Ронда Грей - Вольная птица
— Муж моей матери. — Она взяла еще один кусок пиццы, потом заколебалась. — Ты не против?
— Там еще много, ешь-ешь. — Он взял другую фотографию. — Но ты очень любишь своего отца?
— Да. — Она улыбнулась. Ей не хотелось сейчас думать об отце.
— А где он живет?
— Там, куда зовет его душа. — Она заморгала и поспешно откусила кусочек пиццы, хотя не проглотила еще и первого. Ну чего он не заткнется? Жевал бы свою пиццу.
— Совсем не похож на этого страхового агента из Нью-Джерси, — заметил Мигель.
Дасти рассмеялась:
— Ты прав. Единением с природой Фред считает поездку на забитый толпами пляж.
— А твой отец?
— Рюкзак на спину — и подальше от изводящей его толпы.
— В Нью-Джерси?
— По мнению отца, к востоку от Миссисипи природы нет.
— А ты живешь с матерью или отцом?
— Это что, допрос?
— Знаешь, я прожил в Пайнкрике всю жизнь, не считая четырех лет в колледже в Туксоне. Ты меня просто пленяешь.
— Ты хочешь выслушать историю моей жизни... — Дасти взглянула на будильник, — в час ночи? — Она собрала салфетки и закрыла коробку с пиццей в знак прощания.
— Я «сова» и не засыпаю без сказки.
— Даже и не мечтай заснуть в моей постели.
— Может, вместе?
— Ни за что.
Он ухмыльнулся, и Дасти невольно улыбнулась в ответ. Его добродушие было заразительным, и она не могла не признать, что он не очень-то наседал на нее. Она ожидала, что он начнет лапать ее, как только они окажутся в доме.
— Итак, жили-были... — подсказал Мигель, намекая, что не уйдет, не услышав ее истории.
Дасти вздохнула:
— Мне понадобится еще одно пиво, если уж ты ждешь от меня настоящей исповеди.
— Никогда не дозовешься эту официантку! — Мигель огляделся с притворным раздражением.
— Ага, — в тон ему отозвалась Дасти, — обслуживание в этой забегаловке никуда не годится. Работаешь всю ночь, приходишь домой и еще обслуживай себя сама, а тут ноги болят...
Мигель отправился на кухню. Дасти заняла его место на постели, а ему, когда он вернулся с пивом, указала на свое место на комоде. Проигнорировав ее, он тоже уселся на постель.
Дасти подтянула под себя ноги, но он положил их себе на колени.
— Моя плата за историю твоей жизни — массаж ног.
Он стянул с нее один носок. Дасти замерла. Но тревога улетучилась, когда его руки нащупали на подошве ключевые точки, от нажима на которые расслабилось все ее тело.
— Жила-была маленькая девочка, и звали ее Дасти Роуз... — начал он.
О чем могла она рассказать, поддавшись магии его массажа? Ей хотелось лишь закрыть глаза и ощущать чудесные прикосновения на уставших икрах, на коленках, на бедрах... При этой мысли она широко раскрыла глаза и подхватила предложенное им начало.
— Родителями Дасти были Джек и Бонни, которым не следовало бы никогда встречаться, не то что жениться и рожать ребенка. Но впервые вырвавшись из семьи, студентка из Нью-Джерси нашла романтичным сочетание Великого Каньона и формы лесничего Национального парка, которую носил Джек. А Джек питал слабость к голубоглазым блондинкам, и они поженились к концу летней практики Бонни. Чего она не знала, так это того, что и работа Джека тоже закончилась.
Дасти сделала паузу, пока Мигель нежно вращал ее ступню сначала в одну сторону, потом в другую. Ее щиколотка слегка потрескивала, освобождаясь от напряжения. Если он способен производить такое чудо с ее ступнями, что же он мог бы сделать со всем ее телом? Она приказала себе вернуться к рассказу.
— Отец был сезонным лесничим. Он умел делать все, к чему лежало его сердце, но не любил оставаться долго на одном месте. Мама же воспринимала брак как возможность рожать детей и жить в доме с белой изгородью. Через год появилась я.
У Дасти вырвался вздох наслаждения: Мигель перенес свое внимание на другую ступню.
— В первые годы отец поступал по-своему: зиму проводил в Мексике, а лето в Парке глетчеров в Монтане или в Стране Каньонов в Юте. Но война была уже объявлена. У них с мамой происходили жуткие стычки. И тогда папа забирал меня с собой в путешествия автостопом или в долгие пешие вылазки, пока она не успокаивалась. — Дасти сделала глубокий вдох. — Тебе еще не наскучило все это?
Мигель покачал головой. В его темных глазах светился живой интерес, а улыбка подбадривала. Дасти отхлебнула пива. Он или искренен, или хороший актер, подумала она.
— Когда мне исполнилось шесть лет, мама бросила бомбу. Раз я достигла школьного возраста, отцу надо остепениться. Он пытался сделать это, очень старался, но к моему десятилетию мы сменили уже четвертое место жительства. Папа терпеть не мог работы в помещении, как и начальников, следящих за ним восемь часов в день. Мать оставила его, и мы с ней переехали к ее родителям в Ньюарк, штат Нью-Джерси, где жили, пока она не вышла замуж за Фреда.
— И ни Нью-Джерси, ни Фред не смогли заменить тебе отца, — догадался Мигель. Он закончил массаж, но все еще держал ее ступни на своих коленях.
— Отец знал все растения, всех птиц в зверей на Западе. Фред едва узнавал ноготки. — Дасти села и скрестила ноги. — Вскоре мама решила сделать из меня капитана болельщиков! — с явным отвращением воскликнула она. — Я была рослой и рвалась играть в баскетбол, а она хотела, чтобы я наряжалась в коротенькие юбчонки и размахивала жезлом.
— Участь хуже, чем смерть, — торжественно согласился Мигель и расхохотался.
— То-то и оно. — Дасти не удержалась от улыбки. — Я на это не пошла. — Она зевнула, перекинула косу через плечо и снова плюхнулась на подушку. — После занятий я помогала маме. Три ребенка за шесть лет доставили немало хлопот и ей, и мне. — Она стала расплетать косу. — Тогда я решила, что не буду жить маминой жизнью. Вот так. Маленьким хорошим мальчикам пора домой, потому что мне надо выспаться.
— Но ты виделась с отцом?
— Каждое лето. — Она опять зевнула и с намеком взглянула на будильник. — Прыгала как шарик для пинг-понга. Развлечения на лоне природы с отцом. Домашняя работа, уход за детьми и школа с матерью. Когда закончила школу, она хотела, чтобы я училась на курсах секретарей и жила дома. — Дасти нахмурилась. — Папа же хотел послать меня в колледж, но, когда я заявила, что больше не желаю запираться в четырех стенах, он помог мне устроиться на мою первую работу в Моабе. Я водила плоты по реке Колорадо и уже не возвращалась в Ньюарк.
— А сейчас?
Она опустила глаза на свои колени.
— Я не видела его с прошлой весны.
Мигель погладил ее по щеке.
— Куда же он подевался?
Дасти не отринула нежное прикосновение, ткнулась лицом в его ладонь, желая продлить мгновение. Потом сделала глубокий вдох и подняла голову.
