Виктория Лайт - Снежная пантера
Утром Дик проснулся в прекрасном настроении. Правда, при дневном свете его комната выглядела более жалко, чем накануне, но он решил не расстраиваться по пустякам. В конце концов, он теперь тоже вроде прислуги и жаловаться не должен. Есть крыша над головой и кусок мяса в тарелке, и на том спасибо.
Насвистывая веселую мелодию, Дик побрился, оделся и отправился исследовать дом. Вламываться к леди Кэтрин он, разумеется, не собирался, но было бы неплохо найти что-нибудь вроде кухни и завязать отношения с тамошней обитательницей. Но не успел он сделать и пары шагов по коридору, как его внимание привлекли громкие детские вопли. Где-то неподалеку развернулась нешуточная баталия, и, вовремя вспомнив о своих новых обязанностях, Дик поспешил на шум.
Комната его подопечных находилась по соседству с его комнатой. Дик осторожно открыл дверь и просунул голову внутрь. Слух его не обманул — наследники леди Кэтрин с упоением дрались в самом центре пушистого, местами плешивого ковра. Обстановка в комнате была разношерстная — от старого, но дорогого письменного стола с массивными резными ножками, до грубо сколоченной двухъярусной кровати.
Но Дик не стал долго разглядывать комнату, потому что близилась кульминация сражения, и требовалось его незамедлительное вмешательство.
— Эй, ребята, что не поделили?
Оклик Дика подействовал на драчунов как ведро холодной воды. Они оторвались друг от друга и вытаращили глаза.
Дик с интересом рассматривал своих будущих учеников. Старший мальчик отличался редкостной утонченной красотой: у него были нежные черты лица, светлые волосы и большие голубые глаза. Младший был сделан из совсем другого теста — кареглазый крепыш с широко расставленными глазами и большой родинкой над верхней губой. Оба мальчика были по-своему очаровательны, и ни один из них не походил на мать. Дик ощутил нечто вроде разочарования. А он-то надеялся, что кто-нибудь из его учеников будет напоминать ему о Кэтрин в долгие скучные часы занятий…
— Привет! — бодро сказал он. — Я Дик Маллори. А вас как зовут?
Старший мальчик уже пришел в себя.
— Я Франсуа, — сказал он с достоинством, которое никак не вязалось с рассеченной губой и порванным воротником рубашки. — А это Джим.
— Джеймс, — поправил его младший обиженно. — А тебя мама зовет Фрэнком…
Все верно, старший — от французского моряка, младший — от английского лорда, догадался Дик. Вот только им внешностью надо поменяться.
— А вы будете нас учить? — с интересом спросил младший.
Для шестилетнего карапуза юный лорд Колинворт очень чисто выговаривал слова. Старший молчал, но по глазам было видно, что его также одолевает любопытство.
— Посмотрим, — уклончиво ответил Дик. — Зависит от того, как вы будете себя вести.
— А мама говорит, что вы будете нас учить, — не унимался Джеймс.
— Значит, так оно и есть, — кивнул Дик. — Кстати, вы так и не сказали мне, из-за чего драка?
— Джим сломал мой будильник, — нехотя произнес Франсуа. — Он не должен трогать мои вещи.
— Это мой будильник! — заголосил Джеймс. — Это папин будильник, он мой!
— Мне отдала его мама!
— Нет!
— Это мой будильник!
— Не твой!
Дик понял, что вступил на скользкую почву.
— Хватит! — скомандовал он. — Будильник я починю. Где он?
Мальчики дружно показали на кровать, где валялась груда блестящих деталей, пружинок и большой круглый циферблат. Дик смущенно почесал затылок. Кажется, он погорячился…
— Вы правда сумеете его починить? — настороженно спросил Франсуа.
— Он мой, он мой! — вопил Джеймс.
— Я… попробую, — пробормотал Дик, чувствуя, что у него уже голова идет кругом. Кто бы мог подумать, что с детьми так трудно?
Спасение пришло внезапно в виде очаровательной феи. В детскую вошла Кэтрин Колинворт, и все крики немедленно стихли.
— О, мистер Маллори, я вижу, вы уже познакомились, — приветливо произнесла она.
Дик кивнул, не в силах оторвать от Кэтрин глаз. Он еще ни разу не видел ее такой: юной, одухотворенной, с нежной улыбкой, перепархивающей от губ к глазам… Сегодня на Кэтрин было светлое платье в мелкий цветочек, и, глядя на нее, ни за что нельзя было сказать, что перед вами солидная взрослая женщина, мать двоих детей…
— Д-да, — сказал Дик, запинаясь. — Д-доброе утро…
Они вместе спустились в столовую, которой оказалась та самая комната, где Кэтрин принимала Дика вчера. Дети вели себя на удивление спокойно, но не раз и не два Дик подмечал, как они украдкой пихали друг друга или занимались мелкими проказами. Они не осмеливались шалить в открытую, и Дику показалось, что они чуть побаиваются Кэтрин. Это было странно, потому что трудно было вообразить более заботливую и нежную мать. Она подкладывала им еду и все время посматривала на них, поправляла им воротнички и ерошила волосы. Безграничная любовь светилась в ее глазах, и порой Дику становилось неудобно из-за того, что он — лишний в этой дружной и любящей семье…
После завтрака Кэтрин решила показать Дику дом (вернее то, что от него осталось) и парк. Беседовали они, естественно, о детях, хотя он предпочел бы обсудить совсем другую тему…
— Джим и Фрэнки неплохие мальчики, — говорила Кэтрин, — но мать из меня никудышная. Я не могу отпустить их от себя, и от этого они страдают. У меня нет средств, чтобы определить их в приличные школы, а отдавать их в обычную школу в Гэллоухе мне совершенно не хочется. Особенно Джима, ведь он наследник Колинворта. Все его родственники учились в Хэрроу, а Джим носится по замку и разрушает то, что еще не разрушилось само по себе…
Это был идеальный момент, чтобы заикнуться о продаже Снежной Пантеры. Но Дик продирался вслед за Кэтрин по заброшенному саду, смотрел, как солнце играет с ее рыжими волосами, и не мог произнести ни слова. Для прогулки по парку Кэтрин завязала волосы в узел, но отдельные непослушные пряди все равно выбивались из прически. Легкий ветерок трепал их, а солнце осыпало золотистыми искорками, и Дик все чаще ловил себя на том, что не слушает Кэтрин, а любуется ее волосами.
— Раньше замок было самым красивым в округе, — с гордостью рассказывала Кэтрин. — Хроники Гленку начинаются с двенадцатого века. Его несколько раз пытались разрушить во время междоусобных войн, но мои предки все время восстанавливали замок… Правда, — добавила она с виноватой улыбкой, — то, что не вышло тогда, отлично получается сейчас без всяких военных действий. Боюсь, что Фрэнку достанется лишь груда развалин.
А вы продайте статуэтку Макроев, произнес Дик про себя, однако вслух спросил только:
