейчас же прекратите ругаться, оба, слышите, или я сама велю отменить этот бал.
Подобрав свои юбки, Каролина выскочила из комнаты.
Макс отправился следом за ней.
— Я твердо решил найти ее, и никакой бал в День Валентина не остановит меня. Будь проклят этот Купидон!
С этими словами он выбежал из дома и направился к конюшне. Удивленные столь внезапным появлением Макса конюх и кучер вскочили на ноги, бросив свою игру в кости.
— Может ли кто-нибудь из вас найти «Золотую перчатку»? — Макс вытащил из кармана единственную перчатку, и кучер удивленно уставился на нее.
— Потеряли перчатку, сэр? — спросил он.
— Да. То есть нет. Это магазин. Любимый магазин моей мачехи.
На лице кучера появилось понимание.
— Это, по-моему, находится в нескольких кварталах отсюда, сэр.
— Прекрасно! — он бросил им по гинее и прыгнул в незапряженный экипаж. — Запрягайте же лошадей и везите меня туда, — приказал он. — И захватите с собой все оставшиеся экипажи.
Кучер с конюхом удивленно переглянулись. Сумасшедший наследник Шелбернов снова взялся за свое, видимо, он решил испортить и этот бал.
— Пошевеливайтесь, — прорычал он. — Все экипажи поедут вместе со мной! — Каро не сможет помешать ему. Макс сидел во все еще не запряженной повозке, и на него с недоумением пялились слуги. Они смотрели на Макса, как на душевнобольного, — слухи уже достигли и прислуги.
Ну и пусть болтают. Макс был и правда без ума, но без ума от любви. Ведь Виолетта была для него той самой идеальной парой, которую он так долго искал. Но как она узнает об этом, если он сам ей не скажет? Если не отыщет ее?
— Вы что, не слышали мой приказ? — прокричал он. — Запрягайте лошадей. И пусть все экипажи следуют за мной в «Золотую перчатку». И никого не брать с собой — особенно мою вездесущую мачеху и мисс Корделл!
Виолетта опять сидела за столом в одной из комнат «Золотой перчатки», пытаясь вдеть нитку в иголку и надеясь, что никто не заметит ее трясущихся рук.
«Золотая перчатка» пользовалась популярностью как у модных дам, так и у щеголей Лондона, и Виолетта считала, что ей повезло в то утро, сумрачное и холодное, когда она, вместе с другими французами, собратьями по несчастью, оказалась на чужом берегу. Ее соотечественники, эмигранты, всячески пытались утешить ее, унять ее слезы. Все, кроме старого перчаточника Гаспара. Но именно он и привел ее к Саймону, давнему своему знакомому, убедив того спрятать ее.
Как только по Лондону распространились слухи, что в новом магазине работает искусный французский перчаточник, колокольчик над дверью звенел все чаще и чаще, так как перчатки, изготовленные по последней французской моде, а к тому же французским мастером, пользовались огромным спросом, ведь революция во Франции нарушила нормальные торговые связи с этой страной. От заказчиков не было отбоя.
Видимо, так было угодно Небу, в детстве Виолетта легко научилась искусно обращаться с иголкой и кистью. Ее манера письма всегда нравилась наставникам по живописи. Естественно, что позднее Виолетта стала заниматься вышивкой, поражая простоватую Фанни изящными узорами, которые всплывали в ее памяти из прошлого. Фанни, в свою очередь, старалась научить ее, как складывать и прошивать швы на перчатках, однако эта новая работа казалась Виолетте более однообразной, чем вышивка. Обучение мастерству изготовления перчаток было делом долгим и трудным, и за несколько месяцев девушка научилась лишь пришивать большой палец к отверстию на перчатке — это были первые детали, которые она сшила вместе. Гаспар всегда интересовался ее успехами и очень гордился, когда ее работу хвалили, а нередко и сам проверял, как она выполняет задания мастера. Виолетта стала ему вместо внучки, которой у него никогда не было, а он стал ее добровольным опекуном. Фанни подошла к столу.
